Лисичанск: найти Украину в себе
Лисичанск – один из старейших городов Донбасса с богатой промышленной историей.
В городе сохранились образцы самобытной бельгийской архитектуры – иностранные промышленники строили не только заводы, но и сопутствующую инфраструктуру: общежития, больницы, школы. Но в СССР о вкладе иностранных промышленников в развитие Донбасса всегда умалчивали. Например, в Лисичанске есть памятный знак первой шахте, но на всем Донбассе нет ни одного памятника Джону Юзу.
В 2014 году Лисичанск был оккупирован и пережил жестокие бои за город. Сегодня среди местных жителей есть разные мнения: кто-то настроен патриотично, кто-то говорит, что просто хотел бы окончания войны. Но в целом в последние два-три года настроения на Донбассе стали куда более проукраинскими, чем были до войны.
Центр городской жизни Лисичанска – площадь недалеко от мэрии. Молодежь катается там на велосипедах и роликах. От этого брусчатка на площади разрушается, что вызывает недовольство мэрии, но больше кататься подросткам негде. «Впервые приехав на Донбасс прошлой зимой, мы встречались с горсоветами, местным активом и жителями, – говорит Анастасия Парафенюк, одна из координаторов проекта «Метамісто: Схід». – На одной из встреч местные скейтеры и bmx-еры попросили найти для них место, где можно кататься и проводить события».
Команда «Метаміста» нашла недостроенный зал в кинотеатре «Дружба». Скейт-парк в кинотеатре – необычный формат, но городские власти согласились. Так появилось пространство «Дружба». Архитектор студии Formografia Роман Сах говорит, что главный результат проекта – не сам скейт-парк, а то, что в городе начались позитивные изменения: формируется местный актив, появляются аналогичные локации.
Еще один известный факт о Лисичанске – то, что здесь родился и жил Владимир Сосюра. «Говоря с местными жителями, мы почувствовали, что им хочется «присвоить» себе что-то украинское, и постарались выделить из идентичности города что-то связанное с принадлежностью к Украине», – рассказывает Вита Базан. В итоге мифологему Лисичанска построили вокруг наследия Сосюры. Художник Ежи Конопье создал 6 настенных надписей с использованием цитат из знаменитого «Любіть Україну!».
«Мне хотелось мифологизировать образ Сосюры, – говорит куратор проекта, писатель и культурный менеджер Александр Михед. – Но Конопье пошел по более хитрому пути: он ушел от принуждения к любви, и не использовал в работах строку, где есть прямой патриотический призыв. Вместо этого он фактически разложил любовь к родине на составляющие». Сам художник говорит, что больше всего его впечатлили сами жители Лисичанска.
«Для меня было важно услышать их разговоры о жизни «до» и «после», о периоде оккупации и том, как сегодня уживаются люди разных взглядов. Многие до сих пор поддерживают другую сторону конфликта, но открытого противостояния нет. Живут вроде бы мирно, но будто на пороховой бочке», – резюмирует Ежи Конопье.
Бахмут: хрупкое равновесие
Бахмут (бывший Артемовск) известен не только тем, что там производят игристое, но и своей богатой историей. Важной вехой развития города стал приход французских, бельгийских и голландских промышленников. Во второй половине XIX века здесь были уже десятки заводов и предприятий, соляных копей и шахт. «Бахмут был крепостью, – говорит Вита Базан. – Но это также и город на окраине империи, вольница. Поэтому сегодня он не мыслит советскими идеалами – его расцвет случился задолго до СССР».
Директор местного краеведческого музея Елена Смирнова подчеркивает, что Бахмут был городом с момента основания в 1571 году. «Это всегда был пограничный город, – говорит она. – Время от времени здесь вспыхивали конфликты, одна реальность сменялась другой. Сегодня мы по-прежнему пограничье. За последние годы настроения в городе сильно изменились, но это очень хрупкий мир: если не поддерживать равновесие, его не станет». Смирнова уверена, что история Бахмута (и Донбасса вообще) построена на противостояниях. По ее мнению, город способен приспособиться ко всему и развиваться как в мирное время, так и при военной администрации.
Сегодня Бахмут находится всего в 30 км от линии разграничения, соседняя Горловка – уже на оккупированной территории. Появились местные волонтерские и активистские организации, жители Бахмута начали активно помогать жителям соседних «серых зон».
Единственное, что не меняется в Бахмуте десятилетиями – местная власть. «Уже 26 лет там один неизменный мэр, – говорит Вита Базан. – За эти годы альтернативы не появилось. Местные на словах хотят перемен, но все равно голосуют за старого мэра».
Команда «Метаміста» долго не могла определиться с идеей проекта в публичном пространстве Бахмута. В итоге выяснили, что в городе не хватает площадки для культурных мероприятий – есть лишь одна, организованная мэрией. Так появилась альтернативная сцена в городском парке. Там уже проводят концерты, кинопоказы, и лекции.
Проект мифологемы Бахмута реализовал харьковский художник Констанин Зоркин.
«Приехав туда, я увидел город, способный рождать поэтов и художников, но сам не знающий об этом, – говорит художник Константин Зоркин. – Внимание бахмутцев приковано к земле под ногами (они страшно гордятся своей историей), а меня поразило небо. Я подумал: «Как показать небо людям, которые смотрят под ноги?».
Так появилась «Тень поэта» – 4,5-метровая зеркальная скульптура в виде человеческой фигуры. Отражаясь в ней, зритель становится частью произведения. «Реакция местных жителей была закономерной: уже на следующее утро объект был исцарапан ногами бахмутцев, катавшихся по зеркалу, как по льду, – сетует Зоркин. – Сегодня «Тень» уже не отражает небо, стала матовой, как бетон. Но важно, что этот проект запустил процессы культурной трансформации малых городов Донбасса. Люди ощутили, что они не изолированы и могут развиваться в контакте с другими».
Покровск: переосмыслить индустриальное прошлое
Покровск (бывший Красноармейск) не был под оккупацией, но находится совсем близко от Славянска, пережившего ее в 2014. Как и в Бахмуте, часть жителей отрицательно относится к переименованию города. Настроения в городе разные, но в целом спокойно.
Единственное креативное пространство в Покровске – недавно открытая платформа культурных инициатив «Ламповая». Ламповой называется зона в шахте, где выдают коногонки (шахтерские светильники). «Еще так называют что-то классное или необычное», – говорит сокоординаторка пространства Алина Рудич. Она признается, что привлекать местную аудиторию непросто: «Нам предстоит бороться за старшеклассников и студентов (в Покровск из Донецка переехал ДонНТУ – прим.). Пока культура в сознании местного населения – это концерт на площади на день города».
Уровень гражданского сознания жителей Покровска Рудич оценивает скептически. В пример приводит мероприятия, куда людей по-прежнему сгоняют с помощью админресурса, и помпезные празднования дня шахтера на фоне невыплат зарплат. «Местный мэр популярен среди населения, хотя ничего не делает для города, – говорит Рудич. – Но он общается с активными бабушками, кажется открытым. Поэтому люди говорят: «Сделал хоть что-то, заслужил и украсть». Все ждут, что кто-то что-то за них сделает».
Изучив Покровск и его потребности, команда «Метаміста» решила работать с университетом, который нуждался в пространстве для проведения событий. «Мы решили продолжить эту идею, и сделать паблик-спейс снаружи», – говорит Вита Базан. Во время экскурсии на шахтерский учебный полигон во дворе ДонНТУ архитекторы Formografia подсмотрели необычные шахтные крепления. «Казалось бы, обычный металл, но он символизирует хребет города, это часть его идентичности», – объясняет Базан. Эти крепления стали частью пространства «Зализняк», состоящего из небольшой трибуны, сцены, кафедры и креплений для киноэкрана. «Мы нашли бывший в использовании кирпич (возможно, прежде это был чей-то дом) и грубый брус, – говорит архитектор студии Formografia Константин Кучабский. – Использование таких материалов – дань уважения к промышленной истории города».
На Покровск пришлось и самое серьезное исследование в рамках «Мифологемы» – фотовыставка Марка Зализняка. Зализняк – фотограф-аматор, снимавший драматичные явления своей эпохи: раскулачивание, Голодомор, войну. Говорят, за свою жизнь он сделал 5000 снимков, но до нас не дошло и 500. Куратор Александр Михед разыскал и идентифицировал работы Зализняка в архивах. По его словам, его целью было изменить представление о Зализняке как о фотографе, снимавшем лишь трагичные страницы истории.
Пожалуй, самая впечатляющая работа выставки – фото амбара, который в процессе раскулачивания перевозят, полностью погрузив на телегу. Согласно записям Зализняка, по дороге он развалился (хотя на выставке этого кадра нет). «Фотография – это капсула времени, – уверен Михед. – Она показывает нам, как все было. Мы постарались подчеркнуть это, совместив фото разных лет, чтобы показать соразмерность двух эпох».
Константиновка: новая жизнь промзоны
Константиновка – небольшой райцентр с населением в 73 тысячи человек в 30 км от Бахмута. Большую роль в стремительном развитии города во второй половине XIX века сыграли бельгийские промышленники (в старой части города сохранились построенные бельгийцами здания). В советское время Константиновка была всесоюзным центром стекольной промышленности. Сегодня стекольный завод стоит, а о былой славе напоминают лишь локальные мифы, вроде того, что рубиновые звезды на московском Кремле были сделаны именно здесь.
В последние годы Константиновка выполняет функцию местной транспортной развязки – туда ходит прямой экспресс из Киева.
Самый успешный пример местной низовой инициативы – пространство «Друзі», результат усилий местных активисток Наталки Сосницкой и Софии Пилипенко. Там проводят лекции, события, и реализуют главный запрос местной молодежи: просто интересно провести время. Аудитория – от 13 до 30 лет (то есть именно те, от кого зависит, что здесь будет завтра).
«Константиновка очень контрастная, – говорит активистка и менеджер пространства «Друзі» София Пилипенко. – Есть небольшой процент активных людей, которые любят город и стараются сделать его лучше. Большинство же считает Константиновку депрессивной и не видит здесь возможностей. Они жалуются, но ничего не пытаются изменить. Пока нам очень не хватает готовности к общественному диалогу». В то же время Пилипенко уверена, что изменения к лучшему происходят, пусть и очень медленно.
Сегодня промзона, занимающая большую часть центра города, постепенно приходит в упадок. «Среди всех городов проекта, Константиновка начала разваливаться одной из первых, – поясняет Вита Базан. – Фактически сразу после 1991 года промышленность здесь остановилась, промзона опустела. Но в этой в красоте старения – особая прелесть Константиновки, когда новое не вытесняет старое, а существует рядом». По словам Базан, местные жители настроены романтически и верят, что за упадком обязательно последует расцвет.
Взгляды молодежи и людей старшего возраста на город очень отличаются. Новое поколение не застало советских времен: когда они росли, здесь уже был упадок. «На одной из первых встреч с местными активистами мы увидели этот разрыв между поколениями: старшие говорили о советском прошлом, а молодежь – о том, на чем строить будущее города», - вспоминает Парафенюк.
В промзоне есть мост, которым горожане прежде активно пользовались: он соединял две части города. Со временем он разрушился, люди начали ходить в обход. Вита Базан говорит, что, переосмысляя этот район, команда «Метаміста» старалась глубже узнать историю самого места. В результате на берегу реки рядом с разрушенным мостом построили деревянное пространство-«палубу» для лекций, вечеринок или других событий.
Еще одна часть урбанистического проекта в промзоне Константиновки – заброшенный ангар неподалеку: его привели в порядок, сделав там дополнительное пространство. На одной из его стен дуэт граффити-художников KickIt создал мурал «Стеклоград» (так раньше называли город). На нем руки удерживают стеклянную плоскость: при кажущейся хрупкости, стекло для Константиновки действительно является основой всего.
Северодонецк: корни, растущие в небо
Первое, что местные жители расскажут вам о городе, – Северодонецк был построен на песке, фактически среди пустыни. Еще тут есть городской миф, то до начала 1930-х тут ничего не было (на самом деле было село на 10 тысяч человек). С 1933-1934 гг. в связи с появлением химкомбината село стало расти. Городом Северодонецк стал лишь в 1958 году. Жилось здесь всегда непросто, тем не менее, «младший брат Лисичанска» смог завоевать репутацию города строителей и химиков.
У города четкий «скелет»: большая промзона – отдельно, жилые кварталы – отдельно.
Северодонецк (или, как тут говорят, Север) – это место, где кажется, что 90-е не заканчивались. «В Северодонецке есть ощущение, что нет ничего общественного, а все частное, - описывает Вита Базан. – Наследие 90-х очень сильно влияет и на настоящее. Там до сих пор немножко «дикий капитализм».
В июле 2014 года Северодонецк (как и соседний Лисичанск) пережил бои за город. К счастью, по сравнению с Лисичанском Северу досталось меньше. После освобождения города жители города встречали бойцов украинской армии как освободителей. Из-за оккупации части Луганской области город перенял роль областного центра и сегодня активно развивается; сюда переехали тысячи переселенцев.
Исследуя Северодонецк, команда «Метаміста» наткнулась на двор городской детской библиотеки. Выяснилось, что здесь проводят массу мероприятий, у библиотеки есть своя аудитория. «Мы поняли, что там можно что-то сделать, - вспоминает Вита Базан. – Провели воркшоп, поговорили с местными (в том числе, и с детьми), что бы они хотели видеть в городе, и выбрали идею домиков на деревьях. Анастасия Парафенюк добавляет, что была поражена реакцией местных жителей: «Например, на открытие пространства «Зализняк» в Покровске пришло около 20 человек, а в Северодонецке пришла вся улица»
В основу арт-проекта в Северодонецке легла идея борьбы с хаосом (песком). «Мы работали с мифом о том, что люди проживают жизнь в борьбе со стихией, удерживая этот город на песке», – говорит Вита Базан. Художник Сергей Радкевич воплотил эту идею, расписав выход из библиотеки и арку у входа во двор. Художник изобразил корни и крону деревьев, причем корни очень символично зависли в воздухе. Здесь и намек на шаткость жизни на песке, и напоминание, что будущее определяется не обстоятельствами, а тем, во что веришь и что готов для этого делать. Нет другого способа победить пустыню, кроме как построить там оазис.
Доброполье: (не)добрая земля
Доброполье – шахтерский город, треть от 30-тысячного населения составляют шахтеры. Местные жители говорят, что, в отличие от других городов Донбасса, где все сворачивается, здесь, наоборот, появляются новые рабочие места. Правда, исключительно на шахте – больше работать практически негде, поэтому среди местных жителей много безработных.
«Это достаточно депрессивный город, – говорит Вита Базан. – Хотя, среди городов Донбасса там далеко не худшая ситуация. Но люди не чувствуют никакой социальной ответственности, поэтому не вкладывают силы в развитие города». Анастасия Парафенюк добавляет, что «ДТЭК (предприятие Рината Ахметова, арендовавшее шахту на 49 лет – прим.) в Доброполье выполняет функцию горсовета едва ли не больше, чем сам горсовет».
Если спросить у жителя Доброполья, что отличает город от остальных, он, скорее всего, ответит, что ничего (хотя, тут запросто можно применить все универсальные стереотипы о Донбассе: многовековое пограничье, «дикое поле», край беглых каторжников, шахтерская земля и т.д.). Единственный миф о происхождении названия города – миф о «добром поле», то есть хорошей, доброй земле. «Конечно, это чистой воды маркетинг, – смеется Вита Базан. – На самом деле, туда бежали бедные крестьяне и криминальные элементы, ничего хорошего там не было». По ее словам, Доброполье и сегодня живет в некотором вакууме. Возможно, дело в расположении – до него довольно сложно добраться.
За реализацию мифологемы Доброполья взялся харьковский художник Виталий Кохан.
Изначально идей было несколько: одна из них – ленд-арт проект вокруг идеи «доброго поля». Кохан сделал эскиз гигантских солнечных часов, стрелкой которых должна была служить труба заброшенного завода. Вторая идея осмысляла образ «современного угля», художник также задавался вопросом, что поколения шахтеров оставят после себя. Планировали создать макет угольных глыб, символизирующих знаки сегодняшнего времени.
Но реализовали третью идею: трехметровую скульптуру из проржавевшего металла причудливой формы, напоминающей терриконы и пирамиды, – «Посвящение Доброполью». На поверхности выгравированы рисунки. За основу Кохан взял глюкофон – музыкальный инструмент, каждый лепесток которого издает особый звук, реагируя на прикосновение. «Размышляя над замкнутостью малых городов и тем, какую агрессию вызывают там чужаки и появление чего-то нового, Кохан попытался трансформировать ненависть в звук, - рассказывает Александр Михед. – Когда скульптура впитывает ненависть, отфильтровывает ее и возвращает звуком».
***
Познавать себя, свою страну, свою историю и идентичность – не просто важно, но и очень интересно. Это стимулирует к тому, чтобы начать думать, как ты видишь свое будущее и будущее своего города, не ограниченное простой необходимостью выжить. «Метамісто» – не просто исследование Донбасса, а и фантазия о том, что там могло бы быть.