ГоловнаКультура

Луїджі Гаджеро: "Неможливо постійно кричати, дозвольте музиці бути прекрасною природною красою"

Год назад музыкальное агентство «Ухо» вместе с итальянским дирижёром Луиджи Гаджеро создало свой ансамбль новой музыки. В первом сезоне «Ухо-ансамбль» отыграл восемь концертов, вобравших в себя классику contemporary music вроде Булеза, Гризе и Вареза и новейшие опусы, достойные звучать в этой компании.

По всем внешним признакам работу Гаджеро стоило бы назвать просветительской – это он ввёл обязательные открытые репетиции перед концертами, в которых долго и увлечённо рассказывает публике о самых сложных партитурах, насытил программы хрестоматийной классикой новой музыки и даже провёл в июле недельные мастер-классы для молодых дирижёров. Но в просветительстве всегда присутствует момент учёности, а она Гаджеро совсем не близка – итальянский дирижёр считает, что его идеальный слушатель - наивен и непосредственен как ребёнок. Накануне старта нового сезона мы поговорили об этом слушателе и о тех проектах, которые «Ухо-ансамбль» готов ему предложить.

Фото: Facebook / Oleg Nitsko

Когда стартует новый сезон?

1 октября. Он совпадёт с большим официальным открытием «Плёнки» в Довженко-центре. Само открытие растянется на три дня: наш концерт – только маленькая его часть, остальное – электроника, альтернативная музыка и т.д. Фактически, презентация всех типов музыкальных событий, которые будут проходить в «Плёнке».

В рамках концерта «Ухо-ансамбля» будут пересекаться классика и электроника?

Нет, это разные концерты, но вот что для меня очень интересно – это то, что по крайней мере часть публики у нас будет пересекаться. Мне говорили киевские друзья, что на нашем майском концерте в филармонии в зале было очень много представителей альтернативной музыкальной сцены, и все они слушали с большим интересом. Это фантастическая ситуация, когда разные формы существования музыкальной культуры могут влиять друг на друга.

Кстати, программа, которая была отобрана для того концерта, сложна даже для филармонических меломанов, а для широкой публики – и подавно. Как тебе удаётся делать концерты, перегруженные сложной интеллектуальной музыкой и при этом удерживать слушателей на местах? Я специально оглядывалась – практически все досидели до конца.

Думаю, причин, как минимум, две. Первая была решающей для того, чтобы я захотел приехать в Украину и руководить тут ансамблем. Ещё когда «Ухо» приглашали меня как цимбалиста, а потом – с вокальным ансамблем La Dolce Maniera, меня в хорошем смысле шокировала ваша публика. Она очень искренняя, без предубеждений, а когда ты слушаешь музыку как ребёнок и когда её интерпретатор искренен, тогда не важно, насколько эта музыка сложная. Пока ты свободен и открыт к прослушиванию, ты можешь с ней коммуницировать. Парадокс в том, что традиционный слушатель подобных концертов в Западной Европе, возможно, имеет гораздо больший опыт, больше знает, но он менее открыт. Всю музыкальную информацию, которая в него попадает, он раскладывает в готовые коробки: «Так, это взято от Булеза, это – от Лигети, тут слышен Бах» и т.д. Но это ничего общего с коммуникацией не имеет. Зачем составлять список из 26 композиторов, повлиявших на Ксенакиса, если ты даже не пытаешься услышать, что хотят сказать музыканты?

Фото: Facebook / Walter Maurer

Вторая причина – это то, что новая музыка говорит о современности. Она об обычной жизни, о том, что окружает и волнует тебя каждый день.

По большому счёту, содержание хорошей музыки всегда одинаково – кто мы, почему мы здесь, откуда пришли, как встретить смерть лицом к лицу и т.д.

Хорошая музыка говорит о базовых вещах, но очень глубоко и разнообразно. Тогда её сложность не направлена против тебя, ты не чувствуешь недостаток понимания.

Мне бы хотелось, чтобы мой слушатель чувствовал себя на концерте, как в храме. В том смысле, чтобы он мог здесь открывать своё сердце, говорить и думать о главном. Конечно, если в церковь зайдёт архитектор, он увидит множество деталей строения и атрибутов эпохи, но присутствие или отсутствие бога с этими деталями вообще не связано.

Обычно противники новой музыки обвиняют её в излишнем интеллектуализме, в отсутствии мелодии и холодности. Но ты сейчас, кажется, говоришь о прямо противоположных вещах.

Язык художественного высказывания постоянно меняется, и, конечно, иногда он может быть очень сложным. Тем не менее, объект исследования всегда один и тот же. Джотто отличается от Малевича, но мы понимаем обоих. И там, и здесь ты обращаешь внимание на одни и те же вещи – цвета, композицию, контрасты… Иногда сообщение очень прямое, иногда – более сложное, но всегда есть общие элементы.

Искусство ведь создают не боги, а люди, и оно всегда о чём-то очень человеческом – это делает даже сложные вещи очень понятными.

Даже если ты не в курсе, почему Булез использует одни структуры, а Штокхаузен – другие, ты способен их понять и без этого. Мне кажется, что если искусство не говорит о вещах, важных для всех, то это, возможно, и не искусство вовсе.

Фото: Facebook / Oleg Nitsko

Представляя киевской публике новые смелые интерпретации классики новой музыки, на что ты рассчитываешь? Ведь большинство слушателей не имеют достаточного опыта, чтобы сравнить украинские премьеры Вареза, Лигети или Булеза с предыдущими интерпретациями и по достоинству оценить твоё новаторство.

Конечно, публика очень разная, и я стараюсь говорить с ними о разном. Но для того и делаются открытые репетиции, чтобы создать контекст и придать глубину для тех, кто интересуется бэкстейджем. Сама интерпретация – это встреча двух поэтических миров – композитора и интерпретатора. Я не верю в объективность интерпретации, как не верю в историческое исполнительство, потому как наивно в XXI веке полагать, что можно в точности воссоздать особенности игры в XV или XVI веке. Встречая Баха или Вареза, я хочу показать уникальность, волшебство и искренность этой музыки. Рассказать свою love story, если хотите. Между «Ухо-ансамблем» и Варезом должно произойти что-то особенное, потому как вопрос хорошей интерпретации – это всегда вопрос искренности столкновения.

Мне кажется, самая неожиданная встреча музыки со слушателем состоялась на футбольном поле – стадионе «Старт». Чем для тебя был этот опыт?

Чем-то очень важным. Я в принципе не согласен, что тихий музей – лучшее место для рассматривания картины. Может быть, в музее проще сконцентрироваться, но одновременно ты теряешь контекст. К примеру, граффити, перенесённые в музей, теряют свою силу, они должны существовать посреди улицы. Так и с музыкой – конечно, здорово слушать её в концертном зале или церкви, но если есть возможность поместить её в шумное место, в котором мы были на стадионе, то слушатель сам становится активной частью этой музыки. Конечно, громкий крик может её заглушить, но даже тихие, хрупкие вещи в этом контексте производят более сильное впечатление, чем в зале. Для меня именно в этом была магия стадионного концерта. Да, он начинался в шуме, но через 20-30 минут публика притихла и так сконцентрировалась, что преподнесла, наверное, лучший подарок музыке Фелдмана, который мы только могли сделать. И я очень рад, что это произошло именно в Украине.

Фото: Макс Требухов

Интересно узнать, кто формирует программы для «Ухо-ансамбля». Являются ли они только твоей волей или Саша Андрусик, основательница «Уха», тоже вмешивается в процесс?

Скажем так, обычно у меня есть наброски, которые мы с ней активно обговариваем. Конечно, после обсуждений 80% программы сохраняется, но те 20%, которые меняются, существенно влияют на внешний вид программ. И уникальное лицо каждой из них появляется именно благодаря Саше.

Отмечаешь ли ты рост музыкантов «Ухо-ансамбля» за первый сезон?

Да, и я действительно счастлив, потому как чувствую, что теперь это не просто двадцать хороших музыкантов, а настоящая команда. У нас сейчас отличное взаимопонимание, и если вначале мне многое приходилось объяснять словами, то теперь достаточно одного жеста. Фантастика.

Помню, год назад ты говорил о том, что хотел бы найти уникальное, не похожее на другие звучание «Ухо-ансамбля». Вы с ним всё ещё не свернули с этого пути?

Это по-прежнему очень важный момент. Мы много работаем над тем, чтобы оживить звук, увидеть в нём множество деталей, но одновременно оставить его очень светлым. Я, например, люблю очень экономное вибрато – это как красота женщины, которая подчёркнута минимумом косметики. Ужасно, когда на лице килограммы пудры. То же самое с вибрато и другими способами произвести быстрый эффект на слушателя. Должен быть очень простой, светлый звук, который позволит передать всё, что ты хочешь, без искусственных украшательств. Это как make-up, который подчёркивает красоту, а не компенсирует недостатки.

Конечно, иногда нужны эффектные вещи – например, яркие контрасты, но не нужно делать их постоянно. Невозможно всё время орать, позвольте музыке быть прекрасной своей естественной красотой.

Фото: www.facebook.com/VogueUkraine

Какие достижения первого концертного сезона?

То, что ансамбль существует, что это оказалось возможным – уже чудо. Вторая прекрасная вещь – это общение с музыкантами, оно очень вдохновляет. У ребят потрясающая увлечённость, и это при том, что мы очень тяжело репетируем – по 7 часов в день 8 дней перед каждым концертом. Так, наверное, вообще нигде в мире больше не готовятся. В последние часы последнего дня все уже чувствуют себя полностью выжатыми, но всё равно стараются играть всё лучше и лучше. Вот таких моментов я никогда не переживал в Западной Европе. Конечно, и там бывают исключения, но они – большая редкость.

Мне очень приятно, что мой подход к музыке близок украинской культуре. Для меня важно, что музыканты не страшатся открывать свою душу. Для западного человека это в каком-то смысле непрофессионально, западный музыкант может играть партитуры любой сложности, но переживать их как часть собственной жизни не готов. Он пропускает музыку через пальцы, но не через душу. А я считаю, что в таком техническом подходе нет смысла.

Музыка вообще не имеет смысла, если в ней нет куража.

Какие основные векторы программы нового сезона? Будут ли ретроспективные концерты, премьеры, мастер-классы?

Я хочу продолжить презентацию хрестоматийной классики вроде Берио, Вареза и Лигети. В то же время в программу включено много молодых голосов. Будет концерт из новых коротких пьес, специально сочинённых для ансамбля. Из образовательных проектов – композиторские воркшопы с участием Стефано Джервазони и его младшего коллеги, французско-канадского автора Самуэля Андреева. Думаю, это будет очень интересный опыт, потому что они хорошо дополняют друг друга. Кстати, Андреев ещё и гобоист, и это здорово, потому что тогда и в композиции обращаешь внимание на практические проблемы.

Фото: www.facebook.com/oleg.nitsko

Насколько я помню, ансамбль планировал запись CD с музыкой Тосио Хосокавы, поэтому она включалась в каждый второй концерт. Продолжится ли эта традиция в следующем сезоне?

Да, но таких концертов будет лишь несколько. Кроме того, запишем ещё и другой диск, с творчеством Джервазони. Его монографическим концертом мы откроем композиторский воркшоп.

90-летие Дьордя Куртага будете отмечать?

Обязательно. Это один из наиболее важных ныне живущих композиторов. Одновременно это ещё и очень важный автор для меня лично, потому что именно благодаря его творчеству я выбрал цимбалы. Встреча с ним – одно из самых главных событий моей жизни. Для концерта я взял самые разные партитуры и, надеюсь, он покажет Куртага на все 360 градусов.

Кроме того, приглашаю всех на оперные премьеры. То, что в Киеве покажут сценические постановки опер Стефано Джервазони и Кармине Эммануеле Челлы – большое чудо для всех нас.

Любов МорозоваЛюбов Морозова, журналістка, музичний критик
Читайте головні новини LB.ua в соціальних мережах Facebook, Twitter і Telegram