В целом же, итог массовых народных выступлений под весьма широким спектром политических лозунгов – от либерально-демократических до радикально-исламистских – был парадоксален. В Египте возник удивительный симбиоз сравнительно «мягкой» военной диктатуры и весьма либеральной общественной жизни страны.
С точки зрения Ахмадинежада, Хосни Мубарак, традиционно опиравшийся на США и поддерживавший дружеские отношения с израильским истеблишментом, был одним из главных и последовательных противников распространения влияния Тегерана на арабский мир. В то же время многие влиятельные египетские теологи и, тем более, – фундаменталисты, ставили Иран в пример Египту с точки зрения следования исламских канонов во внешней политике. И это несмотря на существенное различие в религиозных течениях между египтянами-суннитами и персами-шиитами.
В кругах арабской исламистской интеллигенции (не очень, впрочем, широких) последние годы даже поднимался следующий вопрос. Как известно, «арабом тысячелетия» был признан курд Салах ад-Дин, освободивший в 1187 году Иерусалим и почти всю Палестину от власти крестоносцев (в европейской традиции – Саладин, это – почетное название, означающее «благочестие веры», собственное имя – Юсуф ибн Айюб). В связи с этим, почему бы в новом тысячелетии лидером арабов не быть персу?
Сам же Тегеран, покровительствуя палестинской радикальной суннитской группировке ХАМАС, в значительной степени нивелировал тему суннитско-шиитских разногласий; в Египте родственной ХАМАС структурой являлись «Братья-мусульмане», де-юре запрещенные при Хосни Мубараке (но имевшие ряд депутатов в парламенте Египта, прошедших, как «независимые») и легализовавшиеся после февральского переворота. Кроме того, великий аятолла Али Хаменеи несколько лет назад издал фетву (законодательный акт духовных властей, обязательный к исполнению верующими), которая запрещает шиитам любым способом оскорблять религиозные ценности и личностей, которым поклоняются сунниты.
В целом же, ветер перемен в арабском мире в начале года дул на мельницу Тегерана, – через три дня после победы протестующих в Египте против суннитского королевского дома Бахрейна поднялось дискриминируемое шиитское большинство (70% населения, среди которых значительное число – выходцы из Ирана). А ведь в Бахрейне расположена крупнейшая в Персидском заливе авиабаза США – Джуффэйр.
Волнения охватили также Восточную провинцию Саудовской Аравии – нефтеносный регион королевства, населенный преимущественно шиитами и примыкающий к шиитским районам Ирака. Впрочем, в Саудовской Аравии два выступления шиитов после пятничных молитв были подавлены полицией, а пресловутая «мировая общественность», по понятным причинам опасений нового скачка цен на нефть, не проявила к этому конфликту особого внимания.
Что же касается Бахрейна, то некоторые наблюдатели указывали на четкий «иранский след», другие говорили о том, что Иран выступает спонсором только одной из нескольких оппозиционных шиитских группировок. Но все сходились на том, что в случае успеха митингующих на Жемчужной площади (переименованную протестующими в Тахрир – площадь Свободы, как в Каире) в столице – Манаме, главным геополитическим бенефициаром станет Тегеран. Поэтому не удивительно, что после особенно мощных акций протеста, 14 – 15 марта в страну по приглашению властей Бахрейна были введены 1000 солдат Саудовской Аравии и 500 полицейских из Объединенных Арабских Эмиратов, которые при помощи местных сил правопорядка разогнали протестующих; лидеры шиитской оппозиции были арестованы, некоторым из них грозит смертная казнь.
И буквально сразу же – 15 марта серьезные волнения начались в Сирии – главном стратегическом союзнике Ирана в регионе. При этом, попытки провести митинги протеста в Дамаске и крупных городах в начале февраля, пользуясь «передовыми» технологиями – социальными сетями в Интернете, легко пресекались сирийскими спецслужбами. Крупные демонстрации в Дамаске 15-18 марта были подавлены полицией и армией, после чего, явно неожиданно для сирийского руководства, волнения перекинулись на Дераа и другие провинциальные города. Здесь в рядах митингующих стали появляться хорошо вооруженные и обученные боевики, а сирийская армия была вынуждена втянуться в тяжелые и кровопролитные уличные бои, в которых основные жертвы понесло мирное население.
Что же касается религиозной подоплеки социальных и политических протестов в Сирии, то здесь, в отличие от Бахрейна, главной движущей силой выступили представители суннитского большинства (~55% населения), которое непропорционально мало представлено в руководстве страны, где преобладает алавитское меньшинство (~ 11% населения), к которому принадлежит президент Башар аль-Асад.
Алавиты (арабская традиция – алауи, турецкая – алеви) – религиозная группа, отколовшаяся от шиизма еще в IX веке и обожествляющая одиннадцатого шиитского имама аль-Хасана аль-Аскари – первого перса, принявшего ислам. Многими авторитетными исламскими теологами алавиты вообще не признаются мусульманами. Строго говоря, верование алавитов является смесью мистического ислама, христианства (особое почитание Иисуса – Исы, апостолов и ряда святых, чтение Евангелия, причащение вином, отмечание Рождества и Пасхи) и доисламского восточного язычества (поклонение Солнцу либо Луне, утренней либо вечерней заре, свету либо тьме), а также веры в семикратное переселение души.
Именно в силу этого, когда в 1971 году алавит Хафиз аль-Асад провозгласил себя президентом Сирии (после переворота в ноябре 1970 года), многие сунниты, а также «примкнувшие к ним» христиане заявили протест, т.к. по конституции президентом Сирии может быть только мусульманин. Однако, в 1973 году имамы шиитов-двунадесятников (шииты, ожидающие пришествия двенадцатого – «скрытого» – имама, который является сыном вышеупомянутого одиннадцатого имама – аль-Хасана аль-Аскари; основное направление шиизма, являющееся государственной религией в Иране) приняли фетву, распространив на алавитов юридические правила отношений между шиитами, что означало официальное признание алавитов мусульманами (течением шиизма).
Таким образом, стратегическое союзничество Сирии и Ирана тесно завязано именно на личность Башара аль-Асада и находящееся у власти алавитское меньшинство; в свою очередь, легитимность Башара, как и его отца – Хафиза аль-Асада целиком зависит от выводов шиитских теологов.
Сегодня трудно точно назвать силы, непосредственно стоящие за беспорядками в Сирии, но является фактом, что информационную антисирийскую волну поднимают СМИ, расположенные на Аравийском полуострове, либо финансируемые государствами этого региона (например, телекомпания «Аль-Джазира»). С другой стороны, Тегеран прилагает значительные усилия для помощи своему союзнику – в Сирию из Ирана перебрасывается военная спецтехника, прибывают инструктора, по некоторым данным – даже небольшие подразделения иранского спецназа. Имеются также данные, что в сражениях с сирийскими боевиками последние недели принимают участие отряды «Хезболла» («партия Аллаха») – ливанской радикальной шиитской группировки, тесно связанной с Ираном.
Что же касается масштабных санкций против Сирии, то принятие их на уровне ООН пока блокируют Россия и Китай.
И вот на фоне всех этих тяжелых геополитических боев, Тегеран умудрился создать себе проблему на ровном месте. Достаточно давно тлевший конфликт по линии президент Ахмадинежад – Великий аятолла Али Хоменеи перешел из кадрово-административной в религиозную сферу. Обретя при этом явные черты фарса.
Камнем преткновения стал… двенадцатый («скрытый») имам, пришествие которого, по мнению абсолютного большинства шиитов, совершится в Мекке, у самой Каабы накануне Судного Дня.
И вот окружение Ахмадинеджада выпустило на экраны документальный фильм «Близится пришествие», в котором авторы, описывая все приметы – войны, неверие, разврат и т.п, делают однозначный вывод – «скрытого» имама, который избавит мир от зла, следует ждать со дня на день.
Уже это утверждение, по мнению исламских теологов, находится «на грани» – ибо только Аллах знает время пришествия Махди («скрытого» имама). Кроме того, в фильме прямо указывается, что иранская политическая система не черпает легитимности в заветах Махди и его соратников. Но все это можно было бы списать на признаваемую даже в Иране эксцентричность нынешнего президента, если бы не прямое указание в фильме на то, что Ахмадинежад, является… что-то вроде предтечи (или «полевого командира») пока еще находящегося в «сокрытии» Махди…
Последовали аресты 25 достаточно близких Ахмадинежаду чиновников, включая даже его родственника, причастных к выходу фильма, которым инкриминирован весь спектр богохульства, включая… колдовство и связь с джиннами… (последнее обвинение официально выдвинуто против Аббаса Гафари – одного из непосредственных создателей фильма).
Вся эта история стала «перебором» для многих, даже вполне «правоверных» мусульман. Отдельно же для суннитов, которые вообще не признают эту «ветвь» имамов и шиитскую версию Махди, в очередной раз рельефно проявились фундаментальные религиозные различия между двумя главными течениями в исламе.
А, тем временем, 28 мая Египет сделал еще один шаг к тому, чтобы вернуть себе положение морального лидера арабского мира, открыв контрольно-пропускной пункт Рафиах на границе с сектором Газа. Это решение стало логическим продолжением активного посредничества новых военных властей Египта в деле примирения палестинских движений ФАТХ и ХАМАС, закончившихся Каирским соглашением о создании коалиционного переходного правительства Палестины и о проведении всеобщих выборов в Палестинской автономии и в секторе Газа.
При этом открытие Рафиаха является прямым нарушением соглашения 2005 года между Израилем, Египтом, США и ЕС. Более того, египетские СМИ утверждают, что египетский МИД создал специальный Совет юристов и дипломатов для пересмотра Кемп-Дэвидских соглашений с Израилем.
Впрочем, утверждать, что маятник перемен на этом остановится, было бы, по меньшей мере, недальновидно. И действительно, уже 4 июня Каир, без объявления причин вновь заблокировал Рафиах, что привело к столкновениям палестинцев с египетской полицией. В то же время, в Иране произошло публичное примирение президента Ахмадинежада и Великого Аятоллы Али Хаменеи.