В августе 2016 года даже в среде специалистов мало кто обратил внимание на доклад профессора экономики университета Карнеги-Меллон Марвина Гудфренда, представленный на симпозиуме в Джексон-Хоул, который ежегодно собирает наиболее авторитетных представителей финансовых властей различных стран мира.
Речь в этом материале шла о том, что на сегодняшний день мировые центральные банки потеряли возможность воздействовать на экономическую ситуацию с помощью ставок рефинансирования, которые последние годы находятся в развитых странах на крайне низких по историческим меркам уровнях.
Поскольку продолжение начатой после кризиса 2008-2009 гг. политики денежного стимулирования экономики представляется деструктивным и чреватым ростом инфляции, лучшей альтернативой, по мнению Гудфренда, является создание условий для использования центральными банками отрицательных процентных ставок.
Упрощённо говоря, участников экономики, которые обладают свободными деньгами, но не хотят их тратить, предлагается «наказывать» отрицательной процентной ставкой с тем, чтобы они активнее расходовали свои деньги и тем самым подпитывали экономическую активность. Но это затруднительно сделать, пока существует возможность переводить деньги в наличную форму (как показал опыт ряда европейских стран, где процентные ставки установились на отрицательном уровне, крупные игроки в этих условиях на полном серьёзе начали прорабатывать варианты хранения больших объёмов наличности).
Гудфренд предложил рассмотреть три варианта решения этой проблемы:
- Отмена наличных денег при сохранении существующей формы безналичных расчетов.
- Введение плавающего курса перевода безналичных денег в наличные.
- Введение принципиально новой электронной валюты с механизмом расчётов участников напрямую через центральный банк.
Думаю, что при попытке обсудить это со среднестатистическим отечественным финансистом, подобные идеи были бы тут же заклеймлены как маргинальные и конспирологические. Но в данном случае они были озвучены с трибуны уважаемого мероприятия, проводимого структурой Федеральной резервной системы США. Более того, примерно через год - в ноябре 2017 г. – президент Трамп внёс кандидатуру Гудфренда на должность члена Совета управляющих ФРС.Тем временем, появляются всё новые и новые свидетельства того, что центральные банки различных стран мира серьёзно работают над вариантом №3 из предложений Гудфренда.
В ноябре 2017 г. президент Федерального резервного банка Нью-Йорка Уильям Дадли сообщил, что ФРС начинает изучать идею создания собственной цифровой валюты.
Хотя Дадли и добавил, что говорить об этом еще очень преждевременно, некоторые американские СМИ уже подключились к объяснению публике преимуществ цифровой валюты - см. например декабрьскую статью журнала Fortune, озаглавленную "5 причин, почему ФРС нужна валюта типа Биткойна".
Также в декабре Daily Telegraph сообщила, что Банк Англии может запустить свою цифровую валюту уже в 2018 году и тут же прорекламировала читателям преимущества данного инструмента: «Цифровая валюта, эмитируемая Банком Англии, потенциально может позволить британским гражданам хранить свои деньги - в цифровой форме -напрямую в центральном банке, что лишит необходимости существование розничных банков. Крупные транзакции, такие как покупка дома, смогут проводиться в течение наносекунд». Источник в Банке Англии другого издания – FT Adviser – эту информацию, впрочем, не подтверждает.
Как минимум, анализ перспектив национальных цифровых валют ведётся и в странах британского Содружества. В ноябре был опубликован посвящённый этому доклад Банка Канады, а в декабре об аналогичной работе сообщил глава центрального банка Австралии.
В июне 2017 года зампред Банка России Ольга Скоробогатова заявила, что Банк России начал работу над созданием виртуальной национальной валюты: "На самом деле все регуляторы пришли к мысли, что, безусловно, национальную виртуальную валюту делать надо. Это будущее. Вопрос конкретного времени". В декабре она же сообщила, что Банк России в 2018 году начнет обсуждение с партнерами по ЕАЭС и БРИКС возможности создания единой цифровой валюты.
Китай, по информации Bloomberg, начал изучение перспектив собственной цифровой валюты ещё в 2014 г. В октябре 2017 г. издание China Daily утверждало, что центральный банк страны завершил испытание алгоритмов выпуска цифровой валюты.
В марте 2017 г. проект по изучению целесообразности введения «электронной кроны» начал центральный банк Швеции. В декабре минувшего года стало известно, что финансовые власти Израиля уже несколько месяцев изучают перспективы «цифрового щекеля».
Менее ясна позиция ЕЦБ, который, впрочем, судя по опубликованному в январе 2017 г. докладу своего члена правления Ива Мерша, также плотно прорабатывает данную тему. Пока ЕЦБ, видимо, больше обеспокоен сохранением единства Еврозоны и пресечением мыслей правительств некоторых входящих в неё стран о создании собственных цифровых валют.
Какие выводы можно сделать из всего этого?
Можно предполагать, что сценарии с запуском «государственных» цифровых валют прорабатываются финансовыми властями различных стран самым серьезным образом, хотя до принятия конкретных официальных решений дело, видимо, ещё не дошло. Тем не менее, нарастающее муссирование данной темы в прессе очень похоже на начало подготовки общественного мнения к таким решениям.
Если желанный для центробанков результат – перевод максимальной доли платежей в официальную безналичную валюту (даже не так важно – в новую цифровую или в старую обычную), то сферу применения всех других инструментов будут всё жестче ограничивать. И это коснётся не только наличных денег, но и существующих «негосударственных» криптовалют, с очевидными последствиями для стоимости последних.
Выиграют в этой ситуации те инвесторы, которые правильно просчитают последствия изменений, связанных с внедрением «государственных» цифровых валют. В частности, важно будет понять, как конкретно данные изменения отразятся на банках и прочих финансовых компаниях. Кроме того, потребуется оценить перспективы влияния этих изменений на привлекательность золота и других драгоценных металлов.