Предметом спора стала опубликованная 9 апреля статья Сороса. В ней он утверждает, что ключевой проблемой в данный момент является недостаточно высокий уровень интеграции государств Еврозоны. С одной стороны, они передали свои возможности по проведению монетарной политики наднациональной структуре – Европейскому центральному банку (ЕЦБ). С другой – каждая из них привлекает долговой капитал самостоятельно с помощью собственных облигаций. В результате, они стали, по сути, более рисковыми заёмщиками, подобными занимающим в иностранной валюте странам Третьего мира, так как возможность обеспечивать собственную платежеспособность эмиссионным путём ими утеряна.
По мнению Сороса, выход состоит в замене отдельных национальных гособлигаций общими для всех Еврооблигациями, которые гарантируются всеми странами Еврозоны вместе. Естественно, выпуск таких инструментов строго регламентировался бы всеми правительствами и наднациональными европейскими структурами. Согласно Соросу, выпуск такого рода инструментов позволили бы перейти от бюджетной экономии к стимулирующей экономический рост более мягкой фискальной политики и тем самым разрешить экономическую депрессию, в которую погружена Европа.
Это не новое предложение – его делали уже не раз и основным противником его была и остаётся Германия, не желающая выступать гарантом по рисковым долгам правительств стран евро-периферии. На этот счёт у Сороса тоже есть мнение – он предлагает Германии, если та не готова к Еврооблигациям, выйти из Еврозоны и дать возможность странам периферии выпускать такие облигации в рамках собственной наднациональной структуры. Сорос считает, что этот способ также позволил бы разрешить кризис – за счёт девальвации евро в случае выхода из него Германии евро-периферия быстро восстановила бы свою конкурентоспособность и вернулась бы к экономическому росту, а общая гарантия по общим облигациями сцементировала бы этот рост.
Ханс-Вернер Синн в ответ написал весьма критическую статью, в которой, по сути, высказал официальную немецкую позицию по вопросу разрешения экономического кризиса в Европе. Идею общих Еврооблигаций он отметает сходу – как несоответствующую существующему законодательству ЕС, нереальную политически и не решающую главную проблему, а именно утрату конкурентоспособности периферийных стран.
Отметается Синном и идея выхода Германии из Еврозоны. Во-первых, по его мнению, это не решило бы проблем периферии, так как конкурентоспособность ими утрачена не только по сравнению с Германией, но и по сравнению с целым рядом других стран Еврозоны. Во-вторых, он трактует такой выход как крах евроинтеграционного проекта и "восстановление франко-немецкой границы по Рейну". Он считает, что это создаёт опасность для сотрудничества Германии и Франции – "главного успеха послевоенного периода в Европе".
Выход, по мнению Синна, состоит именно в той политике, которую уже проводят европейские власти – бюджетной консолидации и "внутренней девальвации" (снижении цен и заработных стран в утративших конкурентоспособность странах).
Спасти Европу
Если отвлечься от взаимных упрёков и полемики, спор между Соросом и Синном ярко иллюстрирует основной вопрос экономической политики в современной Еврозоне – можно ли разрешить её проблемы с помощью вышеописанной бюджетной экономии? Реальность, пока что, не вынесла однозначного решения по этому вопросу. С одной стороны, страны европериферии действительно восстанавливают свою конкурентоспособность. Это ярко иллюстрирует дефициты их текущих счетов, показывающие потребность этих стран в иностранном финансировании. В 2012 году они сильно сократились во всех странах группы ПИИГИ (Португалия, Ирландия, Италия, Греция, Испания), а в Ирландии сильно вырос уже существующий профицит текущего счёта, то есть страна из нетто-должника превратилась в нетто-кредитора.
У этого процесса, однако, есть и оборотная сторона – улучшение конкурентоспособности достигнуто за счёт очень высокой безработицы и экономической депрессии. В таких условиях внутренний спрос неизбежно сжимается, снижая импорт и выдавливая вовне местный капитал, который некуда вложить внутри депрессивной экономики. В результате страна превращается в нетто-кредитора и таким образом восстанавливает свою конкурентоспособность.
Есть, однако, две проблемы. Во-первых, непонятно, будет ли этот эффект сохраняться при восстановлении экономики. Вырастет занятость, внутренний рынок вновь станет интересен для инвесторов – не приведёт ли это к ухудшению состояния платёжного баланса и, соответственно, снижению конкурентоспособности экономики?
Во-вторых, и эта проблема сейчас стоит наиболее остро, в условиях демократии (да и диктатуры тоже) тяжёлое экономическое положение создаёт, в конечном итоге, политические проблемы. Можно даже сказать, что именно последние и являются наиболее страшным последствием. Как бы тяжела ни была Великая Депрессия, она меркнет по сравнению с преступлениями нацистов и кошмаром Второй Мировой Войны, к которым она привела.
Достаточно перечислить факты, приводимые Хансом-Вернером Синном:
- в Италии 55% голосов на выборах собрали партии евроскептиков;
- в Греции и Испании безработица среди молодёжи достигает 60%, с соответствующими электоральными последствиями;
- один из испанских генералов заявил о своей готовности ввести войска в Каталонию, если провинция решится провести референдум о выходе из состава Испании.
Мы живём в значительно более мягкую эпоху, чем люди 20-30-х годов 20 столетия. Вряд ли даже развал Еврозоны и (вовсе не обязательное даже при таком сценарии) сворачивание проекта евроинтеграции способны привести к тем ужасающим последствиям, которые испытал мир тогда. Однако нынешний момент по значимости и долгосрочности последствий, весьма вероятно, является не менее важным для Европы и мира, чем дела тех дней.
И если жителей Африки или Латинской Америки, возможно, зацепит лишь косвенно, то мы в Украине испытывать происходящие в Еврозоне события будем, так или иначе, на своей шкуре. Будем надеяться, что, в конечном итоге, кризис в Европе разрешится положительным для нас образом.