“Ла Ла Лэнд” – мюзикл Дэмиена Шазелла, ставшего известным благодаря своему фильму “Одержимость” про джазового музыканта, который пытается влиться в оркестр под предводительством тиранического худрука.
Во новом фильме Шазелл не бросил джазовую тему: один из главных героев “Ла Ла Лэнда” – пианист Себастиан (Райан Гослинг), который со своей страстью к “настоящему” джазу не может прижиться у работодателей, заставляющих его играть примитивные рождественские мелодии. Эмма Стоун играет Мию – начинающую актрису, подрабатывающую баристой в кафе на киностудии Уорнер бразерс. Миа бегает по унизительным прослушиваниям, но ее таланту – намного более ярко выраженному, чем у Себастиана, к слову, – тоже не находится места. Естественно, Миа и Себастиан встречаются, влюбляются и подталкивают друга друга к воплощению своих мечтаний и амбиций.
Тема самореализации – тем более, в Лос-Анджелесе, городе, где разбилось столько карьер и сердец, что это даже неприлично, – очерчивается Шазеллом уж слишком нарочито. Режиссер не брезгует лишний раз убедиться в том, что до зрителя дошло, о чем он снимает свой фильм. Видимо, именно поэтому максима “нужно идти за своей мечтой” в том или ином виде проговаривается даже во время ключевой ссоры главных героев – самого надуманного и неинтересного выяснения любовных отношений в современном кино.
“Ла Ла Лэнд” не зря сравнивают с “Артистом” Мишеля Хазанавичуса: кроме удачной фестивальной истории (у фильма – приз кинофестиваля в Торонто и награда за актерскую игру для Эммы Стоун), фильм Шазелла является одним из фаворитов на получение “Оскаров”. Как и “Артист”, этот мюзикл также является своеобразным оммажем кинематографу прошлого: но не немому кино, а классическим мюзиклам. И, как и “Артист”, картина Шазелла абсолютно проваливается в своей попытке дотянуться до великих фильмов, на которые постоянно ссылается.
Причину такого провала Шазелл разделяет с Хазанавичусом: в своих фильмах они оба делают ставку на разделение “настоящего” искусства и грубой подделки, на которую их героев якобы толкает судьба. Одна из главных причин конфликта в “Артисте”, помимо перехода от немого кино к звуковому, – нежелание главного героя мириться с прихотями продюсеров, а стремление вершить якобы “настоящее искусство”. И это – главная ловушка обеих историй: ни фильмы, где играл герой Хазанавичуса, ни музыка, которую настойчиво исполняет герой Гослинга в своих творческих порывах, прямо скажем, не являются чем-то выдающимся.
В “Ла Ла Лэнде” персонаж Райана Гослинга искренне (и неоднократно) возмущается тому, как культовый когда-то джазовый клуб переделали в место для самбы и тапаса. А участие в популярной музыкальной группе, играющей мелодии на три аккорда – так, что Себастиан справляется одной левой, – для героя становится страшным компромиссом с совестью. Героиня Эммы Стоун не так погружена в сомнительные эстетические дихотомии, – она всего лишь пытается сделать актерскую карьеру, а когда ей не находится подходящей роли, пишет ее для себя сама.
Впрочем, как отметил критик New Yorker Ричард Броди и в чем мы с ним солидарны, Шазеллу неинтересен творческий процесс, как таковой: мы не узнаем ничего ни о пьесе Мии, ни о внутренней кухне джазмена Себастиана, кроме того, что пьеса “великолепна”, а пристрастия героя Гослинга “старомодны”, что, очевидно, должно вызвать в нас умиление.
Хоть “Ла Ла Лэнд” и делает вид, что отдает дань ключевым фильмам жанра, но все эти оммажи – очень поверхностные, без грамма юмора (в фильме есть пара смешных моментов, но они тонут в двухчасовом океане серьезного отношения режиссера и придуманных им персонажей к самим себе), с простейшими, на грани примитивного, музыкальными и хореографическими решениями. Достаточно посмотреть фильмы, отсылки к которым Шазелл “зашил” в свой мюзикл – ”Поющие под дождем”, “Американец в Париже”, “Шербурские зонтики”, “8 1/2” (вдохновивший режиссера на номер, открывающий фильм) – чтобы почувствовать разницу.
При этом “Ла Ла Лэнд” – конечно же, главный crowd pleaser этого “оскаровского сезона”. Фильм стал триумфатором на “Золотых глобусах”, взяв больше призов, чем любой другой фильм за всю историю этих наград; на очереди – награды профессиональных гильдий Голливуда и “Оскар”, где Шазелл вполне может получить приз за сценарий или, не дай бог, за режиссуру. Что же, одной непосредственностью на звездном небосводе стало больше.
В прокате с 12 января (предпремьерные показы – с 5 января).
“Кредо убийцы” Джастина Курзеля
На фоне лалалэндовских претензий снять взрослое голливудское кино скучная экранизация популярной компьютерной игры, на первый взгляд, может показаться не такой беспомощной.
“Кредо” – студийный долгострой, который пытались запустить в производство более десяти лет, пока за дело не взялся Майкл Фассбендер, сыгравший главную роль. В режиссерском кресле – австралиец Джастин Курзель, чьего “Макбета” с тем же Фассбендером и с Марион Котийяр мы смотрели в прошлом году.
В основе сюжета – дэнбрауновских масштабов противостояние между тамплиерами и ассасинами. Первые хотят поработить человечество, вторые защищают концепт свободы воли, без которой порабощение будет проходить намного быстрее. Фассбендер играет сразу две роли: ассасина 14-го века и его потомка, живущего в настоящем времени, – Каллума, приговоренного к смертной казни за убийство.
Пересказывать сюжет “Кредо убийцы” нет смысла, потому что сюжет, как таковой, там задвинут на второй план. Фанаты, следившие за судьбой экранизации, отметили, что в нынешний фильм впихнули две разные картины – о прошлом и о настоящем борьбы за “артефакты Эдема”. Это объясняет сбивчивость ритма и насыщенность событиями, которые в конечном счете никак не отзываются в большинстве зрителей. Очень сложно сопереживать героям, чье развитие поставили на быструю промотку, лишь изредка замедляясь на слоу-мо прыжки по крышам средневековой Гранады.
Собственно, экшн-сцены Средневековья – единственная причина, по которой “Кредо убийцы” может понравиться зрителю, далекому от геймерской культуры. Курзель так настойчиво пытается сделать из своего фильма универсального солдата, вроде недавнего “Прибытия”, – чтобы и про побегать, и про подумать было, – что пичкает туда псевдофилософский фон о возможности/невозможности массового контроля над людьми во имя всеобщего блага. Делая основным конфликтом эфемерную борьбу за абстрактные понятия, Курзель забывает о своих героях, а вместе с ним забываем и мы.
В прокате с 5 января.