Французское раздорожье
Автору статьи уже доводилось упоминать на страницах Lb.ua о процессах глокализации, происходящих ныне на европейском континенте и характеризирующихся, прежде всего, «распылением власти», когда из-под ног национальных бюрократий властные полномочия стремительно расползаются как наверх – к различным наднациональным институциям, так и вниз – к т.н. «институтам гражданского общества» или «региональным сообществам».
Специфика ситуации заключается в том, что во главе названного «глокального тренда» ныне идут традиционно консервативные немцы, а не признанные законодатели мод – французы. Хотя идея формирования в Европе особых региональных единиц, отличных от национальных государств, сформулирована в 1917 году как раз в книге француза Видаля де ла Бланша «Восточная Франция».Причина этому видится в том, что политические деятели Франции по вопросам евроинтеграции расколоты на два лагеря.
Приверженцы первого отстаивают интеграционные процессы в рамках союза национальных государств (Ф. Сегэн, Ж.-П. Шевенман, Л. Жоспен). Ключевым для них является желание сохранить национальную идентичность и самосознание народов Европы. Сторонники второй позиции являются союзниками «федералистов» Германии (Д. де Вильпен, Ж.-П. Раффарен). Будущее Евросоюза они связывают не с опорой на систему национальных государств, но прежде всего с такими феноменами, как децентрализация и регионализация.
Политико-идеологический и культурно-идентификационный раскол во французском обществе не позволяли Франции быть лидером европейского пространства. Особого энтузиазма французские инициативы в странах ЕС не вызывали. Перед французами замаячили нерадужные перспективы: или быть «вторым номером» в проводимой немцами регионализации или федерализации Евросоюза, или же возглавить «контрреволюцию» под лозунгом – «Защитим Европу наций!».
Все фото: ЕРА/UPG
На этом «идеологическом распутье» и принял страну Николя Саркози. Здесь, паралели с Украиной, поскольку новый президент Франции получил значительный кредит доверия, соизмеримый, разве что, с нашим предыдущим гарантом в первой половине 2005 года и имел прекрасную возможность кардинально реставрировать как внутреннюю, так и внешнюю политику Французской Республики. Однако новоиспеченный амбициозный французский лидер вместо кропотливой работы и основательного подхода к делу, пошел по хорошо нам знакомому за последние годы пути, практически с самого начала своей каденции, избрав курс на создание различных «экспромтов». Во внутриевропейских делах таковым можно назвать идею Парижа о создании независимого Европейского Центрального банка и, соответственно, выработке странами «зоны евро» общей экономической политики, а во внешнеполитических – нашумевший Средиземноморский Союз, модифицированный ныне в «Союз для Средиземноморья».
На этом «французском ГУАМе» стоит остановиться подробнее, так как он, контексте нашей сегодняшней темы, весьма показателен.
Бросок на Юг
13 июля 2008 года в Париже по инициативе председательствующей тогда в ЕС Франции состоялся учредительный саммит обновленного Евро-Средиземноморского партнерства, получившего официальное название «Барселонский процесс: Союз для Средиземноморья».
Авторство изначального проекта принадлежало личному советнику Николя Саркози, Анри Гэно, который впоследствии занял в правительстве Саркози пост специального советника при президенте Франции.
И неслучайно. Ведь замысел предполагал продвижение Франции на ключевые позиции в средиземноморской политике ЕС, лидерство в технологическом развитии североафриканских стран, а также прямой доступ к нефтегазовыми месторождениями Северной Африки и Ближнего Востока.
Команда Саркози была уверена, что идея овладеет и „ЕСовскими” массами, поскольку другие страны Евросоюза, ведомые Францией, увидят в ней и свои выгоды. По убеждению Парижа, на это имеются более чем веские основания.
В первую очередь, это необходимо для противодействия нелегальным миграционным потокам в страны ЕС (команда Саркози предложила проводить политику т.н. «избирательной иммиграции»), а также терроризму и международным преступным организациям.Кроме того, после перманентних российско-украинских и российско-белорусских газовых споров, страны Евросоюза чрезвычайно заинтересованы в транспортировке через страны Южного Средиземноморья энергоносителей из таких стран, как Нигерия, Саудовская Аравия, Египет или Судан.
Также не последнее место отводилось тому обстоятельству, что в условиях экономического кризиса важное значение приобретает сбыт „ЕСовской” продукции в страны Северной Африки и Ближнего Востока.Однако, на практике всё оказалось не так гладко.
«Французский ГУАМ»?
Страны ЕС сразу начали проявлять несогласованную позицию к Союзу, продемонстрировав свою неготовность безусловно поддержать французскую инициативу. В частности, Финляндия, Литва, Эстония, Польша, Чешская Республика, Словакия, Венгрия, Словения, Великобритания не были уверены в необходимости дальнейшего развития новой организации, главным образом, из-за проблемы финансирования.
Но не это главное. Основным внутриевропейским спорным моментом стал т.н. «немецкий» вопрос. Эмоциональные предвыборные спичи Николя Саркози говорили о том, что Франция хочет быть лидером не только на Средиземноморском побережье, но и во всем ЕС. Такая амбициозность, разумеется, Берлину понравиться не могла. И немцы затеяли контрпропаганду. Париж критиковался за попытки «расколоть единство» в рядах членов ЕС, с последующим неминуемым кризисом внутри Евросоюза. С другой стороны, в германской прессе начали звучать призывы к созданию альтернативного союза, объединяющего страны Балтийского моря.
Но главное, что возмутило немцев – это предложение финансировать «средиземноморцев» из ЕСовского бюджета, главным наполнителем которого является как раз Германия. И только «с большим скрипом», после внесения изменений в начальный план проекта, оговаривающие равное участие всех стран ЕС в объединении, Германия согласилась поддержать создание Союза.
Меркель и Саркози. 13 июля 2008, Париж, "Барселонский процесс: Союз для Средиземноморья"
Однако, главная коллизия, как показала практика, находилась как раз в неевропейской части Союза. Серьёзным вызовом для дальнейших перспектив объединения стал т.н. „израильский” фактор. Арабские страны не испытывают большой радости от членства в организации Израиля и выступают с призывом к ЕС разъяснить его участие в Союзе. Но если арабо-израильская „перепалка” была где-то прогнозируема (особенно, после назначения на пост главы внешнеполитического ведомства Израиля Авигдора Либермана), то охлаждение турецко-израильских отношений, произошедшее в этом году, стало неприятным сюрпризом для учредителей Союза.
Ну и было бы вообще удивительно, если бы «особое» мнение по поводу Союза не высказал ливийский лидер Муамар Каддафи. Претендуя на главенствующую роль на африканском континенте, Каддафи, очевидно, усмотрел в новом объединении «конкурирующую фирму» и обрушился на средиземноморских интеграторов с изрядной порцией критики, заявив, что он не посоветовал своему народу принимать участие «в этой абсурдной болтовне, в этом колониальном проекте».
В результате этого «геополитического экспромта» от Саркози ныне будущее «средиземноморского ГУАМа», на сегодня, весьма туманно. А такие неподготовленные «опыты» во внешней политике привели к тому, что Франция теряет свое влияние даже в тех регионах, где она традиционно была в почете (Ближний Восток, например, где, по последним данным, наибольшим доверием стала пользоваться Германия).
Некоторые уроки для Украины
В последнее время на европейском континенте мы являемся свидетелями двух показательных «геополитических блюд» из цикла «европейская политика соседства»: практичная Ostpolitik от саксонской фрау Меркель и средиземноморский «экспромт» от Николя Саркози.
Манера ведения внешней политики от Саркози наглядно демонстрирует, что даже благополучной и развитой Франции в современных жестких посткризисных условиях не под силу заниматься «геополитическим романтизмом».
Успешный же опыт немецкого прагматизма на восточном направлении (можно вспомнить, как минимум, четыре немецко-российские темы – Opel, Nord Stream, судостроительная верфь Wadan и участие германских концернов в разработке Южнорусского газового месторождения) демонстрирует, что начинать надо с внутренней мобилизации и реальной самооценки, философии труда и ответственности, без излишнего пиара, громких фраз и средиземноморской романтики. А также без хуторянских мечтаний о «возвращении в Европу», заведомо неподъемных региональных прожектов и „трипольских” амбиций на счет „колыбели цивилизации”.