Четырехэтажному кирпичному общежитию на улице Попудренка, 16 в следующем году могло бы исполниться 50 лет. Семь лет назад его передали от частного акционерного общества "Черниговская швейная фабрика "Элегант " в обслуживание коммунального предприятия "Новозаводское". 12 декабря в 16:20 с четвертого по первый этаж рухнули плиты перекрытия. Под завалами оказались два человека. Остальным, кто оставался в здании, удалось безопасно выйти. Чтобы ликвидировать последствия и достать приваленными развалинами людей, пришлось разобрать торец дома. Пострадавших, которые не смогли остаться на ночлег у родственников, поселили в отель «Придеснянский» и гостиницу «Профсоюзную».
Через сутки после обвала, вечером, пострадавшие собираются в холле отеля решить, что делать дальше. С этажей спускаются женщины с опухшими заплаканными глазами, в домашних тапках и халатах, надетых поверх свитеров, молчаливые мужчины. Дети, громко смеясь, скользят по плиточному полу. Люди обсуждают будущее дома и своих оставленных там вещей, ждут решения комиссии, переживают, чтобы не было проблем на работе, так как на следующий день на нее мало кто вышел.
Самая активная из местных жителей - Люба. У нее разрывается телефон - с ее помощью коммунальщики и МЧСники ищут других пострадавших. Люба одновременно описывает поврежденное имущество и составляет список вещей первой необходимости. Ее пробирает мелкая дрожь, но Люба не чувствует холода.
В общежитии она жила 22 года, в обрушившейся комнате – 15, все это время она работает и на швейной фабрике. В момент обвала никого дома не было: муж уехал, дочь как раз должна была вернуться из школы. Сама женщина работала, когда ей позвонила соседка и крикнула в трубку:
- Любочка, у нас стена упала!
- Какая стена? - переспросила женщина.
- От туалета.
- А еще что?
- Валина комната. И твоя.
Домой Люба бежала, благо времени понадобилось немного: дом виден из окон швейного цеха.
- Добегаю до общежития, на месте уже МЧСники работают. Начинаю в подъезд заскакивать, поднимаюсь на одну ступеньку. Мне кричат, что это аварийное здание, что зайти нельзя, у меня в голове что-то срабатывает, отбегаю. Потом стена рухнула. Слышу, женщина зовет Настю. Бегала, кричала, нигде не могла ее найти. Позже Настю нашли мертвой. Из подъезда люди выбегали: мальчика-инвалида вынесли, женщина с инвалидностью сама вышла в тапочках и халате. Кому-то становилось плохо. Приехала скорая. Все звонили, людей становилось больше. Я мужу Андрею позвонила. Он приехал и мы с ним пошли посмотреть на наши окна: кондиционера нет, да что там, все ушло. Все ушло. А потом мне просто стало плохо.
От комнаты Любы и Андрея остался только мебельный гарнитур на всю стену.
Люба рассказывает, что трещина в стене дома пошла давно и постепенно увеличивалась: в комнате начала промерзать стена. Угол изнутри Андрей утеплил двухсантиметровым листом, но не помогло.
- В августе муж сделал стяжку потолка, а в ноябре по средине пошла стрелка. Свежая трещина начала вибрировать. За неделю на полтора сантиметра ушла. Была уже настолько явная, что мы ногами ощущали перепад высоты. Потом двери перекосило. Спиливаем-спиливаем, а через 3 дня опять не можем зайти в комнату. Дом давал крен, все это понимали, но никто не думал, что он так быстро рухнет.
Андрей рассказывает, что утром в день обвала сделал фотографии трещин в квартире и пошел к юристу с просьбой помочь составить обращение к коммунальщикам. На следующий день должен был вернуться с подписями жильцов.
- В этот же день я вызвал и аварийку. Около 11 дня приехал сантехник, мы с ним спустились в подвал. Там было темно, как обычно, стояла вода, воняло сыростью. Со своей стороны он, что смог, то и сделал. Все жители понимали, что в доме нужно провести гидроизоляцию. Потом я пошел к главному инженеру коммунального предприятия, показал ему фотографии, обратился без заявления, чисто по человечески. Он мне ответил: «Мы завтра приедем. Подождите, у нас плановый объезд будет».
Но «завтра» для дома не наступило.
Дочка Любы не знала, что их квартиры больше нет. Со школы ее забрала бабушка. Вечером в новостях Лиза увидела кадры разрушенного дома:
- Бабушка, это наш дом? - спросила она.
- Нет, не наш, - успокоила ее бабушка и выключила телевизор.
Утром родители во всем признались. Дочка сразу же спросила, можно ли забрать планшет. Люба ответила: «Лиза, у нас вообще ничего не осталось. Мы остались. В чем стояли, в том и остались». Люба и Лиза плакали в обнимку.
- Главное не подавать вида, что сложно, - подбадривает сама себя Люба. - Но я не знаю, откуда у меня силы берутся. Мне так хотелось отдохнуть, у меня на работе 7 месяцев отпуска не было. Я не знаю, правильно ли я делаю? Туда ли мы идем? Чем это закончится? Просто делаю. Вот так, наобум. Пишу, звоню, кричу. Потому что только мы заинтересованы в том, чтобы нам предоставили жилье.
На второй после обвала день решением комиссии людей начали запускать в свои комнаты, чтобы вынести мелкогабаритные вещи первой необходимости. Андрей все это время вел переговоры с МЧС:
- Поймите, хуже всего, когда ты видишь свои вещи, но дотянуться до них и забрать не можешь.
На третий день спасатели с помощью подъемника достали уцелевшие вещи из мебельного гарнитура Андрея, Любы и Лизы: телевизор, ноутбук, обогреватель, проигрыватель, документы и одежду.
«Отселять некуда»
Мэр Чернигова Владислав Атрошенко встретился с пострадавшими на следующий день после обвала. Тогда же его решением был уволен начальник коммунального предприятия, а заместитель по профильному вопросу и начальник управления ЖКХ получили выговор.
«Все, что мы могли сделать - это сохранить жизни людей. Мы можем раскручивать вопрос бездеятельности. Мне можно отрезать голову, всем заместителям по вертикали тоже, но проблему по стране это не решит. Сегодня в Чернигове, по моим оценкам, максимальный эксплуатационный срок просрочен у 4 тыс. м.кв. жилья. На решение проблемы нужно 2 млрд грн. Аналогичный риск обвала имеют еще несколько домов в Чернигове. Где у нас обменный фонд? Куда расселять людей? В том, что ты рушишь одно здание и строишь другое, бизнеса нет. Отселять людей нам некуда», - сказал Атрошенко.
Он признает, что здание было старым и строилось с нарушениями: постройка находится во рву, не предусмотрена ее гидроизоляция. По словам мэра, дом «трещит» с 1988 года, а жалобы по поводу влажности «шли как минимум 10 лет». «Я не снимаю ответственности с власти, но есть еще и ее возможности», - акцентирует Атрошенко. Мэра заботит и то, что у людей нет понимания, что приватизированное жилье = свое, а значит и ответственность за него нужно нести самостоятельно: «Мы думаем, что нам кто-то что-то должен. Нужно формировать у людей понимание того, что свое жилье нужно собираться и ремонтировать. Я - сторонник создания ОСМД».
Пострадавшие от таких слов недоумевают: косметический ремонт делали своими силами, за коммунальные услуги платили исправно.
Мэр обещает: 10 пострадавших, комнаты которых разрушены, получат по 5 тысяч гривен из бюджета города. Еще столько же каждому выделит Приватбанк. 17-летнему Саше, который, по словам медико, в остался цел чудом, также выплатят 10 тысяч. Решением горсовета, семье погибшей женщины полагается 50 тыс. гривен. Директор швейной фабрики «Элегант» гарантировала финансовую помощь бывшим и нынешним работникам предприятия, которых по факту среди пострадавших оказалось около 30 комнат. Владислав Атрошенко перечислил свою месячную зарплату в размере 14 тысяч гривен на счет благотворительного фонда «Полесский оберег», главой которого был до весны этого года, пока не передал его столичному застройщику Максиму Микитасю (ставшего нардепом по черниговскому округу №206). Всех неравнодушных Атрошенко призвал не только помогать деньгами, но и приносить вещи в фонд. Через сутки после обвала черниговцы принесли в холл гостиницы столько пледов, одеял и одежды, что пришлось призывать их остановиться.
14 декабря вечером администратор одного из отелей попросила людей освободить их номера до пятницы, 16 декабря - на выходные жилье было забронировано туристами заранее. Мэр города гарантирует, что уже сейчас подготовлено 35 мест в железнодорожном общежитии, 48 мест на 1-м и 2-м этаже общежития Политехнического университета и еще 20 мест в общежитии строительного лицея. Больше всего, 136 человек, сможет жить на 5-м этаже общежития Политехнического университета, но прежде там нужно сделать косметический ремонт. Для этого Атрошенко установил лимит - 3 тыс. гривен на комнату. С работами обещает справиться до 25 декабря. Мэр города уверяет журналистов: с отелем переговорит, проживание для расселенных пострадавших будет бесплатным, условия не хуже прежних, а из дома на Попудренка можно будет забрать даже мебель: «На улице никто не останется». Судьба обрушившегося общежития, как и постоянность временного жилья, будет зависеть от решения комиссии.
Нечего забирать
Вечером 12 декабря Юрий, как обычно, зашел в школу за своим шестилетним сыном и вернулся домой. Мужчина заметил, что в полу образовалась трещина в палец, появившаяся ранее в стене - расширилась, обои порвались, а штукатурка начала осыпаться. Юра оставил ребенка и вышел советоваться с соседями: действовать нужно было немедленно. В этот же момент упала первая плита. Юра с усилием выбил просевшую дверь и схватил сына:
- Я просто выхватил его из-под обломков. Все летело из-под ног. Сыпалось, нас начало приваливать. Я с ребенком успел отскочить от падающей плиты буквально за считанные секунды. Хорошо, что жена была на работе, двоих бы я не вытянул. Это чудо просто.
Юрий вспоминает, что выбежал на улицу и сразу же отвел ребенка в садик за домом, а сам остался ждать МЧСников. Очевидцы говорят: некоторое время он сидел на снегу и повторял: «Я только что еле-еле спас сына».
Вечером, сразу после обвала, экскаватор вынуждено расчищал строительные конструкции и одновременно разрушал стену дома и половину Юриной квартиры. Мужчина надеялся, что сможет спасти хоть что-то:
- Я приехал на место в 8 утра. Завала там осталось машин 7. Просил перебрать бетон руками или посмотреть сверху, надеялся найти документы, но не разрешили. На вопросы о том, где вещи, которые упали, говорили обращаться в полицию. В конечном итоге, все оказалось на мусорке. Велосипеды, холодильники, компьютеры, погнутое, побитое, все загрузили. А может быть кому-то что-то надо? Одежда и одеяла ведь не бьются. И что? Вот это выход сейчас? Снова придется надеяться не на власть, а на помощь людей?
На следующий день Юра пошел к мэру города с просьбой посодействовать в изготовлении документов. Спросил также и о возможности поехать на свалку.
- Мэр ответил, что поехать можно, но там все всмятку и найти что-то будет невозможно. Да, видимо, не стоит, - остывает Юра.
На третий день после обвала, пока соседи в сумках, мешках и пакетах выносят личные вещи, мужчина долго смотрит на комнату, словно вспоротую ножом. Много курит, держа в руках фотографию, подобранную МЧСником среди кирпичей и обломков перекрытий.
Звонит жене:
- Наташ, я нашу фотографию нашел. Где мы весной, помнишь? Случайно нашел. И все, больше ничего нет, - Юра смотрит на улыбающиеся лица себя и жены под усыпанным белыми цветами деревом.
- О, эспандер на пеньке. Мой что ли? - замечает Юра бесхозную вещь. - Мой! Наташ, эспандер мой! Просто так валяется, - улыбается Юра. И в интонации его – безысходное утешение.
- Вот и все, что у меня от жизни осталось. Фото и эспандер. Ты отдохни там, Наташ, не спали всю ночь. А я тут еще побуду.