Надо сразу оговориться, что в Берлине представили только первую часть фильма, причем, ее режиссерскую версию. Вторую часть выпустят в прокат в подарок дамам на 8 марта, а режиссерскую ее версию обещают отвезти в Канны, которые Ларс фон Триер после того, как его оттуда выгнали за шутки про Гитлера, теперь будет троллить до конца своей жизни.
О том, что он собирается снимать порно-драму, Триер заявил едва ли не сразу после той злосчастной пресс-конференции в Каннах, на которой он неудачно пошутил про симпатии к Гитлеру. Интерес к “Нимфоманке” разогревался несколько лет, и вот результат: новый фильм фон Триера опять спровоцировал споры, и это надолго.
Когда фильм уже был готов, студия сообщила, что выпустит “Нимфоманку” в двух частях с разницей в несколько недель. В декабре же выяснилось, что режиссерские версии обеих частей “Нимфоманки” будут показаны на кинофестивалях: первая – в Берлине, вторая – очевидно, в Каннах (что почти подтвердилось на берлинской пресс-конференции). Также выяснилось, что Ларс фон Триер разрешил продюсерам самим решить, что вырезать из оригинального фильма для прокатной версии. Итого прокатная первая часть “Нимфоманки” короче режиссерской версии на двадцать минут, а разница между двумя вариантами второй части – почти целый час.
Как пишут те, кто видел обе версии – в прокатной версии "Vol 1" сокращены диалоги между главной героиней Джо и слушающим ее истории Селигманом и, конечно же, вырезаны крупные планы гениталий в сексуальных сценах. “Секс в кино показывать сложнее, чем насилие”, – призналась на пресс-конференции продюсер фильма, и это определенным образом объясняет, почему моменты, проходящие под знаком “порнография”, из прокатной “Нимфоманки” пришлось вырезать.
В Украине первая часть “Нимфоманки” выйдет 20 февраля, когда покажут вторую – неизвестно. Когда же украинцы смогут посмотреть фон Триера полностью и без купюр - сказать сложно. Ясно только, что нескоро.
Между тем, перед походом на “Нимфоманку” полезно будет знать, что это: а) блокбастер; б) издевательство.
Дело в том, что в “Нимфоманке” Триер очень детально излагает и даже разжевывает свою теорию сексуальности, замешанную на теологии и психоанализе, вкладывая собственные тезисы не то в монологи Джо, не то в едкие комментарии Селигмана. Все это иллюстрировано саундтреком, использованным так ловко и уместно, как этого не делают даже в голливудских фильмах. Отделаться от ощущения того, что с каждой секундой финальных титров ты становишься все большим фанатом “Нимфоманки”, практически невозможно.
При этом, как ни парадоксально, Триер как будто бы идет на поводу у своих поклонников, смешивая сцены секса с рассуждениями о последовательности Фибоначчи - читай, с тем, чего все от него и ждали, чтобы затем, как обухом, огреть всех зрителей по голове в финале первой части (насчет второй утверждать не будем, но говорят, что она еще жестче). Мол, хотели жести? Получите, распишитесь.
“Нимфоманка” – это, по сути, исповедь молодой женщины Джо (Шарлотта Генсбур) подобравшему ее Селигману (Стеллан Скарсгард) подробности своей жизни: как она впервые обнаружила свою сексуальность, как ее развивала, как проходили будни нимфоманки, какие у нее были отношения с отцом (Кристиан Слейтер) и как на нее повлияла его смерть.
Джо перестала получать удовольствие от секса и, соответственно, от жизни, и появляется у Селигмана в состоянии глубокой депрессии. С настойчивостью мазохиста Джо занимается самоуничижением и саморазоблачением, и, в конце концов, заявляет, что не склонна к тому, чтобы делать выводы из своего жизненного опыта. Можно сделать вывод, что она, как героиня небезызвестного фильма Абделатифа Кешиша “Жизнь Адель”, плывет по течению, но нет: рассказы Джо состоят из очень метких, порой остроумных формулировок, которые были бы невозможны в устах бесхребетной экзальтированной дамы. Становится понятно, что Джо – не предмет для эксплуатации (впрочем, феминистки, уже начинающие споры о “Нимфоманке”, придерживаются иного мнения), а интересная личность, за чьим развитием мы наблюдаем чуть ли не под микроскопом. Все заумное теоретизирование Селигмана, сравнивающего похождения Джо не то с рыбалкой, не то с рассказами Эдгара Аллана По, – это лишь мишура, украшающая все многообразие опыта, которое кроется в этой женщине.
Будь фон Триер простым провокатором, замес в “Нимфоманке” был бы куда жестче, сравнениями первого девичьего оргазма с библейскими сюжетами точно бы не обошлось. Но Триер (сюрприз!) – очень умен и подходит к делу без звериной серьезности (чего только стоит выход Умы Турман с двадцатипятиминутным монологом брошенной жены), а ко всему прочему, несмотря на многочисленные обвинения в мизогинии – все-таки немножко феминист. В “Нимфоманке”, да и в других своих работах, он придает женщине то, чего ее обычно лишают в большинстве других фильмов, – бездну, в которую страшно заглядывать.