Ответственность
Фундаментом реформы корпоративного управления в США всегда была ответственность. Мера ответственности в США за корпоративные преступления ограничена лишь смертной казнью. ТОП-менеджер, который вводил в заблуждение акционеров публичной корпорации, в США может запросто получить в суде пожизненное или срок, несовместимый с его биологическим возрастом.
Охота на «корпоративных преступников» в США началась в 2001 году, сразу после сенсационного банкротства корпорации Enron. Кеннет Лей, глава Enron, умер во время суда. Джеффри Скиллинг, главный исполнительный директор, получил тюремный срок в 25 лет лишения свободы, а финансовый директор Enron – 6 лет. Целая серия корпоративных скандалов с участием: Cisco Systems, XEROX Corp., WorldCom и др. привлекла внимание Сената и Конгресса США и так на свет появился Закон Сорбейнза-Оксли.
Сенатор Пол Сарбейнз и конгрессмен Майк Оксли создали Закон, который не столько усиливает ответственность за содеянное зло, сколько не допускает, чтобы это зло было совершено. Закон Сорбейнза-Оксли был принят в 2002 году, всего через полгода после первых корпоративных скандалов. Упреждающие механизмы в Законе сводились к особым требованиям к команде исполнительных менеджеров и к совету директоров корпорации:
В отношении менеджеров компаний эти требования такие:
- Главный исполнительный директор и финансовый директор компании должны лично (своей подписью) заверять финансовую отчетность, гарантируя, что она подготовлена в соответствии со всеми требованиями стандартов и регулирующих органов.
- Менеджеры обязаны создать эффективную систему внутреннего контроля, которая будет обеспечивать предоставление инвесторам корректно составленной финансовой отчетности.
- Манипуляции менеджеров с отчетностью, вводящие инвесторов в заблуждение относительно истинного положения дел в компании,становятся уголовными преступлениями с существенными сроками заключения. На практике существенные сроки доходили до 30 лет.
- За некоторыми исключениями, запрещаются выдача компанией кредитов своим топ-менеджерам и любые бизнес-отношения между компанией и ее менеджерами (менеджер не может быть владельцем бизнеса, связанного деловыми отношениями с компанией, в которой этот топ-менеджер работает).
- Топ-менеджеры обязаны немедленно (в течение 2 дней) раскрывать свои сделки по покупке/продаже акций компании, в которой они работают.
- Выбор аудитора для проведения аудиторской проверки финансовойотчетности должен осуществлять комитет по аудиту при совете директоров компании (или сам совет директоров при отсутствии отдельногокомитета).
- Члены комитета по аудиту при совете директоров должны быть независимы от менеджмента (не должны быть сотрудниками компании).
- Комитет по аудиту имеет право привлекать независимых экспертов для обеспечения своей деятельности.
Рынок моментально отреагировал на принятие подобного закона – задержкой сдачи финансовой отчетности за 2002 год. Некоторые корпорации и банки предпочли переписать годовую отчетность. Начиная с 2003 года большинство скандалов на рынке касались уже не обманутых акционеров или владельцев облигаций, а разбора полетов с выбором аудиторов, неточностью в отчетности или инсайдерской торговлей. Также рынок акций в США спешно покинули ряд европейских банков и корпораций, видимо, опасаясь уголовного преследования. Кроме того, из моды вышли британские титулованные особы, которых ранее было престижно приглашать в совет директоров корпораций в качестве независимых директоров. Их заменили пенсионеры аудиторы с опытом работы.
Транспарентность
Чтобы практика корпоративного управления упреждала преступления внутри банка или корпорации, уровень открытости публичных компаний должен быть аномально высоким, чтобы не только государственные чиновники, а и миноритарные акционеры могли разобраться в расходах бизнеса и задать команде исполнительных директоров неудобные вопросы. Раскрывается не только структура затрат банков, но и полностью структура вознаграждений команды исполнительных директоров и совета директоров. Все публичные корпорации перед собранием акционеров должны рассылать своим акционерам форму 14-DEF.
Для примера приведу данные о структуре вознаграждения команды исполнительных директоров Citigroup Inc., которую корпорация предлагала утвердить акционерам в 2018 году.
Премии акциями предполагают, что у менеджмента будет накапливаться солидный портфель акций группы, поэтому при сделках с ними данные о продаже менеджерами своих пакетов моментально появляются в системе раскрытия информации Комисии по ценным бумагам и биржам США (SEC). Поэтому аналитик, отслеживающий на рынке торговлю инсайдеров, может видеть не только то, сколько еще акций осталось у менежмента, но и сколько ему дадут в качестве премий в 2018 году. То же касается и опционов.
Корпорации обычно не просто ставят акционеров перед фактом, что у них есть намерение выплатить такую-то сумму менеджменту. Они стараются убеждать акционеров, что данная компенсация заслужена, и поэтому сопоставляют данные о том, сколько за год «стоил» менеджмент корпорации, и показатель прибыли для акционеров. В 2018 году Citigroup даже показала вклад каждого из менеджеров в работу группы и для наглядности даже провела сравнение с десятком других корпораций. Справедливости ради отметим, что в США делать это очень легко, т.к. данные по всем корпорациям открыты.
Всего за 2017 год команда исполнительных директоров обошлась Citigroup примерно в 73 млн. долларов США. Весь совет директоров, состоявший из 18 человек, обошелся Citigroup в 2017 году в 5,36 млн долларов, т.е. в среднем каждый директор получил до 300 тыс. долларов выплат, при этом размеры выплат колебались от 70 до 573 тыс. долларов США в год.
Итого за работу совета директоров и команды исполнительных директоров акционерам Citigroup предлагалось заплатить 78,36 млн долларов. Для финансовой группы с чистым доходом в 15 млрд долларов США и активами, превышающими 1,8 трлн долларов США, это была вполне посильная ноша. Если же посмотреть на ренкинги по соотношению между затратами на менеджмент и доходностью операций, то Citigroup при большой вариативности показателей придерживается “золотой середины”, т.е. находится примерно посередине отраслевых ренкингов.
Тест на конфликт интересов
Если в целом оценить Закон Сорбейнза-Оксли и те усилия, которые предпринимают SEC и ФРС для улучшения корпоративного управления в финансовом секторе, то мы увидим, что большое количество правил и процедур направлены именно на устранение конфликта интересов между командой исполнительных директоров, советом директоров и миноритарными акционерами. Нельзя, например, в рамках публичных корпораций организовывать семейный подряд, как это когда-то было сделано в рамках финансовой группы American International Group. В частности, Морис Гринберг (отец), будучи главой AIG, принимал риски от другой публичной корпорации (MMC), где главой был его старший сын Джеффрри Гринберг, и следом часть рисков из AIG передавалась в перестрахование бермудской (а ныне швейцарской) публичной компании ACE Limited, которую возглавлял его младший сын Эван Гринберг.
Конечно, бизнес, построенный на конфликте интересов, способен приносить немалые барыши, но миноритариям интересно, чтобы прибыль попадала к ним, а не оседала где-то в оффшорных компаниях исполнительных директоров или крупных акционеров. В Украине с этим уже есть большие проблемы, поскольку местные олигархи к популярным национальным холдингам, состоящих из нескольких десятков компаний, любят подключать столько же оффшоров, на которых лежит ответственность как за налоговую оптимизацию, так и формальное владение бизнесами.
Отдельным вопросом является контроль над аудиторским комитетом совета директоров и отношения с внешним аудитором. Задача совета директоров – не допустить сговора между внешним аудитором и командой исполнительных директоров. Сделать это сложно даже в условиях США, особенно если глава аудиторского комитета имеет пространные понятия об аудите и проверках работы менеджмента. Очень часто на эту должность ставят показательно независимого директора с опытом работы в сфере аудита, финансового анализа и т.д.
Однако, как это часто бывает, «независимый директор» может быть независимым лишь формально, в реальности он может иметь источники доходов, которые неформально связаны с бизнесом банка или корпорации. Для того чтобы избежать таких неприятностей, директора в США, как правило, подписывают обязательство соблюдать кодекс корпоративного управления банка, корпорации или даже биржи. Такие кодексы были разработаны NYSE и NASDAQ в 2003-2004 гг. Обычно эти документы хорошо продуманы и исключают ЛЮБОЙ конфликт интересов, их несоблюдение грозит отставкой, а в случае нарушения законов штата или федерального закона – штрафом и (или) тюремным сроком.
Все не так, как нужно!
К сожалению, в Украине нет хорошей практики корпоративного управления. Ни один банк или корпорация не смогут пройти тест по трем критериям: ответственность, транспарентность, тест на конфликт интересов. Украинское законодательство ничего не смогло взять из американской практики. Подаваемые проекты законов, которые якобы должны были улучшить корпоративное управление в госбанках, включая №8331, не способны это сделать по наилучшим стандартам. Во-первых, корпоративное законодательство должно быть одинаковым для всех публичных обществ без каких-либо исключений по видам деятельности. Во-вторых, каждый из законопроектов урегулирует какую-то одну часть корпоративного управления, оголяя другую. В-третьих, мы все больше идем по пути имплементации европейских норм корпоративного управления, избегая жёсткой но очень эффективной системы, внедренной на американском рынке, хотя консультантов из США в Украине сейчас предостаточно.
По моему мнению, в рамках единого правового поля, которое регулирует корпоративное управление, нельзя построить отдельный отраслевой корпоративный рай для банков. Стране нужна масштабная реформа корпоративного управления без какой-либо отраслевой привязки. А поскольку отечественный бизнес уже и так разбалован безнаказанностью, то реформа должна быть хорошим холодным душем для бизнеса и должна идти по наиболее жесткому сценарию, максимально копируя американскую модель. И конечно же, реформа корпоративного управления не должна идти отдельно от фискальной или пенсионной реформы.
Давайте попробуем поразмышлять о том, что будет, если менеджменту украинских банков нужно будет раскрывать структуру своих доходов? В США это делается затем, чтобы аналитики могли следить за инсайдерской торговлей, а акционеры могли принять обоснованное решение о вознаграждении менеджмента. У нас такой информационный поток сразу же наткнется на вопрос о зарплатах в конвертах. Действительно, как контролировать затраты миноритариям, если сами портфельные менеджеры в КУА часто получают выплаты не на счет в банке, а наличными? Т.е. тема эффективной реформы фискальной системы и прозрачности корпоративного управления идут рука об руку.
Второй хороший вопрос: а вообще может ли у нас быть построена система регулирования корпоративных отношений наподобие США, если до 50% экономики Украины находится «в тени». И если на банках это может мало отражаться, то для корпораций реального сектора это является очень большой проблемой. Двойная бухгалтерия в принципе не совместима с миноритариями, которые, бунтуя против теневого оборота корпорации, по факту превращаются в фискальных агентов государства.
Я очень надеюсь, что если не в эту, то уже в следующую каденцию Рады, украинский парламент серьезно займется реформой корпоративного управления и не будет закрывать руками отраслевые дыры по требованию министерств и ведомств. Сценарий такой реформы очевиден: пенсионная реформа должна породить на рынке вагон миноритариев, готовых инвестировать в публичные общества, фискальная реформа должна уменьшить налоговую нагрузку и минимизировать теневую экономику, а реформа корпоративного управления – обеспечить возвратность инвестиций миноритариям.
Технологически, экономически и идеологически Украина готова к такому сценарию, отсутствует лишь политическая воля. Олигархам этот комплексный сценарий реформы не очень нужен, как собственно и беспокойные миноритарии, шныряющие по рынку и задающие неправильные вопросы на собраниях акционеров, пресс-конференциях и разных публичных мероприятиях.