Насколько Турция изменилась после событий на Таксиме?
Турция вступила в период затяжного политического кризиса. Масштаб протестов спал, но глубокие противоречия остаются, общество очень поляризовано. Власть продолжает жесткую линию в отношении демонстрантов, продолжается враждебная риторика по отношению к ним со стороны премьер-министра Р.Т.Эрдогана. Я была в Турции в конце июня, и могу сказать, что ситуация под контролем правительства, протесты происходят реже. Недавно были протесты после того, как умер еще один демонстрант, сильно избитый полицейскими.
Административный суд приостановил реконструкцию площади Таксим и парка Гези на основаниях, что она не соответствует историческому облику района (вчера региональный суд Стамбула пересмотрел решение суда низшей инстанции и снова разрешил реконструкцию - ред.). Эрдоган яростно воспринял решение 1-го административного суда Стамбула, который принял решение о прекращении реконструкции. Турецкая судебная власть еще относительно независима. Что пытается делать правящая партия? Она пытается поставить под контроль судебную ветвь власти. Считается, что в результате референдума 2010 г. судебная власть частично была поставлена под контроль исполнительной власти.
Вы согласны с утверждением Френсиса Фукуямы, который назвал события в Турции восстанием среднего класса?
Я могу согласиться, что события питались средним классом, молодежью, студентами. Многие протестующие относят себя к среднему классу. Интересными являются результаты опроса, проведенного среди демонстрантов. Около 70% опрошенных ответили, что они не поддерживают ни одну из политических сил, и 75% утверждали, что они не разделяют консервативные ценности. За 10 лет правления Эрдогана благосостояние граждан росло и последовало требование расширения политических свобод. Это стало естественным последствием экономического развития Турции. Реформаторский дух правящей партии, характерный для нее в 2002-2005 годах, иссяк. Обладающая политической монополией, правящая Партия справедливости и развития переживает интоксикацию властью, особенно это касается лично Эрдогана. Сейчас какие-то преобразования происходят исключительно в стрессовых ситуациях и используются в качестве клапана для выпуска социального напряжения, как в случае этих протестов.
В протестах участвовали люди, недовольные правящей партией и стилем руководства Эрдогана. Таким образом, они заявили, что не приемлют в демократическом обществе вмешательства в свою личную жизнь, чтобы им говорили, сколько детей иметь, что женщинам нужно носить платок. Ряд политических сил пытались воспользоваться этими протестами в своих целях. И кемалисты из Народно-республиканской партии, и националисты, и курдская Независимая демократическая партия. Последние пытались интенсифицировать процесс «курдского открытия», который начался в последние годы. Идут переговоры о том, что в обмен на вывод курдских боевиков с территории Турции, правительство расширит права и свободы курдов.
Многие известные турецкие общественные деятели осудили реакцию власти на протесты. Один из известных турецких религиозных лидеров, Фетхуллах Гюлен резко осудил действия Эрдогана. Некоторые эксперты даже считают, что это нанесло удар по будущей избирательной кампании Эрдогана. Против действий Эрдогана выступил Орхан Памук, лауреат Нобелевской премии, который одним из первых призвал не отрицать геноцид армян.
Может ли армия в условиях нестабильности, повторить в Турции египетский сценарий? Какая ситуация сложилась в армии после того как в 2009-2010 гг. по делу о подготовке государственного переворота «Эргенекон» были проведены аресты ряда офицеров?
Как и в других восточных государствах, армия в Турции всегда занимала ведущее положение. Она пользуется наибольшим авторитетом среди всех государственных институтов, считается, что она является хранителем светских принципов, которые заложил Ататюрк. С начала 2000-ых годов возможность армии вмешиваться в политику ограничивается. Даже сейчас турецкий парламент перед уходом на летние каникулы принял закон, который в очередной раз уменьшил возможность армии вмешиваться в политические процессы. Этот закон призван обезопасить правящую партию от сценария военного переворота. Так и должно быть в демократическом обществе, но в данном случае Эрдоган использует это, чтобы расправиться со своим политическим противником. Кстати, экономические позиции армии не были существенно нарушены. Они контролируют важный сегмент экономики и их расходы до сих пор в значительней мере освобождены от гражданского аудита.
После событий в Египте Эрдоган заявил, что подобный сценарий «наши враги» планируют реализовать и в Турции. Тем не менее, египетский сценарий в Турции, на мой взгляд, невозможен. Скандал с «Эргенеконом» и целый ряд законов в последние годы ударили по позициям армии. У армии нет такой поддержки, как во времена переворотов в 1980 или 1997 годах. Несколько лет назад был упразднен EMASYA, протокол к Конституции, который давал армии право вмешиваться каждый раз, когда она видит угрозу для светской республики.
В армии также есть сторонники Эрдогана, его исламистская повестка дня импонирует многим. Многие офицеры - практикующие мусульмане, до прихода ПСР к власти это не приветствовалось и наказывалось. Эксперты говорят о существовании двух течений в армии. Первое - ярые кемалисты, второе - умеренные исламисты, евразийцы, призывающие сотрудничать меньше с ЕС и больше с исламскими странами, обратить свои взгляды на Россию. Также можно встретить мнение, что процесс «Эргенекон» был начат военными, которые хотели расправиться с конкурентами. Внутри армии сейчас нет единого мнения.
Почему протесты на Таксиме сопровождались таким свирепым полицейским насилием?
Турция – традиционное «полицейское государство». Страна привыкла жить в атмосфере контроля военных над общественной жизнью, что оправдывалось высокой вероятностью терактов, сложным международным положением. Турецкая полиция никогда не отличалась гуманностью, особенно в расправах с курдами или алавитами. Турецкое общество к полицейскому насилию привыкло, оно всегда ассоциировалось с угрозами, исходящими от террористических группировок. Но в парке Гези насилие было применено против экологов и, в дальнейшем, против мирных демонстрантов. Для многих масштаб вседозволенности полиции стал откровением.
Полицейские почувствовали, что им дана сверху молчаливая санкция на насилие, что любой ценой нужно разогнать демонстрантов. У полиции есть ощущение абсолютной безнаказанности. Наряду с полицейскими, против демонстрантов вышли группы с битами и холодным оружием. Полицейские не арестовывали их. Две недели назад одного из таких нападающих задержали, но потом отпустили, и он сбежал в Марокко.
Полиция также избивала журналистов. Насколько я знаю, 76 турецких журналистов сейчас в тюрьме, их считают политзаключенными. Что позволяет правительству так расправляться с журналистами?
СМИ в Турции можно поделить условно на проправительственные и либеральные. Протестующие критиковали СМИ, которые занимаются самоцензурой. Опасаясь гнева правительства, они показывали документальные фильмы о пингвинах или конкурсы красоты во время событий на Таксиме. Многие стали себя ощущать жителями полицейского государства, где нет настоящей свободы слова. Гонениям подвергаются те, кто пытается делать независимую журналистику.
Репрессии против журналистов начались задолго до Таксима, это уже традиционная черта турецкой политической жизни. В турецкой Конституции есть спорное положение о том, что угроза «турецкости» расценивается как преступление. Это можно трактовать очень широко: все что угодно может являться вызовом «турецкости». Критика действующей власти тоже может быть расценена как вызов «турецкости», турецкой нации. Это очень недемократический принцип, много раз говорилось о том, что он должен быть упразднен, а конституция модифицирована на более демократических основаниях. Существует также Антитеррористический закон, который широко трактует понятие терроризма, и очень легко деятельность любой общественной организации оценить как террористическую. В рамках интеграции Турции в ЕС изменение этого закона - самое главное, на что обращают внимание.
А протестующие выдвигали требования изменить Конституцию?
Конституцию, прежде всего, хочет изменить Эрдоган. Он хочет трансформировать Турцию из парламентской республики в президентскую, гарантировать себе безоблачное политическое будущее, заняв пост президента в следующем году. Согласно результатам опроса, проведенного неделю назад, 68% турок не хотят учреждения президентской республики, понимая, что это приведет к гегемонии Эрдогана, и только 32% поддерживают переход к президентской республике.
Многие люди в Турции продолжают поддерживать Партию справедливости и развития, но выступают за смену лидера. Для многих нынешний президент Абдулла Гюль - более толерантный, уступчивый и прозападный. Насколько это так? Возможно, это такой же политический ход, который мы наблюдали в России, когда подобный имидж создавался Медведеву. Возможно, им просто нужно попытаться обеспечить поддержку своих избирателей, с широким спектром взглядов, от консерваторов, которым импонирует Эрдоган, до более умеренных, которые за Гюля. Сейчас трудно представить, кто будет кандидатом от правящей партии на президентских выборах в 2014 г.
Были ли конфликты в правящей партии в связи с событиями на Таксиме?
Партия справедливости и развития на настоящем этапе - партия одного лидера, открытая критика Эрдогана не представляется возможной. В правительстве Эрдогана мало кто позволяет себе критику премьера. Некоторые пытались смягчить риторику Эрдогана, выразить поддержку семьям 5 человек, погибших в последних протестах. Был большой резонанс - после несчастных случаев власть никак не отреагировала.
Полный контроль над собственной партией, желание создать президентскую республику, подчинить суды и армию. Можно ли сказать, что Эрдоган укрепляет личную власть по российскому образцу?
Психологический портрет Эрдогана свидетельствует, что этот человек стремится сохранить единоличное руководство государством. Политическая культура Турции сродни другим восточным обществам, когда общество ориентируется не на партию, а на лидера. Им является Эрдоган. Пострадал его имидж, но его позиции достаточно сильны, чтобы выиграть выборы. В турецкой глубинке альтернативы Эрдогану нет, в отличие от, скажем, либерального Измира. Его личные политические амбиции простираются далеко. Согласно этим планам, он становится президентом, действующий президент Абдулла Гюль-премьер-министром, происходит обыкновенная рокировка внутри тандема по российскому сценарию.
Стиль руководства Эрдогана достаточно авторитарен, его проекты - это олицетворение гигантомании. В 2011 г. он сказал, что будет прорыт искусственный канал от Черного моря к Мраморному параллельно Босфору и впоследствии закрыт для всех судов, кроме яхт. Идеи построения третьего, самого большого в мире аэропорта возле Стамбула, третьего моста через Босфор, многим представляются проектами разнузданной урбанизации, которые не учитывают экологические или культурно-исторические аспекты. Кроме того, Стамбул является претендентом на проведение летних Олимпийских игр в 2020 г., наряду с Мадридом и Токио. Голосование пройдет в сентябре. И когда начались протесты, Эрдоган и министр иностранных дел Давутоглу обвинили демонстрантов в том, что они портят имидж страны перед важным голосованием. Таким образом, турецкое руководство поставило перед собой задачу: Турция должна стать одним из мировых лидеров и заявить о себе во всеуслышание.
В скандале вокруг парка Гези, кстати, обвиняли «строительную мафию», близкую к Реджепу Эрдогану.
В новостях была информация, что строительная компания, проводящая реконструкцию Таксима, близка к правительственным кругам. Наверняка какие-то бизнес-интересы столкнулись, это же огромные инфраструктурные проекты. Гигантский мост через Босфор, искусственный канал из Черного моря в Мраморное, а это более масштабный проект, чем проект Суэцкого или Панамского канала, - это все проекты, сулящие огромную прибыль. Власть хочет закрыть Босфор и получать большие деньги за проход судов по этому каналу. В этом районе активно скупаются земли, место, где будет прорыт канал, до сих пор не анонсировано. Его могут знать предприниматели, близкие к правительству. Потом они получат большую прибыль, когда государство у них выкупит эти земли. Можно добавить к этой истории борьбу предпринимательских союзов TUSIAD и MUSIAD: последний получает преференции от правительства.
Появилась ли после протестов альтернатива исламистам?
В большинстве своем население аполитично и серьезной оппозиции не существует. Многие говорят, что Эрдоган не является желаемым кандидатом, но альтернативы ему якобы нет - при правлении кемалистов до 2002 г. ситуация с правами и свободами была не лучше. Этот строй был более националистический и не более демократический, чем нынешний. Когда мы говорим о том, что в Турции происходит сужение политических свобод, мерилом для нас является не период светской Турции до 2002 г, а период первоначальных реформ ПСР в 2002-2005 годах, когда исламисты давали надежды на демократизацию.
К сожалению, новых политических лидеров после этих протестов не возникло и это большая беда для Турции. То есть, мы наблюдаем «эффект Гези» – позитивную политическую мобилизацию части общества, но при этом не происходит ее институционализации в политическую силу.
Насколько расправа с демонстрантами на Таксиме повлияет на процессы евроинтеграции Турции?
Нужно отдать должное правящей партии, по сравнению с предшествующими администрациями они сделали прорыв в европейской интеграции. С Европейским Союзом были начаты переговоры в 2005 г., были приняты важные реформы. Пару лет назад из школьных программ убрали курс национальной безопасности, который внушал школьникам, что страна окружена врагами, нации нужно выжить, Европе не нужна сильная Турция и т.д. Нынешнее руководство искренне пытается добиться членства в ЕС и это не просто риторика, для них это важно. Они получают таким образом дополнительные голоса - многие либералы голосовали за исламистов, благодаря успехам в этой сфере. Любые незначительные проблемы с Европой для этого правительства - потеря лица. Именно поэтому они обличают, по их словам, лицемерную Европу, в дверь которой стучатся 50 лет.
Имидж Турции из-за разгона этих протестов существенно ухудшился. Для многих тюркофобов в Европе появился дополнительный повод сказать: «Какая же у вас в Турции демократия? Турция не может стать частью ЕС, потому что это - не демократия». Франция и Германия, выступающие против принятия Турции в ЕС, получили дополнительный козырь. Сравнивая евроинтеграционные перспективы Украины и Турции, можно сказать, что, несмотря на то, что Турция - ассоциированный член ЕС с 1964 года и хронология ее отношений с ЕС более продолжительная, чем у Украины, пресловутый цивилизационный фактор играет большую роль. Для многих в Европе Турция – иная, что в первую очередь связано с религией. И христианская Украина имеет большое преимущество, она не настолько отлична. У Турции шансов намного меньше, остается вопросом, проголосуют ли за ее вступление все 28 стран-членов ЕС.
Процесс вступления в ЕС предусматривает обеспечение прав сексуальных меньшинств. Готов ли Эрдоган на такое?
Я не могу назвать Турцию государством с толерантным отношением к разным видам «инаковости». Это консервативное общество. Все, кто отличается от мейнстримовского образа турка (турками считаются все мусульмане, независимо от этнического происхождения), часто подвергаются дискриминации. Критерием этнического меньшинства в Турции всегда была принадлежность к другой религии. Этот принцип критикуют, и он должен быть пересмотрен, если Турция хочет вступить в ЕС. О правах сексуальных меньшинств говорить совсем не приходится. Большая часть турецкого общества считает, что есть более важные вопросы. Это табуированная тема, которая не обсуждается. Турция, несмотря на модернизацию и вестернизацию, является традиционным обществом, в котором доминируют патриархальные структуры общества.
Недавно группа женщин, сторонников светской республики, организовала сбор подписей под петицией, требующей разрешить женщинам ношение платка в госучреждениях. Значит, сторонники светской республики готовы отстаивать права верующих, а исламисты право на светскую республику не хотят признавать?
Вопрос ношения женщинами платка в Турции очень сложный. Существует запрет на ношение платка в государственных институциях, органах власти; соответственно, женщины и девушки, которые носят платок, не могут посещать университет. Это можно считать дискриминационной мерой.
Я уверена, что многие практикующие мусульмане в Турции вам скажут, что светское государство это хорошо, они не будут говорить, что нужно ввести шариат. Эрдогана обвиняют в том, что он собирается ввести шариат, даже когда он выступает просто за отмену запрета ношения платков женщинами в общественных местах. Для многих представителей националистов и кемалистов, это - тревожный сигнал исламизации общества. Они утверждают, что, если разрешат женщинам носить платок в государственных учреждениях, то скоро женщины, не носящие платок, будут чувствовать себя под угрозой. Якобы появится общественное понимание того, что женщины обязаны носить платок, где бы то ни было. Снятие запрета поддерживают как мусульмане, так и многие либералы.
Представители исламистов говорят, что протесты организованы «внешними силами», являются следствием еврейского заговора. Есть ли заинтересованность США и Израиля в устранении Эрдогана таким путем?
Эдоган пытается найти внутренних и внешних врагов, чтобы объяснить, почему происходят протесты. Есть пример, объясняющий, почему США не заинтересованы в этих протестах. Турция-главный союзник США на Ближнем Востоке и ее внутриполитическая стабильность важна для Вашингтона. Несколько лет назад в интервью Фарид Закария спросил Барака Обаму, кого он считает своим личным другом. И тот наряду с Ангелой Меркель назвал Эрдогана.
Интересно, насколько неудобно чувствуют себя сейчас американская и европейская дипломатия на Ближнем Востоке. На протяжении десятилетий они рекламировали Турцию как модель развития на Ближнем Востоке, светское демократическое государство. Возможно, то, как Эрдоган расправился с демонстрантами, произвело отрезвляющее впечатление на многих лидеров западного мира. В целом, Турция сейчас оказалась в самом тяжелом положении за последние десятилетия. Внутриполитическая нестабильность сопровождается ухудшением международной обстановки - рядом конфликт в Сирии, плохие отношения с Ираком и Ираном, в Египте свергли союзника.
Еврейский заговор - это традиционная палочка-выручалочка Эрдогана. Какая бы проблема не произошла, он часто ссылается на происки еврейского лобби. В Турции усугубился антисемитизм, особенно после захвата турецкого корабля с гуманитарной помощью для сектора Газа в 2010 году израильским спецназом, тогда при захвате погибли турецкие граждане. Эрдоган использует разные объяснения происходящего для разных слоев населения. В одних случаях он говорит о еврейском заговоре, в других – о том, что это Запад, в частности, ЕС, которые боятся сильной Турции. Новый советник Эрдогана заявил, что Таксим организован авиакомпанией Lufthansa, которая не хочет, чтобы Турция построила третий аэропорт возле Стамбула и стала мировым центром авиаперевозок. Все эти заявления основаны на конспирологических теориях. К сожалению, эта демагогия работает. Всегда проще обвинить какого-нибудь врага, чем разобраться в причинах происходящего и попытаться решить проблему демократическими методами.