Между тем, пока что приходится говорить не столько о кадровой революции, сколько о смещении центра власти от правительства страны в сторону Совета безопасности России, а в будущем, возможно – и Госсовета с измененными и усиленными функциями.
Для того, чтобы понять это, достаточно сравнить обстоятельства отставки Дмитрия Медведева с обстоятельствами отставки другого сильного премьера – Михаила Касьянова, случившейся на излете первого срока полномочий Владимира Путина и связанной с глобальным расколом в российской политической элите на фоне дела «ЮКОСа».
На пост премьера тогда был назначен невзрачный Михаил Фрадков – кстати, это назначение уже сравнивают с назначением Михаила Мишустина, тем более что оба были налоговиками. Однако сам Касьянов ушел в буквальном смысле слова в никуда и больше уже никогда не появлялся в высшей лиге российской номенклатуры.
С Медведевым все произошло совершенно иначе. Его отставка выглядит давно согласованной с президентом – ну хотя бы уже потому, что фамилия бывшего премьера не значится в списке участников Гайдаровского форума, проходившего одновременно с выступлением Путина перед Федеральным собранием. Медведев традиционно выступал последние годы на этом форуме с докладом о своей экономической политике и было бы логичным, если бы он собирался выступить на форуме на следующий день после президентской речи. Но Медведев не собирался приезжать уже тогда, когда не было даже слухов о его отставке.
Для Медведева вводится совершенно новая должность – заместителя председателя Совета безопасности России. И вот тут уже важно будет понять, что последует за этим назначением, исчезновение или усиление, превращение в «вице-президента» в новой путинской вертикали.
Пока что приблизительно ясно, чего от транзита хочет сам Путин. Он собирается действовать по-назарбаевски. Бывший президент Казахстана после своей отставки с должности остался во главе Совета безопасности страны, но функции этого органа значительно усилились, причем конституционно. И сегодня единственное препятствие для Назарбаева осуществлять практическую верховную власть в стране – это его возраст и состояние здоровья, а вовсе не отказ от президентства.
А Путин после ухода с поста президента России будет еще не так стар. И вполне возможно, что на посту председателя какого-нибудь Госсовета он будет иметь куда больше возможностей, чем Назарбаев на посту главы казахстанского совбеза. Ну хотя бы возможность быть арбитром между ослабевшим президентом и усилившимся премьером, так как предложенная Путиным конституционная реформа предусматривает значительное перераспределение функций между этими институциями.
Вопрос о том, возьмет ли Путин с собой в это путешествие в будущее Медведева – или, скажем так, может ли он его не взять – остается открытым, но особого значения не имеющим. Медведев, как и сам Путин – всего лишь один из гарантов соблюдения определенных клановых интересов в системе «сдержек и противовесов», выстроенной в России даже не в путинские, а в ельцинские времена. И главная задача любого российского президента – или, если уже говорить языком транзита – любого российского лидера – эти интересы соблюдать, расставляя на нужные позиции правильных людей.
Долговечность Путина как раз и объясняется тем, что у него это всегда получалось. А его политическое выживание после ухода с поста президента России будет связано с тем, получится ли соблюсти клановый баланс в новой архитектуре российской власти или же окажется, как это не раз бывало в Кремле, что сила должности все равно важнее личного авторитета. Именно поэтому предсказать последствия транзита российской власти сегодня не сможет никто.
Но факт остается фактом: сам процесс транзита начался и может завершиться даже раньше, чем к 2024 году, когда истекает срок президентских полномочий Владимира Путина.