То, что начиналось как торговая стычка, когда президент США Дональд Трамп ввел пошлины на сталь и алюминий, сейчас быстро перерастает в полномасштабную торговую войну с Китаем. Если достигнутое между Европой и США перемирие сохранится, тогда основную битву США будут вести с Китаем, а не с миром (хотя, конечно, торговый конфликт с Канадой и Мексикой постепенно будет нарастать, поскольку ни одна из этих стран не может и не должна соглашаться на требования США).
Помимо верного, но сейчас банального утверждения «проиграют все», что еще мы можем сказать о потенциальных результатах торговой войны Трампа? Во-первых, всегда побеждает макроэкономика: если объем внутренних инвестиций США продолжит превышать объем сбережений, Америке придется импортировать капитал, а крупный внешнеторговый дефицит сохранится.
Хуже того, из-за снижения налогов, проведенного в конце прошлого года, дефицит бюджета США ставит новые рекорды (по последним прогнозам, он превысит $1 трлн к 2020 году), а это означает, что торговый дефицит практически неизбежно увеличится, вне зависимости от результатов торговой войны. Этого не произойдет лишь в одном случае: если Трамп доведет США до рецессии, и доходы снизятся настолько сильно, что резко упадут объемы инвестиций и импорта.
«Наилучшим» последствием узкого внимания Трампа к размерам дефицита в торговле с Китаем станет улучшение баланса двусторонней торговли, которое будет сопровождаться аналогичным увеличением дефицита в торговле с какой-нибудь другой страной (или странами). США могут продать больше природного газа Китаю и купить у него меньше стиральных машин; но они продадут меньше природного газа другим странам и купят стиральные машины или что-либо еще у Таиланда или у другой страны, которая избежала внезапных приступов гнева Трампа.
Впрочем, из-за того, что США вмешиваются в работу рынка, им придется за импортные товары платить дороже, а за экспортные получать меньше, чем это было бы в ином случае. В целом, этот «наилучший» результат означает, что ситуация в США станет хуже, чем сегодня.
У США есть проблема, но она не связана с Китаем. Она внутренняя: Америка слишком мало сберегает. Трамп, как и столь многие его соотечественники, невероятно близорук. Если бы он хоть немного разбирался в экономике и обладал долгосрочным видением, он бы стал делать все возможное для увеличения размеров национальных сбережений. Именно это помогло бы сократить многосторонний торговый дефицит.
Есть очевидные простые решения: Китай мог бы покупать больше американской нефти, а потом продавать ее другим странам. Ситуация не изменилась бы ни на йоту, помимо разве что небольшого роста транзакционных издержек. Но Трамп смог бы торжественно объявить, что ликвидировал дефицит в двусторонней торговле.
Впрочем, в реальности существенное снижение двустороннего торгового дефицита каким-либо значимым образом будет очень трудной задачей. По мере сокращения спроса на китайские товары обменный курс юаня будет слабеть, причем даже без какого-либо вмешательства правительства. Отчасти это компенсирует эффект американских пошлин и одновременно повысит конкурентоспособность Китая относительно других стран. И это будет так даже в том случае, если Китай не воспользуется различными инструментами, имеющимися в его распоряжении, такими как контроль за ценами и зарплатами или серьезные усилия по повышению производительности. Общий торговый баланс Китая, как и в США, определяется его макроэкономикой.
Если Китай будет вмешиваться более активно и принимать ответные меры более агрессивно, тогда изменения в балансе торговли между США и Китаем могут стать еще менее значительными. Степень сравнительной боли, которую каждый будет вызывать у другого, трудно точно определить. Китай в большей степени контролирует свою экономику. Эта страна хочет перейти к новой модели экономического роста, основанной на внутреннем спросе, а не на инвестициях и экспорте. США просто помогут Китаю сделать то, что тот уже и так старается сделать. Впрочем, с другой стороны, действия США пришлись на период, когда Китай пытается справиться с проблемой избыточной закредитованности и излишков мощностей; и, по крайней мере, в некоторых отраслях США серьезно затруднят решение этой задачи.
Ясно одно: если цель Трампа заключается в том, чтобы остановить реализацию Китаем программы «Сделано в Китае 2025» (она была начата в 2015 году с целью способствовать достижению долгосрочной, 40-летней цели – сократить разрыв в уровне доходов между Китаем и развитыми странами), то, почти несомненно, он ее не достигнет. Наоборот, действия Трампа лишь укрепят решимость китайского руководства стимулировать инновации и достичь технологического превосходства, поскольку оно поймет, что не может полагаться на других и что США ведут себя крайне враждебно.
Если страна вступает в войну, торговую или какую-либо иную, она должна быть уверена, что у нее в командовании хорошие генералы – с четко поставленными задачами, реализуемой стратегией и народной поддержкой. Именно здесь разница между Китаем и США выглядит огромной. Ни в одной стране нет более неквалифицированной экономической команды, чем у Трампа, при этом большинство американцев не поддерживают торговую войну.
Общественная поддержка еще сильнее ослабнет, когда американцы поймут, что из-за этой войны они теряют дважды: рабочие места будут исчезать (и не только из-за ответных мер Китая, но и потому, что американские пошлины приведут к росту цен на американский экспорт и сделают его менее конкурентоспособным), а цены на товары, которые они покупают, будут повышаться. Это может вызвать падение обменного курса доллара, что еще сильнее повысит инфляцию в США – и расширит оппозицию. Скорее всего, ФРС поднимет в этом случае процентные ставки, а это негативно повлияет на инвестиции и темпы экономического роста, а также увеличит безработицу.
Трамп уже показал, как он реагирует в тех случаях, когда вскрывается его обман или проваливается его политика: он идет ва-банк. Китай неоднократно предлагал Трампу варианты сохранить лицо, покинув поле боя и объявив о победе. Но он отказывается их принять. Возможно, надежду можно увидеть в трех из его качеств: внимание к внешности, а не сути; непредсказуемость; любовь к политике «твердой руки». Возможно, на большой встрече с председателем КНР Си Цзиньпином он сможет объявить, что проблема решена: будет проведена небольшая коррекция пошлин, будет сделан некий новый жест на пути к открытию рынков, о котором Китай уже и так планировал объявить, и каждый сможет отправиться домой довольным.
В этом сценарии Трамп «решит» – несовершенным образом – проблему, которую сам же и создал.
Но мир после его глупой торговой войны все равно станет уже другим: менее определенным, менее уверенным в принципах международного верховенства закона и с более жесткими границами. Трамп изменил мир навсегда и в худшую сторону. Даже в случае наилучшего из возможных исходов единственным победителем будет Трамп, а его огромное эго лишь еще немного надуется.
Джозеф Стиглиц (Joseph Stiglitz) - профессор Колумбийского университета, ранее занимал должность председателя Совета экономических консультантов при президенте США Клинтона, а также вице-президента и шеф-экономиста Всемирного банка. Лауреат Нобелевской премии по экономике (2001).