Он, первосвященник Гузар, знал здесь, в Украине, немногих. В основном, своих, служивших под его началом. И их прихожан. Его знали и чтили миллионы. Не воцерковленные, молившиеся в других храмах, убежденные атеисты. Когда он появлялся на телеэкране, миллионы украинцев не переключались на любимый канал с сериалами. Его слушали, его слова запоминали. Простые, обычные слова о нас и о стране, всегда произносимые без назидания и ссылок на Канон.
Помните у Христа: «Добрый человек…»? Именно так обращался к нам и первосвященник Гузар, монах и мудрец, к каждому из нас. Зная о наших грехах, о неумении и нежелании жить честно, о нашем неверии в суть Канона.
Сам он был добрым, мудрым и очень скромным человеком. Это было в нем главное. Сан первосвященника здесь был второстепенным.
В своей жизни я встретил сотни хороших, умных, искренних людей. Но только двоих смею назвать эталоном нравственности и мудрости. Ивана Свитлычного, лагерного учителя и друга моего, и Любомыра Гузара, первосвященника прежде гонимой греко-католической церкви.
Там, в политическом лагере на Урале, я встретил сохранивших свою веру «двадцатипятилетников», прежних солдат Украинской Повстанческой Армии. Незабвенный Степан Мамчур, мечтавший читать Библию, но не имевший такой возможности. Там, в лагере, Библия была лишь у одного заключенного, у разложившегося предателя и стукача Михаила Садо. Иногда, в спокойные минуты Степан Мамчур рассказывал нам, как помогал такому же зэку, кардиналу Слипому, в мордовской зоне писать церковно-исторические тексты. Охранял его от внезапного обыска.
Дмитро Верхоляк, совсем недавно умерший, в лагере называемый друзьями «паном доктором». Он хранил восковую свечу, использованную когда-то во время тайной лагерной литургии самим кардиналом Слипым. Хранил, несмотря на бесчисленные обыски. И отдал ее мне без сожаления в 1975 году, чтобы я мог с помощью расплавленного воска герметично упаковывать маленькие круглые изделия, содержавшие предназначенную для передачи на волю лагерной информации.
Так было. Давно, очень давно. В стране, где невозможно было купить Библию. Где канонические тексты на украинском языке были проявлением украинского буржуазного национализма. Многое изменилось. Совсем недавно, в 2016 году Блаженнейший Гузар попросил меня приехать к нему. Мы беседовали около часа. Не о церковной жизни, об Украине. О наших горьких проблемах. Казалось бы, кто я ему? Не воцерковлен, опыт физических мук и своеобразной монашеской жизни в лагере был вынужденным, недобровольным, грешу постоянно. Редко бываю наедине с самим собой, а это есть основное условие духовного, молитвенного уединения. И сегодня не знаю, почему он пригласил меня для общения в свой дом.
Ушел лучший. Мир праху его.
