…Та хилая поросль, которая взошла на месте мощного (я написал мощного – Н.В.) леса украинской советской беллетристики, мне, право не интересна. Да и критика как таковая здесь отсутствует. Хотя бы от того, что нынешнее поколение издателей, в том числе интернет-изданий, о литературно-художественной критике имеет впечатление весьма смутное. Тем временем, качественная критика должна просвещать читателя, воспитывать беллетриста, подсказывать и направлять его, как это кощунственно не звучит для современных дилетантов от прозы.
Война дала украинскому общественному сознанию не только отрицание «Дома-2». Она дала возможность ознакомиться, пережив классический катарсис, с рядом произведений на военную тематику. Это ‒ «Аэропорт» Сергея Лойко, «Іловайськ» Евгения Положия. «Чорне сонце» Васыля Шкляра. Автор проанализирует каждое из этих произведений в отдельной рецензии. Начнем с Сергея Лойко.
…Кстати. О реализованном шансе. История литературы знакома с прецедентами, когда война, кровавая и массовая, тем не менее, не была качественно и целенаправленно отображена в литературе. Классический пример – Первая мировая, которая оказалась по существу забытой в советской литературе (речь сейчас именно о советской, - ред.). Возможно потому, что последующее потрясение в виде войны Гражданской оказалось значительно сильнее предыдущего жизненного опыта.
Примечательный факт, который роднит нынешнее поколение литераторов украинских, пишущих о войне на востоке с поколением советских: русских и украинских писателей, описывающих события Гражданской войны в прошлом столетии.
ВСЕ ОНИ ПИШУТ О ТРАГЕДИИ ПОРАЖЕНИЯ. «Аэропорт», «Иловайск», «Чорне сонце» ‒ в наши годы. Почти сто лет тому: «Разгром» Александра Фадеева, «Железный поток» Александра Серафимовича, «Россия, кровью умытая» Артема Веселого, «Кров людская – не водица» Мыхайла Стельмаха…
Признаться, автору сложно объяснить этот факт. Разумеется, мы не оспариваем аристотелевское о первоначальном рождении именно трагедии. Сам отец трагедии Эсхил написал «Персы», сделав основными героями врагов-персов (потерпевших поражение в морском сражении при Саламине), а не собственных сограждан, с которыми Эсхил бок о бок дрался на борту боевой триремы.
Но ведь прошло время. Уже и комедия появилась со злой сестричкой сатирой. И Швейк вроде замаршировал…
Почему же великие писатели во все времена продолжают писать именно о военном поражении, отнюдь не о победе?
Очевидно, этот вопрос подлежит исследованию в области науки, получившее название герменевтика. Так или иначе, хотя бы беллетристикой мы обязаны оставить память грядущим поколениям (если у тех еще останется умение читать – Н.В.) о гражданах Украины сгоревших, расстрелянных, умерших от ран в результате необъявленной войны.
Путник, поведай спартанцам о нашей кончине:
Верны законам своим,
здесь мы костьми полегли.
х х х
Первое произведения, которое я предлагаю проанализировать с тобой вместе, читатель – роман Сергея Лойко «Аэропорт».
…«Вместе с тобой, читатель» – форма обращения, принятая одним из адептом так называемой «новой журналистики» в Америке. Правилами «новой журналистики», я собираюсь, испытывая твое терпение, читатель, пользоваться и дальше, анализируя творчество Лойко. Хотя бы по той простой причине, что сам Сергей Лойко – американский журналист, в беллетристики которого причудливо переплелась манера письма «новой журналистики» и российская классика, на которой он был воспитан.
Да, забыл сказать. «Новая журналистика» ‒ смесь собственно репортажного повествования со значительной долей вымысла. Она же предполагает изображение реальных или легко угадываемых действующих в драматических событиях людей.
Учитывая специфику жизни автора «Аэропорта», фоторепортаж, как род его деятельности, легко понять что сознательно или нет, но Сергей Лойко воспользовался правилами и приемами «новой журналистики» при написании произведения, которое было названо «романом».
Романа тут нет, без обид. Но мы имеем горячее и горящее беллетристическое повествование о живых и мертвых реальных людях, которых Сергей Лойко снимал и с которыми жил в «аду», как сами киборги руины аэропорта и называли.
Произведение Сергея Лойка не имеет четко отработанной фабулы, как, например, «Прощай, оружие» Эрнеста Хемингуэя, «Три товарища» Эриха Марии Ремарка.
Как ни странно, по структуре, вернее, мозаичности повествования, оно напоминает скорее «Марсианские хроники» Рея Бредбери. Набор блестящих, талантливых, и не совсем удачных, проходных рассказов собранных под крышей «хроник» в одной книге.
Так и здесь. Любовный треугольник: американский фоторепортер ‒ студентка филфака ‒ ее жених, офицер украинского войска, не держит сюжетную линию. Выглядит неестественно романтизированным, красивым, придуманным. В начале книги, американский фоторепортер спасает девушку во время разгона студентов на Майдане. Девушка призывает своего жениха спасти американца в аэропорту. Американец ценой собственной жизни, выносит раненного жениха любимой из руин аэропорта.
«Он пугает, а мне не страшно» ‒ сказал бы Лев Николаевич.
Да, конечно. Можно согласиться с тем, что жизнь представляет и преподносит ситуации куда как банальнее. Но в беллетристике…. Ну, не вериться – и все!
Зато когда Сергей Лойко просто, без изысков пишет с настоящих людей, настоящих характеров, выть хочется, без преувеличения. Какие солдаты были, какие люди ушли!
Разумеется, речь идет о главах, которые можно назвать «вставными новеллами» «Антон-скерцо», «Дракон», «Панас и Светик». Просто уникальной по динамике, наполнению и стилистике является рассказ «Александр Сергеевич – водила».
Водителю автобуса из частной фирмы, что в Днепропетровске, сказали отвести солдатиков за пару сот километров. Водила рассчитывал за сутки домой вернуться, на рыбалку утром успеть, с женой пообщаться. Попал на войну. Поубивало его знакомых, а он уцелел, хоть под обстрелом раненых и убитых вывозил.
Домой вернулся через сколько-то дней. В одной сандалии китайской, другую на войне потерял.
Страшное дело! Автор статьи рискует вызвать призраки ушедших в лучший мир литературных критиков, но в ряде моментов проза Сергея Лойко напомнила мне рассказы юного артиллериста Льва Толстого. Те самые, незамысловатые, которые он отослал в «Отечественные записки» и которые были высоко оценены Иваном Тургеневым. Ведь, собственно, что писал юный беллетрист? Просто описал людей на войне, их быт.
И, вдруг! Сцена атаки, в которой один за другим умирают два брата. И один, получивший смертельное ранение, все-таки рвется вперед. Не из-за славы, не из-за денег, просто он еще не понял, что его убили.
Так и у Сергея Лойко. Когда речь идет о том, что он сам видел или снимал – проза удается. Ранее это называли «физиологические очерки», теперь ‒ «новая журналистика». Какое нам, право, дело! Главное: убедительно, правдиво, совершенно.
Теперь о том, что Сергей Лойко не знает и подрывается, подобно новобранцу, который в городском бою еще не привык различать предательской растяжки.
Сергей Лойко не знает (да и не может знать!), что морализаторство в современной прозе – удел дилетантов. К тому, что морализаторство происходит именно с точки зрения журналиста, вовсе не писателя с седой бородой, в крестьянской холщовой рубахе.
Как пример. Сергей Лойко рассказывает нам об удивительном побеге своего героя из плена во время русско-чеченской войны. Во время побега герой убивает старуху-чеченку, караулящую его за закрытой дверью. Побег на удивление успешно завершен, читатель переводит дух.
Но автор неожиданно разражается длинным, не вполне понятным монологом о «нравственности» убийства старухи с топором.
Никогда, ни при каких условиях не оправданное оправдание своего героя в беллетристике!
Другой пример. Явление президента, «человека горы», по определению Сергея Лойко, в конце произведения.
«Бог из машины».
Очень патриотично.
Но это – не проза.
Подведем итог. «Аэропорт» Сергея Лойко должен оцениваться по ряду критериев.
Первый и главный. Как художественное произведение, оно состоялась. Не – роман. Весьма спорно, что повесть.
Но, однозначно, сборник ярких, запоминающихся новел, которые уже существуют независимо от основного текста. Которые, безусловно, станут объектом анализа пытливых литературоведов. И, что куда более вероятно, будут изучены историками грядущих поколений.
Второй критерий. Мы должны оценить сочинение Сергея Лойко как оперативную реакцию эмоционального расследования того, что произошло в Аэропорту. Сергей Лойко с фотографической четкостью и несомненными задатками талантливого беллетриста оставил нам образы и характеры людей погибших там. Это ‒ дорогого стоит.
Третий критерий оценки книги Сергея Лойко. На примерах военных романов, в том числе Васыля Шкляра и Евгения Положия, мы стали свидетелями прорыва, в издании беллетристики в Украине.
Уже не один, а второй, третий романы выходят тиражами в десятки тысяч экземпляров и это становится естественным.
В стране издается беллетристика, которая принята читателем, который готов платить за нее деньги.
А, следовательно, у нас появилась, наконец, полновесная художественная проза.
Сама по себе беллетристика Сергея Лойко «просится» в кинематограф. Надежды на украинское финансирование ‒ безнравственны, на американское ‒ наивны.
Однако, мало кто осведомлен, что существуют и иные, не менее реальные возможности экранизировать «Аэропорт». Как? Автор сообщит Сергею Лойко лично.
Теперь – главное, бравурное. Книгой «Аэропорт» Сергей Лойко положил начало мифологии. В ее мощном, красивом, величественном звучании. Он начал воздвигать духовный памятникам героям, чья доблесть сравнилась с мужеством трех сотен спартанцев под Фермопилами.
Путник, поведай спартанцам о нашей кончине:
Верны законам своим,
здесь мы костьми полегли.
