Но я надеюсь, что «конфликт» между нами заключён лишь в словах, исключительно в различном толковании терминов «сексуальный преступник» и «больной педофилией». Поэтому позволю себе ещё раз обратить ваше внимание на этот важный аспект, пусть, вроде, и лингвистический, но, думаю, всё же необходимый для правильного понимания проблемы в целом, особенно в стране с таким эмоционально нестабильным населением, как наше.
Так вот, термин «педофилия», на самом деле является всего лишь медицинским, сексологическим названием особого психического расстройства,и в современной юриспруденции, как обозначение группы сексуальных преступлений,не применяется.Но в СМИ, а также в быту, термин «педофил» нынче используется как обозначение любого преступника, совершившего преступление на сексуальной почве в отношении несовершеннолетнего. Это неверно по сути, а значит чревато серьёзными правовыми нарушениями. Ведь научно доказано, что подавляющая часть больных педофилией реализует свои сексуальные потребности лишь в фантазиях, несексуальном общении с детьми, общением в Интернете, просмотром визуальной продукции определённого содержания, и не причиняют детям и их близким никакого вреда.
Так что, термин «педофилия» никак не является синонимом сексуального насилия над детьми, а значит, не всякий преступник, совершивший сексуальное насилие над несовершеннолетним- педофил. Поэтому, я и писал, что человек с диагнозом педофилия, не должен априори признаваться у нас злодеем, безжалостно преследоваться, а то и вовсе - принудительно стерилизоваться. Пытаться лечить - да. Внимательно сопровождать - конечно. Социализировать - безусловно. Предупреждать и заниматься профилактикой - вне всяких сомнений. А если просмотрели - всех причастных сурово наказывать. Но обвинять и делать изгоями только за наличие болезни… У нас, правда, давно не принято разбираться с отдельными людьми - неугодные просто уничтожаются все, скопом, без разбора, как класс.
Но хочу напомнить, что в мире, в разные времена, с болезнью педофилией или склонностью к ней, так сурово обходились не всегда, и в суд за это тащили весьма избирательно. Не будем брать Древнюю Грецию и Рим, где подобные отношения с несовершеннолетними веками являлись общепринятым элементом высокой культуры. Но вот вам пример из всё ещё близкого к нам, века XIX-го. Можно только представить себе, где и как завершилась бы жизнь этого человека, живи он сейчас, в нашем «высокоморальном» и «просвещённом» обществе.
Так вот, история эта началась в один из жарких летних дней 1862 года,когда Его Преподобие Чарльз Доджсон и Его Преподобие Робинсон Дакворт поднялись вверх по Темзе на лодке в обществе трёх прелестных девочек, сестёр Лидделл, 8, 10 и 13 лет.
Отплыли они от моста Фолли близ Оксфорда и завершили свой путь через пять миль в деревне Годстоу. В течение всего пути мистер Доджсон рассказывал спутницам историю о маленькой девочке Алисе, которая, отправившись на поиски приключений,прыгнула в кроличью нору и там попала в сказочный мир, населённый необычными существами.
Девочкам история так понравилась, что одна из них, Алиса Лидделл, десяти лет, попросила Доджсона записать рассказ для неё. Доджсон просьбу исполнил и 26 ноября 1863 г. подарил Алисе Лидделл рукопись под названием «Приключения Алисы под землёй», с подзаголовком — «Рождественский подарок дорогой девочке в память о летнем дне».
Прошло совсем немного времени и летом 1865 года в издательстве Макмиллана вышло и первое издание этой необычной книги под названием- «Приключения Алисы в Стране Чудес» Льюиса Керролла.
На секунду отвлекусь, но сейчас уже забавно читать, что самая первая рецензия на неё выглядела так:
«Мистер Кэрролл немало потрудился и нагромоздил в своей сказке странные приключения и разнообразные комбинации, и мы отдаем должное его стараниям. Но мы полагаем, что любой ребенок будет скорее недоумевать, чем радоваться, прочитав эту неестественную и перегруженную всякими странностями сказку».
Вот так! Другой бы на его месте расстроился, но автор не унывал. Он был молод, к тому времени ему исполнилось 33 года. Холост. Образован. Умён. И малоизвестен. Не то, что сейчас!..
Писательскую карьеру Доджсон начал ещё во время учёбы в Крайст-Чёрч, одном из наиболее аристократических колледжей Оксфордского университета. Сочинял стихотворения и короткие рассказы, отсылая их в различные журналы под псевдонимом Льюис Кэрролл.
А в 1856 году в колледже появился новый декан — Генри Лиддел, вместе с которым приехали его жена и пятеро детей. Среди них была и 4-летняя Алиса.
Через 8 лет, Чарльз Доджсон напишет для неё свою знаменитую «Алису в стране чудес». Потом была«Алиса в Зазеркалье» и много чего ещё, правда, уже безсравнимого успеха.
Публиковал он и много трудов по математике, но уже под собственным именем. Увлекался фотографией.
Вот, пожалуй, и всё о нём. Или, скорее, почти всё. Вернее, это только видимая его оболочка. Зато теперь мы сможем, пройдя сквозь неё, как сквозь кроличью нору, взглянуть, наконец, и на тайную часть души мистера Доджсона.
Если немного покопаться в его личной жизни, то можно узнать, что Чарльз Латвидж Доджсон был застенчивым, неуклюжим заикой и нелюдимом. Мы узнаем, что он скучно читал лекции, двух слов не мог связать в светской беседе и лишь в обществе детей оживлялся и становился вдруг изобретательным и веселым рассказчиком. Мы узнаем, что он всегда ходил в цилиндре и перчатках (таковы были правила), отличался чопорностью и педантизмом (как и все англичане), писал множество писем (в основном детям, разумеется) и воплощал в себе все викторианские добродетели.
Но если копнуть поглубже, то мы увидим совершенно неожиданные и, возможно, способные смутить вас вещи: превращению мрачного чудака в фантазера и сказочника способствовали не просто дети, а исключительно маленькие девочки, к которым этот добрый сказочник испытывал вовсе не отеческий интерес! Злоупотребляя доверием наивных мамаш, он увлекал юных спутниц в рискованные длительные прогулки, забрасывал их письмами и даже фотографировал, представьте себе, в обнаженном виде! Сейчас бы его за это сочли мерзким педофилом и навсегда выбросили бы из общества. Да он и сам не скрывал своей страсти: «Я люблю детей, — записал он однажды, - (только не мальчиков!)».
Вы шокированы? А зря. В таком случае, я бы вам посоветовал вообще не читать подобные публикации о Кэрролле, коих вы и сейчас можете встретить во множестве, особенно в Интернете. Выдернутые из контекста и произвольно интерпретированные, эти детали жизни писателя создают картинку, скорее приемлемую для досужего трёпа, нежели для серьёзного и объективного разговора.
Ведь сам Кэрролл считал свою дружбу с девочками совершенно невинной, и у большинства исследователей нет оснований сомневаться в том, что так оно и было. К тому же в многочисленных воспоминаниях, написанных позже его маленькими подружками, нет и намека на какое-либо нарушение приличий.
Да и Кэрролл был чрезвычайно щепетилен во всем, что касалось его маленьких моделей. Во время подобных фотосеансов непременно присутствовала какая-нибудь дама (мать, тетушка, гувернантка и пр.). Кэрролл по этому поводу писал:
«Если бы я нашел для своих фотографий прелестнейшую девочку в мире, и обнаружил, что её смущает мысль позировать обнаженной, я бы почел своим священным пред Господом долгом, как бы мимолетна ни была её робость, и как бы ни легко было её преодолеть, тут же раз и навсегда отказаться от этой затеи».
Образ девочки воплощал для него чистоту и невинность, красота детского тела воспринималась в викторианские времена, как асексуальная, божественная, изображения обнаженных детей были весьма обычны для того времени, вспомните многочисленные рисунки и фотографии всевозможных голеньких ангелочков и купидонов.
«Ты не должна пугаться, когда обо мне говорят дурно, - писал своей младшей сестре Кэрролл, обеспокоенной время от времени возникающими вокруг него сплетнями, - если о человеке говорят вообще, то кто-нибудь непременно скажет о нем дурно».
Но подобных сплетен было совсем не много, и XIX век благополучно создал свой миф о Кэрролле, миф о том, что было дорого для той, старой Англии - о его доброте и эксцентричности, о глубокой религиозности и удивительном юморе, о строгой и размеренной жизни, изредка прерываемой короткими «интеллектуальными каникулами», во время которых и были написаны его знаменитые сказки об Алисе.
А самым невинным из всех увлечений Кэрролла, с точки зрения викторианской морали, как раз и было признано его увлечение маленькими девочками. Именно это увлечение, такое уместное для сказочника, и сделали похвальным его многочисленные мемуаристы и биографы. Но кто мог знать, что в следующем веке всё встанет с ног на голову?..
Так оно и произошло - XX век начался сповального увлечения психоанализом и феминизмом, и книга Кэрролла об Алисе оказалась для этого идеальным объектом.
Энергичные последователи Фрейда и Юнга незамедлительно принялись бесцеремонно разглядывать самого Кэрролла и его подружек, не уставая напоминать себе и окружающим, что - «У него не было взрослых друзей. Ему нравились девочки, и только девочки! Это всё неспроста!..». Поэтому, полистав книжку, они строго вопрошали: «Каково же было отношение Кэрролла к собственному половому органу?», - и сами же отвечали, что воплощением его фаллоса, оказывается, являлась не кто иная, как сама Алиса!.. Они бесстрашно углублялись в символику дверей и ключей, отмечая, что объектом особого интереса у Кэрролла становится именно маленькая дверка (то есть девочка, а не взрослая женщина…). Дальше - больше. В книгах Кэрролла каждый находил то, что искал: неврозы, психозы, оральную агрессию, эдипов комплекс… Ну и конечно, излишне объяснять, тем, кто понимает, что такое на самом деле у него - «кроличья нора»…
После этого открытия, моралисты на всех континентах буквально впали в шок!.. А после выхода в 1955 году набоковской «Лолиты», всем стало уже окончательно ясно, что Льюис Кэрролл, конечно же - законченный педофил! Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Но Кэрролл - это всё же не ***Гумберт Гумберт. Хотя, я не стану утверждать, что писатель, общаясь со своими маленькими подружками, испытывал к ним лишь отеческие, платонические чувства, но можно быть увереннным, что при этом, ни одна детская душа не была им оскорблена или унижена. Для меня этого достаточно, чтобы снова взять и с огромным наслаждением перечитать его удивительные книги, навеянные, для многих странными и непонятными чувствами к маленьким девочкам, в том числе и к его судьбоносной «child-friend»Алисе Лиддел!..
А всем «чистюлям», обвинителям писателя в педофилии и иже с ними любопытствующим напомню известное письмо А. С. Пушкина к П. А. Вяземскому:
«Толпа жадно читает исповеди, записки, etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой подлости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы; он и мал и мерзок не так, как вы, - иначе».
Любой порядочный и умный человек непременно с этим согласится. Думаю, что Белый Кролик, Безумный Шляпник и Чеширский Кот, да и сама Алиса Лидделл, тоже.
Вот такую историю я хотел вам сегодня рассказать. А был ли действительно Льюис Кэрролл педофилом, страдал ли он этой болезнью или нет, судить не берусь, не знаю.
Я ведь сейчас веду речь о другом. Я беспокоюсь о судьбе тех, действительно страдающих от этой болезни несчастных, кого наше скорое на быстрый суд и расправу общество готово признать виновными во всех смертных грехах, только за само наличие у них этой серьёзной и пока плохо излечимой болезни. А ведь согласно статистике, более 90 % преступников, совершивших сексуальное насилие над детьми, не имеют абсолютноникаких симптомовпедофилии, а значит и никакими педофилами не являются. У них там действуют совершенно иные механизмы.
Но мы уже загнали в подполье больных СПИДом, теперь вот, всем миром за явных и мнимых педофилов возьмёмся. Лес рубят - щепки летят!
Но только имейте в виду - экспериментальные исследования показали, что большинство половозрелых мужчин стойко проявляют сексуальную реакцию на изображения обнажённых девочек. Так что советую кое-кому поосторожнее размахивать туманным законом о педофилии, - в наши непростые времена может, ненароком, и самого зашибить.