Вот чиновник, живущий на средства налогоплательщиков, вроде бы обязанный бороться за их голоса на выборах, доказывать, что он с уважением относится к своим согражданам, что способен вступить с ними в диалог, прислушаться к их мыслям…
Ничего этого в облике и поведении Владимира Путина нет и в помине. Он уверенно называет не очень молодого музыканта Юрой – вроде и в ответ на его собственное представление, но сколько в этом барского пренебрежения! Он с явным раздражением воспринимает попытки собеседника иначе трактовать реальность. И он не дискутирует – он поучает. Он объясняет, как устроена жизнь, каковы правила поведения, позволившие чиновнику невысокого ранга, никогда не занимавшемуся политической деятельностью и не стремившемуся к управлению огромным ограбленным государством, стать Владимиром Путиным. Кажется, он даже внутренне недоумевает: почему эти вполне удачливые и успешные люди, пришедшие на встречу с ним, хотят быть не вместе с ним, а вместе с ежедневно одурачиваемым по всем телевизионным каналам холопьем, которое кремлевская и белодомовская челядь почти нескрываемо презирает? А как можно иначе относиться к тем, кто не ездит на «Бентли», не имеет дома на Рублевке и дачи в Ницце, пытается зарабатывать, а не разворовывать, не знает, как взять «откат» и как уйти от налогов, и верит всему, что ему говорят? Но эти, поющие и играющие, они-то должны понимать, кто настоящий Человек – а кто приложение к человеку? Может, просто притворяются, ищут сомнительной популярности у сомнительных людишек?
Это вечный конфликт русской власти и совестливого русского художника, допущенного ко двору. Николай І и Пушкин. Ленин и Горький. Хрущев и только что скончавшийся Андрей Вознесенский. Теперь вот Путин и Шевчук. Ничего не меняется, только мельчают правители и деградирует общество. Ведь и певец ведет себя совершенно предсказуемо. Он «истину царям с улыбкой говорит». Он уверен, что человек на вершине пирамиды просто не до конца понимает порочность системы, не знает, как она функционирует, имеет «огромный вес», способный изменить ситуацию. Он будто и не замечает, что обращается к самой системе, к ее сердцевине, к тому, кто задает власти тон. И в результате ему, как говорится, на голубом глазу, объясняют, что никакие помощники никому не могли звонить – хотя они звонили всем, что «марши несогласных» не могут проводиться у детских больниц – как будто на Триумфальной площади действительно находится госпиталь; что милицию, нещадно критикуемую все теми же официальными СМИ по негласному решению борющейся с Путиным части власти, нельзя «мазать» черной краской... Шевчук передает Путину какие-то соображения по улучшению существующих порядков – так тоже всегда делали русские интеллигенты – и национальный лидер милостиво соглашается их посмотреть, хотя ясно, что никакое улучшение ему не нужно. Потому что любое улучшение порядков немедленно приведет к созданию конкурентной среды. А в конкурентной среде памятники не выживают – в ней выживают обычные политические деятели, предлагающие гражданам программы преобразований, соревнующиеся с оппонентами, отстаивающие свое видение будущего. В той России, которую хотел бы увидеть Юрий Шевчук и за которую он произнес тост во время встречи с Владимиром Путиным, сам Шевчук по-прежнему выступал бы на концертах, Леонид Ярмольник снимал бы фильмы, а Лия Ахеджакова играла бы в театре. Но о Владимире Путине в такой России не помнила бы ни одна живая душа. Потому что этот человек – как и любой другой представитель современной российской номенклатуры – может казаться великим и несменяемым только в той безвоздушной среде, которая была создана титаническими усилиями хозяев страны. Юрий Шевчук хочет, чтобы премьер-министр превратил его серое Отечество разбитых дорог, понурых людей и хамовитых чиновников в яркий сверкающий мир, мир стабильно развивающейся высокотехнологичной экономики, свободных современных граждан, бережного отношения к природе и ресурсам. Мир, в котором государство служит людям, в котором милиция охраняет этих людей, а не избивает их, в котором нет места царям и холопам – словом, в Россию без Путина.
Но Владимир Путин – не самоубийца.