Александр Данилюк стал министром финансов Украины в апреле 2016 года по квоте Петра Порошенко. До этого Данилюк был замглавы Администрации Президента при Порошенко, а еще раньше возглавлял Координационный центр по внедрению экономических реформ при Викторе Януковиче. Данилюк прошел по конкурсу на эту должность в 2010 году, имея за плечами работу в McKinsey&Company в Лондоне и Москве, руководство инвестфондом Rurik Investment в Великобритании, работу в американском Western NIS Enterprise Fund и других известных компаниях. В 2005–2010 годах был главным экономическим советником премьер-министра Юрия Еханурова. Несколько деталей биографии делают его похожим на руководителей Привата. По первому образованию он инженер, окончил Киевский политех. Почти все основатели крупнейшего украинского банка также имеют техническое образование. По убеждениям Данилюк – либертарианец, дружил с известным грузинским реформатором Кахой Бендукидзе, а после его смерти стал одним из основателей Центра свободной экономики имени Бендукидзе. Игорь Коломойский и ключевые топ-менеджеры Привата также поддерживают идеи невмешательства государства в бизнес.
На первый взгляд, Александр Данилюк не выглядит опытным чиновником, однако все попытки грозных политических оппонентов сместить его с поста министра оказались тщетными. Только-только казалось, что Данилюка снимут, как вдруг силовики задерживают его визави, руководителя фискальной службы Романа Насирова. Чуть только начинали ходить слухи об отставке Данилюка, как МВФ давал очередной транш денег или Украина удачно размещала долговые бумаги за рубежом. Увольнять министра после очередного успеха было бы нелепо.
Попав в Минфин, Александр узнал, что разрабатывается план действий на случай необходимости национализировать Приват. Каждое ведомство должно было играть свою роль по этому плану действий, и каждое преследовало свои интересы. НБУ было важно снять системную угрозу на банковском рынке. Минфину необходимо было определиться, что финансово рациональнее: потратить бюджетные деньги на национализацию ПриватБанка или на выплату гарантированных вкладов в случае ликвидации банка. Математически ликвидация обходилась в полтора раза дешевле национализации, но это если не учитывать риск паники и цепной реакции по всему банковскому рынку. Украина и так потеряла половину своих банков, а после падения Привата могла бы остаться и без второй половины. К тому же вкладчикам банка-банкрота фонду пришлось бы выплачивать компенсации наличными. А для перехода банка в госсобственность надо было бы выпускать долговые бумаги, а их монетизацию производить по мере надобности.
Однако и у национализации были свои минусы.
Александр Данилюк перечисляет риски национализации, которые его команда видела. Во-первых, были опасения, что государство не сможет получить полный контроль над Приватом и его IT-системами. Во-вторых, новый государственный менеджмент мог не вписаться в существующий коллектив. В-третьих, возникли бы неизбежные судебные тяжбы с бывшими собственниками.
«У Коломойского – сильная юридическая команда, опыт участия в агрессивных юридических процессах. Было понятно, что он не оставит эту ситуацию в покое. Соответственно, если мы национализируем банк, мы его докапитализируем деньгами налогоплательщиков, а Коломойский и Боголюбов будут оспаривать национализацию, и это риск. Плюс ко всему, новый менеджмент будет вынужден посвящать много времени не развитию банка, а отстаиванию интересов банка в судах», – говорит министр финансов.
Четвертый риск – необходимость большей докапитализации, чем предполагалось ранее. И наконец, банк не должен был превратиться в источник обогащения для политиков.
«Если нет ответов на эти риски, банк нужно ликвидировать. Меньше всего мне хотелось, чтобы мы национализировали банк и он рассыпался у нас в руках. Некоторые риски можно было минимизировать, а некоторые – принять как данность», – поясняет Александр Данилюк.
* * *
27 октября 2016 года дом замглавы НБУ Катерины Рожковой обыскали следователи Национальной полиции по делу о банкротстве банка «Михайловский». Следует заметить, что Игорь Коломойский называл министра внутренних дел Арсена Авакова своим другом – именно этому министру подчиняется Нацполиция.
Во время обыска у Рожковой изъяли смартфон. Позже в Сети начали появляться записи ее телефонных разговоров, личные фотографии и электронные письма. Удивительным образом обыск прошел после того, как НБУ потребовал от Приватбанка провести трансформацию кредитного портфеля, но до окончания дедлайна по этой трансформации. Телефон Рожковой вернули лишь после новогодних праздников, причем он был полностью зачищен от информации – как только что из магазина.
Катерину Рожкову предупреждали о том, что ее личные разговоры могут быть опубликованы. «Мне как-то позвонил собственник одного большого банка и сказал, что к нему попали определенные записи», – рассказывает Рожкова, не называя имен. Несложно догадаться, кого она имеет в виду.
После трансформации кредитного портфеля Приватбанка в ноябре 2016 года отношения между НБУ и акционерами банка настолько обострились, что все общение между ними свелось к официальной переписке. Было ясно, что НБУ не признает трансформацию кредитного портфеля, то есть Приват вот-вот будет объявлен неплатежеспособным. После чего его или отправят на ликвидацию, или национализируют. Чтобы банк перешел государству, нужно было снять риски, о которых говорил Александр Данилюк.
Начали обсуждать условия национализации. Акционеры выдвигали различные требования, рассказывает источник, знакомый с ходом переговоров. То они хотели оставить свой менеджмент, то какой-то опцион, то долю в капитале. Ни правительство, ни НБУ на такие условия не соглашались. Источник говорит, что все это было похоже на какую-то сложную юридическую игру, потому что люди Коломойского все тщательно фиксировали и документировали.
Национализировать банк можно было по разным законам. Согласно статье 41 п. 1 Закона «О системе гарантирования вкладов физических лиц», банк можно было реанимировать только после того, как НБУ признает его неплатежеспособным: в него на три дня вводят временную администрацию, а затем фонд продает банк Минфину за гривню. То есть по этой процедуре у бывших собственников и менеджмента возникала ответственность за доведение банка до неплатежеспособности.
Если действовать по другому Закону – №78 «О мерах, направленных на содействие капитализации и реструктуризации банков», – в Приват можно было просто влить государственные деньги, размыв доли бывших собственников. И частные акционеры банка, считает источник, знакомый с процессом национализации, хотели идти по второму пути, чтобы избежать уголовной ответственности.
Александр Данилюк отчасти подтверждает эту информацию: «Бывшие собственники постоянно говорили, что им не хватало времени для того, чтобы выполнить условия по докапитализации. Они хотели, чтобы мы дали им гарантии, но никто, естественно, не мог их дать. Их письмо с односторонними обязательствами обеспечить мирный переход банка в нашу собственность было важным для принятия решения, что делать с банком – национализировать или ликвидировать».
Кроме того, в меморандуме с МВФ было четко написано, что правительство войдет в капитал банка только после полного размытия долей действующих собственников и процедуры bail-in (списания в капитал) необеспеченных кредиторов и связанных вкладчиков. Такая процедура была предусмотрена статьей 41, п. 1 Закона о Фонде гарантирования вкладов, которую в 2015 году, по информации из парламента, прописывали сотрудники международных организаций.
Один из бывших руководителей Привата, напротив, говорит, что процедуру передачи банка по Закону №78 они отвергли сами, так как она потребовала бы провести несколько собраний акционеров. В Привате сочли, что это ловушка, потому что после первого же собрания поднялась бы паника и банк остановился бы. В общем, сошлись на процедуре, прописанной в Законе «О системе гарантирования вкладов физических лиц».
Виктория Страхова, которая принимала участие в национализации ПриватБанка со стороны Нацсовета реформ, писала в блоге на Facebook, что 16 декабря на переговорах в клубе Кабмина в который раз не удавалось договориться о деталях национализации и министр Александр Данилюк ушел советоваться с премьер-министром Владимиром Гройсманом. Наконец, Данилюк вернулся и сказал, что ПриватБанк будет ликвидирован.
«Коломойский смотрел на меня (мы сидели по диагонали друг от друга) с вопросом в глазах: “Как такое может быть?!” Потом вскочил и начал звонить, мне кажется, ВБ (Владимиру Борисовичу Гройсману), но ВБ не брал трубку», – вспоминает Страхова.
«Я держал премьера в курсе того, что происходило, но у меня было поле для маневров, так как это сфера ответственности Минфина», – рассказывает Александр Данилюк. По его словам, Гройсман считал, что решением проблемы Привата должен заниматься НБУ. Но если уж речь шла о передаче банка Минфину, то правительство должно было понимать и принимать условия такой передачи.
Этой же ночью с 16 на 17 декабря 2016 года в Администрации Президента письмо с обязательствами акционеров ПриватБанка было окончательно согласовано и подписано. Назначили и дату национализации – 19 декабря. Важно было передать банк государству до начала периода отпусков, чтобы в случае форс-мажора не оставить людей на отдыхе без денег на карточках. Вторым фактором, который влиял на выбор даты, было критическое финансовое состояние банка. По словам министра финансов, любая информационная атака могла обрушить Приват. Той же России, которая ведет с Украиной гибридную войну, достаточно было дать несколько новостей о проблемах в Привате, и это имело бы катастрофический эффект.
PS
1 июня в 17:00 на литературном фестивале "Книжный Арсенал" пройдёт автограф-сессия одного из авторов "Приватной истории" Андрея Яницкого.