Саша Андрусик: Основная цель состояла в том, чтобы довести до конца оба цикла (New Music: Ukraine и “Архитектуру голоса” – прим.). Мы объявили амбициозную программу в начале сезона, и для нас самих было неочевидно, что выйдет ее полностью реализовать. Не было понятно, что будет дальше происходить в стране, захочет ли кто-то к нам приехать и так далее.
С учетом двух циклов, спецпроекта в Мыстецком Арсенале и Новогодней ночи мы сделали 24 концерта за 10 месяцев. Для такой организации, как наша, это очень большая плотность.
Женя Шимальский: Для “Уха” это был новый этап. До этого мы делали быстро сгорающие фестивальные программы, а они не могли из-за своей формы и времени проведения вобрать в себя нужное количество людей – не каждый может ходить на концерты новой музыки каждый день 10 дней подряд. С циклами слушатель – мы теперь с подачи композитора Сергея Загния называем его “ухожёр” – получил возможность в комфортном для себя режиме прийти на 10 наших концертов.
Мне кажется, что основной успех “Уха” – в том, что мы смогли переодеть абсолютно нишевый и изначально интересный небольшому количеству людей продукт в такую форму, что он стал более популярным, если не массовым. Есть, конечно, вопрос, сколько человек из 200-300 являются случайными пассажирами? Но это не слишком важно – с концертов уходили немногие. А это значит, что независимо от того, пришел человек в первый или двадцатый раз, у него остается отзвук от концерта. Это тоже своего рода цель – популяризация того, что изначально для этого совершенно не годится.
Этот сезон открыл перед вами новые двери или возможности? Грубо говоря, филармония к вас себе позвала, например? Или вам это неинтересно?
Саша: Нам было бы интересно сотрудничать с филармонией, но из-за муниципальных ограничений это невозможно. Арендатор там имеет право заплатить за зал и снять его для своего события, но не имеет права продавать в нем билеты. Если билеты продаются, то вся касса уходит филармонии. Такие условия подходят разве что посольским или представительским концертам. Поэтому при всем желании для нас этот зал по-прежнему закрыт. Что касается новых возможностей – мы получили много новых предложений, в основном, от площадок. Это может быть НХМУ, а может быть новообразовавшийся кластер в Центре Довженко или другой, более масштабный, на ВДНХ. Залов достаточно, фестивальных программ и событий, в которых мы могли бы представлять что-то свое, тоже. Дальше вопрос в контенте и в бюджете.
Вы планируете так дальше и работать в циклах? Как вы вообще пришли к этому формату?
Саша: К формату циклов пришли изначально исходя из двух соображений. Первое уже озвучил Женя – мы хотели выйти на другой уровень общения со слушателем. Во-вторых, слушателя в принципе сложно подготовить к большой фестивальной программе. Чтобы успеть рассказать о каждом музыканте, попробовать ввести аудиторию в контекст, нужно 3-4 месяца. Это значит, что за 3-4 месяца до старта фестиваля у нас все должно быть готово. Иногда так и получается, но чаще нет.
Женя: Есть замечательные фестивали, но проходят они чаще вне больших городов. Например, Эдинбургский театральный фестиваль – берешь отпуск, едешь специально на него и все смотришь. А когда ты живешь в Киеве и в твоем городе проходит такой фестиваль, прийти на все сложно.
Саша: Начинать работать с циклами мы собирались с “Архитектуры голоса”. Но потом отель Фэрмонт предложил себя в качестве площадки, нам нужно было придумать наполнение. Мы давно думали об украинской серии – так все и сложилось.
Как в итоге вы подбирали пары композиторов?
Саша: Их подбирали сами композиторы, за редким исключением. Владимир Загорский, понятно, пару себе подобрать не мог, и это сделали мы с Громовым, исполнителем. Сильвестрову тоже мы пару предложили, для нас эта связка – Сильвестров и Пярт – была очевидной, нам хотелось сделать такой концерт. Иногда композиторы предлагали несколько имен, а мы выбирали то, что нам интереснее.
Как вообще украинские композиторы идут на контакт?
Саша: С ними нелегко работать, но в целом они очень открыты – не боятся экспериментов со звуком, местом, программой, часто свое предлагают. Основное впечатление от цикла New Music: Ukraine – что три концерта молодых украинских композиторов не только не потерялись среди остальных, но прозвучали чуть ли не сильнее прочих. Очень радостно, что ребята, которым около 30, пишут музыку, которую не стыдно везти на любые европейские фестивали.
Женя: Максим Коломиец и Максим Шалыгин, кажется, впервые давали концерты в таком формате и с таким количеством участников. То есть, их музыку исполняли и раньше, но есть серьезное отличие между концертом “для своих” в Союзе композиторов и монографическим концертом длиной в 40 минут, куда пришла в хорошем смысле широкая аудитория. И значительная часть этой аудитории уходила с этого концерта с прямо-таки экстатическими впечатлениями.
Кого в возрасте до 30 вы имели в виду, кроме Коломийца и Шалыгина?
Саша: Шмурака. Мы еще хотели Анну Корсун включить в программу, но не хватило времени. Очень надеемся с ней сотрудничать когда-то, невероятно талантливый, но редко исполняемый у нас автор.
А вот логичный вопрос возникает: где можно послушать их произведения? Они где-то записываются вообще?
Саша: По-разному. Шалыгин записывается чуть больше: работает с кино и балетом. Но чаще всего это записи “на коленке”. Большие рекординговые лейблы пока с нашими молодыми композиторами не сотрудничают.
В Украине есть какие-то лейблы для новой музыки?
Саша: Есть лейбл Саши Сушинского Dasein Music, там точно выходит Шалыгин, какие-то произведения Загайкевич, и, может быть, Коломиец. Но это, опять-таки, супернишевые проекты,.
Женя: Опять же, тут нужно понимать, что у таких студий есть свои ограничения. Если ты сам поешь хорошо, тебе нужна только студия, а если ты композитор, то тебе, кроме студии, нужен оркестр из 30 человек и 2 недели репетиций.
Но это же логичный вопрос от читателей: прошел концерт, я его пропустил, но он был крутой, я хочу его послушать. Где я могу это сделать?
Саша: Свои мы почти все записали. Сейчас будем потихоньку монтировать их и выкладывать.
Женя: Но полное впечатление по этим записям составить будет сложно, они для воспоминания, скорее.
Давайте про “Архитектуру голоса” поговорим. Что в этом цикле для вас стало суперсобытием?
Саша: Мне все время казалось, что суперконцерт только что был, но с каждым новым событием прорывов становилось больше. Мы периодически между собой обсуждаем, кому что понравилось. Это нелегко, я тебе скажу: эмоционально они очень разные. Мне сложно сравнить ощущение физической боли, которое я испытывала на концерте Бориса Филановского, – такое, что нельзя было потом еще минут 40 разжаться, – с пятнадцатью минутами абсолютного восторга на концерте Полевой в бассейне. Или с концертом Луиджи Гаджеро и La Dolce Maniera в кинотеатре “Флоренция” – он звучал идеально, музыка была исполнена на высочайшем уровне. С организационной точки зрения, к слову, это тоже был идеальный концерт – ими занимался лучший звукотехник из всех, кто с нами работал.
Женя: Я могу назвать Одри Чен и Пола Хиллиера – и мы закроем уже 5 пунктов.
Саша: Выбрать какой-то один сложно. В случае Одри Чен и Фила Минтона сработало место. Когда я их слушала, поняла, что придумать что-то лучше, чем музей палеонтологии, мы не могли. Что вот среди скелетов неогеновых животных это и нужно было слушать. Ars Nova Copenhagen – отдельный опыт, штутгартские Neue Vocalsolisten в оранжерейных субтропиках тоже. После Кирилловской церкви (там был концерт ансамбля L’Homme Armé, исполнявших Дэвида Лэнга и Гийома Дюфаи – прим.) мне казалось, что я не перебью это впечатление ничем. Этот концерт в итоге попал в топ лучших, но у него серьезная конкуренция.
Женя: Все зависит от слушательского опыта. Тем, кто пошел на два или три концерта, какой-то из них может понравиться больше, чем другой. Но тем, кто пошел на десять, определиться куда сложнее – для них цикл соединился в одно впечатление. В этом задача и состояла.
Какое впечатление осталось у самих исполнителей от концертов?
Женя: Почти все в восторге и хотят приезжать еще. Их всех поражает молодость аудитории и ее реакция. Ars Nova Copenhagen, конечно, звездные ребята, и сэр Пол Хиллиер уже насмотрелся на влюбленную публику. Но не все так избалованы. Некоторые коллективы, которые к нам приезжали, играют новую музыку в Берлине и Милане для 30 человек с постными лицами. Они не разбалованы тем, что на их концерт вдруг приходит 300 человек и все аплодируют стоя.
А почему, кстати, Ars Nova Copengagen выступала именно в Доме архитектора?
Саша: Потому что было ясно, что желающих их услышать мы в помещение вроде оранжереи не поместим. Нужен был большой зал, который при этом мог бы как-то вписаться в концепцию “Архитектуры голоса”. У Дома архитектора кроме неплохой акустики была рифма в названии.
Вы анонсировали, что у вас будет концерт в ЗАГСе, но он так и не состоялся. Не сложилось что-то?
Саша: Не вышло, да. Поменялось руководство, и они испугались. Не взяли нас в ЗАГС, но мы все еще надеемся организовать там какой-то концерт. Там мы планировали сделать концерт Дольче Маньера, который был потом в кинотеатре.
Как вы придумали концерт на Владимирской горке?
Саша: Я давно хотела сделать шествие, было интересно посмотреть, как концерт на ходу сработает. Мы же регулярно слушаем музыку на ходу, а что будет, если на ходу же и исполнять? Во-вторых, когда у всего цикла есть метафора прогулки, интересно сделать хотя бы одну его часть прогулкой физической. В переходе, на старте, нас было совсем немного – даже расстроились в какой-то момент, но когда мы стали подниматься наверх от Украинского дома, начали присоединяться слушатели. В итоге ходило с нами человек 200-250.
Женя: На этот концерт были самые горячие отзывы. Я думаю, что тут сыграла роль экзотика формата – не надо сидеть в зале. Плюс, концерт был бесплатный. Туда пришли люди, которые в зал не доходят никогда.
Саша: Не сказать, конечно, чтобы совсем гладко прошел. Например, ни мы, ни хор не предполагали, что когда сзади идут люди, хор вынужден будет двигаться быстрее. Идея состояла в том, что на ходу хор подбирает поющих – в переходе пело 15 человек, а в Кокоревской беседке – 50. Каждая новая группа встречала хор своим каноном, но из-за быстрого темпа идущие часто не успевали допеть предыдущий. Таким нехитрым образом программа по времени сократилась минут на 15-20.
В любом случае, опыт очень интересный, попробуем как-то повторить – может, с бОльшим количеством поющих и в другом месте.
Почему, как вы думаете, на концерты ваших циклов приходило так много людей? Стало модно?
Саша: Мне кажется, мы попали в тренд сериальности – большого полифонического нарратива, связанного одним сюжетом. Один из интересных примеров в музыке – то, что сейчас происходит в московском “Электротеатре”. Невероятный проект, который называется “Сверлийцы” – шесть опер, написанных по заказу театра самыми известными российскими композиторами. Каждому из них дали либретто – текст Бориса Юхананова, и они попытались музыкально рассказать о выдуманной цивилизации сверлийцев, их философии, истории, нравах и так далее. Проект действительно очень инновативный, в музыке самый большой формат – опера, а сериал опер – это нечто совершенно новое. И несмотря на то, что проект никак не привязан к политике, он все же комментирует время. Издалека кажется, что именно такие вещи стоит сегодня делать в России.
Хочется думать об “Архитектуре голоса” как о подобном сериале, пусть и менее очевидном. В ней тоже были объединяющие сюжеты – в основном, музыкальные. Был блок новой и новейшей музыки, расширенных техник пения, традиционного вокала, сакральной музыки и так далее. Иногда они рифмовались – какая-то тема из традиционной музыки переходила в сакральную, например. Сюжеты продолжались нелинейно во время всего цикла. Вообще это очень богатый жанр, в нем очень много всего можно сделать.
Если “Архитектура голоса” – это сериал, некая история, то что это за история для тебя лично?
Саша: Кураторская задача состояла в том, чтобы заново придумать город – как место музыкального действия. Посмотреть, как символические вещи, длящиеся не более часа, могут менять пространство.
Я думаю, что город – это не просто некая сумма реальных мизансцен, но и мизансцен придуманных. Это не обязательно то, что мы видим в каком-то месте в текущий момент, скорее все, что мы помним об этом месте. И если какое-то особенное воспоминание о городе связано с пением в бассейне или оранжерее, это воспоминание может менять оптику человека, живущего здесь. “Архитектура” была попыткой сшить небольшую надстройку – из музыки и мест – которая могла бы менять оптику и с ней менять город.
Основное поражение Киева лежит в символической плоскости, а не в том, что он инфраструктурно неразвит или отвратительно застроен. Город не работает с жестом, не извлекает символов, не выдает дополнительных значений. Нам хочется делать что-то в этой области.
Есть на следующий год какие-то наметки по программе?
Саша: Изначально мы не хотели повторять “Архитектуру голоса”, но спустя какое-то время стало жалко отказываться от идеи. Она хорошо артикулирована, у нее есть достаточно жесткие рамки, но при этом и пространство для маневра. В следующем году мы постараемся повторить ее в формате фестиваля, сделать из нее какой-то киевский брэнд, связанный с новой музыкой. Приезжаете в Киев и через день гуляете по таким концертам – а заодно и по городу, смотрите на него с непривычной стороны.
Что касается новых циклов, то их в ближайшее время не будет. В сентябре мы, возможно, сделаем небольшой проект для Гогольфеста. Потом по плану – свой фестиваль новой музыки в конце октября или ноябре. Раньше мы делали его на Книжном Арсенале, теперь хотим попробовать сделать отдельно.
То есть, возвращаетесь обратно в фестивальную форму?
Саша: У нее все равно много плюсов. Таких фестивалей в Киеве и в Украине в принципе очень мало, это свободная ниша. Хочется сделать фестиваль, не прячась за широкими спинами литературы, театра или кино. Кажется, что сейчас есть возможность и подготовленная публика.
А что будет после осени – мы и сами толком не знаем.
Женя: Есть еще наш ансамбль, который будет назван именем агентства.
Вот, расскажите про него, пожалуйста.
Женя: Благодаря уникальной киевской аудитории, о которой мы уже говорили, нам удалось заполучить Луиджи Гаджеро в качестве дирижера для нового оркестра. Он, вообще-то, звезда – открывал со своим коллективом Milana Musica, как солист играл со всеми крупными европейскими оркестрами, дел ему хватает – и исполнительских, и дирижерских.
Он приезжал на прослушивание – отбирать музыкантов, потом приедет на репетиции и первый концерт, который пройдет на фестивале. Задача Луиджи – сделать лучший коллектив, играющий новую музыку в Восточной Европе. Посмотрим, что из этого выйдет, конечно.
В общем, осенью будет тестовый забег, дальше несколько задач. Первая – в Украине будет кто-то, кто постоянно и очень качественно исполняет новую музыку. Это важный актив и для композиторов, и для нас – мы сможем ставить его в свои программы. Второе, коллектив может наращивать обороты – сначала исполнять зарубежных и украинских композиторов в Украине, а потом уже ездить на фестивали и другие гастроли. Это даст возможность продвигать новую украинскую музыку.
А кого из украинских композиторов вообще играют за рубежом?
Саша: Очень мало кого и очень избирательно. Очень зависит от страны: Александра Шимко играют в Польше, Алексея Шмурака – в Москве, Максима Шалыгина – в Голландии. Аллу Загайкевич – на половине фестивалей электронной музыке.
Много исполняют Полевую – она наряду с Сильвестровым одна из самых исполняемых украинских авторов. Иногда выстреливают неожиданные штуки: например, обнаруживается профессор чилийской консерватории, который услышал музыку Полевой на ютьюбе, приехал в Украину ее услышать вживую, а затем превратил в одного из самых известных иностранных композиторов в Чили. Многое происходит из-за таких вот пылких фанатов. Но это партизанские усилия, во многом случайные, а хочется, чтобы это было более организовано.
Хочется, чтобы музыканты, которые здесь живут, развивались, чтобы у них была возможность работать с хорошими иностранными дирижерами. У нас много музыкантов с хорошим техническим уровнем, многие из них уже готовы исполнять новую музыку. Есть какое-то общее движение, появилось много новых ансамблей. В нашем украинском цикле участвовало около 80 человек – основная масса тех, кто играет новую музыку в Киеве. Для Киева это невероятная цифра, позволяющая существовать музыкальной сцене. 5-10 лет назад такого не было.
Есть запрос на проекты, подобные вашему, в других городах Украины?
Саша: Запрос есть и мы будем что-то делать. В Одессе нашлось 4 разных человека, которые хотят привезти “Ухо”. Во Львове есть ребята, с которыми мы бы охотно посотрудничали – организация НУРТ, например, которую основал куратор Михаил Барабаш и прекрасный композитор Остап Мануляк. Кроме того, во Львове живет Богдан Сегин, один из основателей ансамбля Nostri Temporis. В Запорожье есть ребята, которые привозили Марьяну Садовскую, она им о нас рассказывала –возможно, и с ними поработаем. Может быть, к осеннему фестивалю попробуем сделать выездные концерты – часть участников повезем дальше по городам, Лоренцо Мео и Николя Горвата, например.
Женя: При этом вряд ли мы сможем существовать как какая-то всеукраинская структура. Сейчас мы – городской проект. По счастливому стечению обстоятельств мы находимся в Киеве, а все, что находится в Киеве, автоматически становится значением украинского масштаба. В чуть менее искривленной реальности мы по-прежнему городской проект.