Открыли девятый джазфест австралийцы Trio Generations. Их музыка слегка напоминала (и речь сейчас не только о формате) трио из Бельвилля из одноименной анимации: играли добротный импровизационный джаз – размеренный и спокойный. Этого, создается впечатление, и ждет средний посетитель мероприятия подобного формата – джаза, который напоминает добрые американские рождественские фильмы.
Следующим на Волошинскую сцену поднялся Себастьян Печник (Sebastian Pecznik), аргентинский гитарист, который исполняет вариации на тему аргентинского танго. Слушая его, вспоминался скорей Дидюля, чем Астор Пиацолло. Музыканту не больше тридцати, он спокойный, скромный и обаятельный. Себастьян еще не Сантана, но виртуозом его вполне можно назвать.
Вечером тут же давали джазу Анна Кристоферссон (Anna Kristoffersson) и Оливер Лейк (Oliver Lake). Первая – шведская певица, выступающая вместе с чилийским гитаристом и певцом Пабло Дональдо и известнейшим шведским саксофонистом, вокалистом и флейтистом Магнусом Ландгреном - его соло были очень хороши. Второй – как заявлено в программе, «Легенда. Икона. Мастер». Это он играл вместе с Бруклинским филармоническим оркестром и был в группе «World Saxophone Quartet». После Кристоферссон публике было тяжело слушать ломанный и негармоничный саксофон, звучащий очень авангардно даже для этой сцены.
Алексей Коган, куратор Волошинской сцены и друг фестиваля, перед его выступлением сказал: отсутствие гармонии – принципиальная позиция Лейка, это можно рассматривать как форму социального протеста против засилья легкоусвояемой и бессмысленной музыки. Позиция организаторов: джаз – абсолютно самодостаточный и самоценный, он никому ничего не доказывает, это не панк, да, это музыка меньшинства, но совсем не элиты.
На сцене Nu Jazz вечером было очень людно – шли на набирающую обороты российскую певицу Александру Алмазову (она же Non Cadenza) и голос уже легендарной группы De Phazz, Карла Фриерсона (Karl Frierson). Каденза была до уныния однообразна: и сама певица, не излучающая хоть какой то харизмы, и тексты песен, которые к тому же глушились музыкой. Она не Орлова и не Moloko. Но люди подпевали.
Фриерсон – Black man on the Black Sea, как он сам себя назвал – заметно расшевелил толпу, которая под конец выступления даже встала на ноги. Голосом он вытворяет замечательные вещи, ему ничего, в общем, и не надо больше.
Но повергла всех в восторг еще в начале вечера другая формация – немцы Kitchen Grooves. Они играли и свои вещи, и старые поп-хиты, под которые пришедшие массово пускались в пляс. Высококачественный свинг, густо замешанный на залихвацких ритмах a’la Gogol Bordello – именно этого не хватало первому дню Джаз Коктебель.
Заканчивалось все ночным кинозалом в двух частях. Первая – Сinema and Tango, игровой фильм о танго, естественно. На нем публика стала покатом засыпать – это было невнятно и, как показалось, ни к месту. Вторая – презентация фильма «Киев, я люблю тебя!» (вслед за одноименными картинами о Париже и Нью-Йорке), но об этом – в отдельном материале.