Для сравнения: за 10-летний период войны в Афганистане в Главном военном клиническом госпитале Министерства обороны Украины (он тогда был 408-м окружным) – лечение прошло 750 раненых.
За 7 месяцев войны на Востоке Украины в нашем госпитале прошло лечение военнослужащих в четыре раза больше, чем за 10 лет войны в Афганистане!
На территории Главного военного клинического центра Министерства обороны функционируют 61 отделение и 23 клиники, которые рассчитаны на 1200 коек. Еще год назад мы не могли и представить себе, что госпиталь будет полностью заполнен.
Наши военные врачи оказывали медицинскую помощь как военнослужащим Вооруженных сил Украины, так и гражданскому населению. В первую очередь, конечно, лечили военнослужащих. Но фактически до военного конфликта в Украине госпиталь жил как районная клиника. Проводились плановые операции, проходили лечение люди, пострадавшие во времена февральских событий в Киеве – с обеих сторон баррикад.
Травмы, с которыми с началом войны на востоке к нам поступали раненые воины, крайне отличались от тех травм, которые приходилось лечить нашим врачам в мирное время. Что такое боевая огнестрельная травма? Это ранение высокоэнергетическим зарядом, влекущее за собой поражение соседних органов и тканей кумулятивной энергией. Все переломы при этом, как правило, открытые, с разрывом тканей. В огнестрельный канал на высокой скорости заносится анаэробная инфекция. Такие пациенты нуждаются в высококвалифицированном лечении.
Наступил период, когда наш госпиталь стал всецело соответствовать своему названию – “Главный военный клинический госпиталь”.
18 лет при госпитале — наш православный храм. С начала войны мы ежедневно участвуем в реабилитации раненых. Около 18 лет на территории госпиталя действует православный храм в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Мы ежедневно стараемся посильно участвовать в реабилитации раненых.
Были очень сложные периоды, к примеру, август месяц. Это были трагичные времена для Вооруженных Сил Украины, когда велись бои за Иловайск. В госпиталь поступало такое большое количество раненых, что нам приходилось привлекать священников из других храмов. Нам помогал протоиерей Владимир Косточка, настоятель храма во имя свт. Николая Чудотворца (при 17-й городской больнице), духовенство других киевских приходов. Я очень благодарен всем тем священникам, которые откликнулись на нашу просьбу и оказывают нам поддержку.
На сегодняшний день, слава Богу, раненых стало гораздо меньше. Но до сих пор переполнено отделение психиатрии - более 300 пациентов с неврологической или психологической симптоматикой. Многие из этих ребят, побывав на поле боя, до сего дня не могут изжить стресс, который им пришлось пережить. Поэтому мы и стараемся им помочь восстановиться духовно и душевно.
Общаясь с молодыми ребятами-солдатами, я, как священник, понимаю, что если бы мы встретились с ними еще год назад, нам, возможно, не было бы о чем говорить. Мы бы друг друга не поняли. Например, они бы меня не услышали, если бы я с ними завел разговор о Христе, Евангелии, или начал говорить что-то о человеческой душе.
Мне показалось, что ребята открыты для диалога и по-другому относятся к священнику – с интересом, внимательно слушают то, о чем им говорят. Очень заметно, как эти молодые люди, попав в госпиталь прямо с поля боя, не по годам «повзрослели». Надеюсь, что эти 20-25-летние парни, прошедшие войну, по-другому будут относиться к жизни.
Удивительно, но до начала войны мы говорили о беспечном отношении современной молодежи к жизни. Может быть, многие из тех, кто вернулся с фронта, смогут внутренне перестроиться. И мне кажется, эти ребята, как никто другой, будут дорожить жизнью. Как ни парадоксально звучит, но может быть, они получили возможность – по-особенному, не понятному для гражданских, радоваться восходящему солнцу, людям, которые их окружают.
Часто наши беседы с солдатами и офицерами плавно переходят в исповедь. В какой-то момент беседы я просто надеваю епитрахиль…
Когда во время богослужений среди наших гражданских прихожан появляются солдатики, их сразу можно узнать по нашему госпитальному «камуфляжу». Но большая часть военнослужащих, попавших к нам на лечение, – это тяжелые больные, которые не могут передвигаться. Некоторые из них до сегодняшнего дня без сознания, например, воин Александр из реанимации отделения инфекционных заболеваний или воин Игорь из реанимации клиники нейрохирургии, которого только неделю назад отключили от аппарата искусственного дыхания. К ним мы сами приходим, прямо в реанимационные блоки и отделения.
Также на всех дверях клиник и отделений нашего госпиталя висят номера телефонов священников, по которым мы держим связь с родственниками раненых. Если кому-то нужна духовная поддержка, мы откликаемся в любое время суток. Был такой случай. В три часа ночи мне позвонила сестра-хозяйка госпиталя, наша прихожанка. Состояние одного солдатика было очень плохое, и ее материнское сердце подсказало, что нужно набрать мой номер телефона. Я пришел к раненому в реанимацию, а буквально через 2,5 часа после нашего общения, как мне потом сообщили, солдат умер. Его звали Дионисий. До сих пор помню его исповедь. Хотя ему было очень трудно говорить, его бросало в дрожь, трясло, но он крепко сжимал мою руку, как бы заверяя меня в своей искренности.
Осознавая, что твой разговор с раненым может быть последним, перед тем как он переступит порог вечности, с особым вниманием обдумываешь каждое свое слово. Ведь это слово может быть финальным. Но оно должно открыть Вечность…
Все силы прихода и "волонтерской сотни" брошены на то, чтобы хоть как-то поддержать раненых солдат и наших военных медиковВ самом начале боевых действий актив нашего прихода закупил бронежилеты, кевларовые шлемы для военных врачей, которые работали в зоне АТО. Это был наш первый шаг, чтобы хоть как-то поддержать наши военно-медицинские силы.
На территории военного госпиталя работает несколько “волонтерских сотен”. Конечно, все силы брошены на то, чтобы хоть как-то материально поддержать раненых солдат, обеспечивая продуктами питания и одеждой.
Чтобы не дублировать работу “волонтерских сотен”, наша община избрала следующую линию помощи: я узнаю у командования госпиталя, как мы, на своем уровне, можем помочь. В свою очередь, руководство госпиталя сообщает, в каком медицинском оборудовании или препаратах крайне нуждается госпиталь. Например, силами наших прихожан каждые три недели мы закупаем по 4 тыс. капельниц. Вроде бы мелочь, но только одному раненому в сутки ставится как минимум три капельницы.
В летний период в палаты были закуплены 20 кондиционеров. Буквально на прошлой неделе на средства наших прихожан завершены ремонтные работы в нескольких палатах клиники травматологии. Также закуплены электроды для прижигания хирургических швов, специальные кровати для тех, кто проходит реабилитацию (а стоимость одной такой кровати составляет 40 тыс. гривен). И все это - на средства наших прихожан. А этот список можно еще долго продолжать.
В госпитале есть инвалидные кресла, числящиеся на балансе медицинского центра. Проходящий лечение военнослужащий может эксплуатировать инвалидное кресло, только находясь на лечении в госпитале, но не может его забрать с собой. Поэтому мы специально закупали эти кресла и передавали тем раненым, которые потеряли конечности.
Оказывалась поддержка зарубежными общинами. К примеру, не так давно в Киев с лекциями приезжал один клирик из США. Прихожане его храма собрали средства для раненых военнослужащих Украины, которые он и передал нашей “волонтерской сотне”.
Почти что у каждого раненого бойца, который лежит у нас в госпитале, есть девушка, с которой он дружил до войны. Всегда начиная разговор с юношей, я интересуюсь, продолжает ли боец общаться со своей невестой. И вот что я заметил: наши девчата способны по-настоящему любить. А ведь многие из тех, кому я задавал этот вопрос, остались либо без руки, либо без ноги, а кто и без обеих ног...
Летом в нашем госпитале даже заключались браки. Это стало определенной традицией. Сотрудники ЗАГСа выезжали прямо в госпиталь. Была оборудована специальная беседка, украшенная воздушными шарами. Некоторые пары я венчал в нашем Покровском храме. А ведь большинство из женихов во время Венчания - стояли на протезах, и никто этого не замечал.
Вот именно эти браки могут быть еще одним свидетельством того, что молодое поколение не утратило моральный стержень и способно отдать себя на жертвенное служение ближнему.