На самом деле история города – фантастична и достойна голливудского сюжета. Город находится в дельте Днепра на левом берегу Херсона, на древнем торговом пути из варягов в греки. Дорога в Византию и Приднестровье для киевских князей, запорожских казаков, торгового люда и чумацкий шлях проходила через Олешье, Олешки, Олешковскую сечь.
Историкам и археологам есть чем заниматься в дельте Днепра, искать как золотое руно, таинственное Олешье, границы Большого Потемкинского острова, скифские курганы. Но я не об этом, я о городе моего детства.
Когда я впервые появился здесь, было мне 7 лет от роду, в городе о киевских князьях и запорожцах уже никто не вспоминал, потому как, столько вихрей пронеслось этим местом. Кто здесь только не побывал с момента основания в Х веке генуэзцами, в Киевской Руси его упоминали с 1084 года, отсюда платили крымскому хану дань запорожские казаки, верные соратники Мазепы, основавшие здесь Олешковскую сечь после разгрома под Полтавой.
Лихие годы гражданской войны, когда каждый день почти менялась власть в городе, страшные годы оккупации времен второй мировой войны оставили бесчисленные могилы воинов, скромную могилу с массовым захоронением 500 местных жителей, в основном евреев – детей, женщин, стариков.
Неизменными оставались только днепровские плавни, богатые рыбой и дичью , соленые ветры и пески – Олешковские, единственная пустыня в Европе. Песком столетий заносило могилы, имена, память и город забыл свою историю. Прервался путь из варягов в греки.
Имя городу изменили в 1928 году, изменив и его судьбу, и стал он обычным городком, каких много в Украине – унылых, неухоженных, жестоких к своим жителям — без памяти, без истории, без будущего — светлого и счастливого. Городок имел странное имя – Цюрупинск.
Но я, попавший в Цюрупинск маленьким ребенком, ничего этого не знал и был счастлив, что тепло, на улицах вместо придорожных сорняков росли фруктовые деревья. Ароматы цветущих вишен, спелых абрикосов, белых акаций и тополиный пух — сопровождали мое детство. Все это было опалено южным солнцем, обветрено степными ветрами с солончаков. Я мог сутками пропадать на речке Конке, притоке Днепра, бегал в школу, ловил с родителями рыбу в Кардашинском лимане. И лиманы, и путь туда мне казались фантастическими приключениями.
Всегда событием было путешествие на речном трамвайчике в Херсон. Теплоходные сюжеты, достойны пера Марка Твена. Веселое и интересное удовольствие стоило всего копеек 30. Посадка на трамвайчик происходила всегда с бешеным энтузиазмом и некоей долей хитрости, нужно было успеть занять место до того, как торгующий люд с корзинами и котомками заполнит все пространство теплохода. Все новости местные и херсонские обсуждались громко и с подробностями. После такой поездки газетку местную покупать было излишним делом.
Фантастическими мне казались и фрукты. В тех далеких местах, где я родился, и откуда привезли меня родители в Цюрупинск, фруктами считались яблоки с орех, а помидоры краснели только в валенках. Посему вишни, абрикосы, помидоры и арбузы – все это произвело на меня ошеломляющее впечатление.
Мне было непонятно почему абрикосы, росшие вдоль заборов, интересовали только меня. Откуда мне было знать, что те, что растут в садах за забором, вкуснее.
Поскольку ребенка, т.е. меня, летом деть особо было некуда, то пионерский лагерь ”Солнечный” на берегу Черного моря, путевка, куда стоила 19 рублей – был обязательным элементом моих летних каникул. Режим мне был противен с детства , поэтому в лагерной жизни самым интересными были только любовные истории, свои и друзей. Все как у всех.
Все замечательно и безоблачно, смущало только … названия города, в лагере дети были из Москвы, Ленинграда, Киева. А Цюрупинск – это что, это где?
Те буреломные годы, годы, которые ломали судьбы людей, городов и стран изменили и имя города. Его решили назвать в честь земляка, человека, наверное, хорошего, большевика, наркома продовольствия Александра Цюрупы. Вы знаете кто это такой? Нет? Вот и город не знал. Но разве тогда это было важно.
И город перестал быть самим собой, забыл свою славную историю, мечтал присоединиться к Херсону, найти защиту и опору и потянулась череда новых ошибок, которые продолжали ломать судьбы людей.
Город страдал от бесконечных насмешек и странностей, отравляющих судьбу города и судьбы своих жителей. По воле еще одного лихого товарища, Никиты Сергеевича, было принято правительственное решение построить в херсонских степях, на берегу реки – химический завод по производству бумаги и целлюлозы. Никита Сергеевич побывал в Америку, заклеймил ее позором, пригрозил победить навсегда и окончательно проклятых капиталистов. Правда, что—то полезное подсмотрел и решил это воплотить в жизнь немедленно. И надо было случиться такой беде, что кроме грандиозных планов по кукурузе, еще одну задумку решили воплотить в жизнь …в нашем несчастном городе. И это был завод. Большой, химический... в дельте Днепра. А Днепр, как известно, впадает в Черное море. Завод, который делает бумагу и целлюлозу химическим способом из…камыша.
Ну кто тогда знал, в угаре выполнения важного партийного задания, когда партия сказала – здесь будет завод, в назначенный срок, что и камыша не хватит, да и убирать его можно будет только зимой, когда речка замерзнет, да и техники нужной для этого в стране нет, и что насмерть перепугается вся флора и фауна днепровских лиманов.
А завод уже стоит, специалисты из далекой Карелии, Сибири, Урала приехали с книгами, бледнокожими детьми и прочим скарбом. А сырья то нет. И завод стал работать на сырье, которое везли….за 3000 км. Это вам сейчас смешно, а тому, кто работал на заводе, смешно совсем не было. Мои родители тоже не смеялись, а просто работали днем и ночью, как все.
Когда рассказывают анекдот о подводной лодке в степях Украины – местные жители точно знают, это о них. Когда очередного героя — неудачника посылают в качестве наказания в Урюпинск, каждый житель города понимает, что это о нем.
Город поделился на тех, кто работал на заводе и, и тех, кто жил в городе всегда, имел огороды, коров и прочее хозяйство. Заводские их называли куландрой и подсмеивались над их суржиком. Куландра и заводские дружили не очень, но и стенка на стенку не шли. Разве так…детишки баловали. Благодаря заводу город приобрел новые школы и больницы, жилые дома, прекрасных учителей русской литературы и еще много чего, что в те времена не ценилось.
Завод нужны были квалифицированные специалисты, и дети уезжали учиться кто в Ленинград, кто в Киев (в КПИ была нужная кафедра), многие из них никогда не вернутся.
А те, кто оставался, старели вместе с городом, мучились вместе с ним и никому не приходило в голову просто…..вернуть городу его настоящее имя. И бесконечная череда несчастий не прекращалась. После распада союза никто не хотел везти сырье за 3000 км и люди остались без работы, без денег и без надежды. Завод был остановлен, а потом продан проходимцам, потом другим, третьи просто отобрали у вторых. А город потихоньку дряхлел, терял надежу на светлое будущее для своих детей и единственной целью жителей было — послать своего ребенка на учебу куда-нибудь подальше, чтоб тот не возвращался. Заводские помирились с куландрой, стали одинаково бедными, но на куландре были …огороды. Теперь настала череда смеяться куландре, но заводские так были несчастны, что куландра просто возила на заводской базар продукты и торговала там втридорога.
Если вы думаете, что история закончилась, вы ошибаетесь. Город умудрился обзавестись своим собственным народным депутатом, таким же несчастным, как и город. Депутат, как полагается, состоит, во властной партии и упорно работает на благо страны. А город с тихим ужасом следит за странными телодвижениями человека — депутата, который скупил в городе все, назначил всех, руководит всеми, в верховной раде принимает самое буйное участие во всех делах, не связанных с законодательной деятельностью, но родному городскому дому инвалидов помогает.
А город молчит, ему стыдно, ему жалко себя, он знает, за что так страдает и… ничего не делает, чтобы стало жить легче. Я не знаю более несчастливого города, чем Цюрупинск, города, где я был абсолютно счастлив в детстве.
Я знаю, за что можно любить и уважать мой город — за древнюю и славную историю бесконечной борьбы за счастье, за сосновые леса, выращенные в степи, практически без воды, за необыкновенно вкусные, незабываемые – помидоры размером с бычье сердце, горячие и сладкие от херсонского солнца. А еще за арбузы — огромные, сахарные. Щедрое южное солнце, тяжелый труд и горячие сердца жителей дарят нам эти плоды.
Я, стал взрослым, объездил весь мир, стали взрослыми мои дети и тоже объездили весь мир, растут мои внуки, но вид херсонского только, что с грядки помидора размером с бычье сердце делает меня счастливым как в детстве.
Я уверен, что однажды вернусь в мой город и увижу новый свежеокрашенный указатель – Олешки. Возможно, это буду не я, а мой сын или внук. Это не важно, важно, что так будет. И золотым руном города станет его история, память о славных предках, его имя – Олешки. И возродится путь из варягов в греки. И будут его хранить вечно благодарные потомки. И колесо истории расставит все по своим местам. Так будет. Я верю.
Ваши истории присылайте на почтовый ящик [email protected]. К письмам непременно прилагайте фотографии: свои собственные (детские, в зрелом возрасте), виды, пейзажи, замечательные места, которые не должны быть забыты. Все они будут опубликованы на сайте.