По работе вы постоянно общаетесь с иностранными инвесторами, кредиторами Украины. Какие у них сейчас настроения?
Главное достижение прошлого года — стабилизация экономики. Эта стабильность все еще хрупкая, но ситуация уже не такая опасная, как год назад. Сейчас главный вопрос - куда Украина будет двигаться дальше. Будем ли мы двигаться к модели устойчивого экономического роста, основанного на инвестициях, или экономика останется неконкурентной и зависимой от внешней конъюнктуры. Во многом, дальнейшее направление зависит от того, как разрешится политический кризис.
То есть каким будет правительство?
Да. Первое, какие в этом правительстве будут люди. Не только премьер, но и ключевые министры, вся команда. Второй фактор — поддержка этой команды в парламенте. Потому что без парламента Кабмин сделать практически ничего не может.
Многие нынешние высокопоставленные чиновники работали в Dragon Capital (Пивоварский, Нефьодов, например). Вы не планируете идти во власть?
После Dragon Capital они работали и в других организациях. У нас в самом деле в компании отличный коллектив, много светлых личностей, профессионалов. Но в органах власти также работают мои знакомые не по работе. Важно не место предыдущей работы, а что это за люди, какие у них способности, знания и стремления. Для себя я такой возможности не исключаю, если мои знания и опыт пригодятся. Ну и при определённых условиях.
А где бы хотели работать: в НБУ, в Минфине?
Это не принципиально. Главное, какая будет команда, и будет ли возможность достичь результата. Если рядом будут люди, которые разделяют те же ценности, тогда можно о чем-то говорить. Вкратце эти ценности описаны в стратегическом документе МЭРТ «Путь к процветанию. Принципы реформирования экономики», в подготовке которого я также участвовала. Свободная конкуренция, верховенство права, нулевая толерантность к коррупции, защита прав собственности - путь к экономическому процветанию нашей страны, в который я верю.
Сейчас обсуждается замена фигуры министра финансов. Если бы так стало, что вы бы вдруг стали министром финансов, что бы вы изменили в политике министерства?
Я бы не смотрела в прошлое, я бы смотрела в будущее. Технократы, которые пришли в Минфин, другие министерства, НБУ сделали очень много. У каждого, наверное, были какие-то ошибки. Но по сравнению с предыдущими годами, прогресс на лицо. Важно, что удалось стабилизировать экономику и начать структурные реформы в некоторых сферах: банковская система, энергетика, управление гос. предприятиями, национальная полиция. Созданы новые организации для борьбы с коррупцией, публикуются множество данных, которые ранее не были доступны. Очень важно эти реформы продолжать и распространять на другие сферы, потому что, мы не достигли критической точки, точки невозврата.
Что касается Минфина, то главными задачами считаю борьбу с коррупцией и реформирование подчинённых структур – налоговой и таможни, а также – повышение эффективности бюджетных расходов. То есть не сокращать все подряд, а использовать средства более рационально. Но здесь, как ни странно от Минфина уже не так много зависит, основная работа должна быть проделана другими министерствами. Потому что экономия бюджетных средств напрямую зависит от структурных реформ в ключевых направлениях. Например, Минфин не может вместо профильного министерства реформировать систему медицины, где средства расходуются крайне неэффективно. То же касается образования, социальной политики.
Другой позитивный пример – реформа госзакупок. Это сфера Минэкономики. Министерство запустило прозрачную систему электронных закупок Prozorro, которая поможет сэкономить огромные суммы на тендерах. Они только начинают работать в полную силу, то есть эффект от этой реформы мы ощутим только в следующем году. Но в результате можно будет сэкономить до 50 млрд грн, в том числе бюджетных.
Кажется, Минсоцполитики до сих пор так и не создало единую базу получателей соцпомощи.
Да, нет единой базы, но эта работа сейчас проводится. Но это только начало реформы социальной поддержки. Нужно переходить к адресной социальной помощи. Государство должно предоставлять финансовую поддержку только тем, кто в ней действительно нуждается. Чтобы определить таких людей нужно оценивать реальные доходы и расходы семьи, а не его формальные доходы, которые он декларирует.
Все же Минфин остается очень влиятельным министерством. Например, в прошлые годы Минфин давил на Нацбанк, чтобы тот «печатал» деньги — наполнял бюджет.
Бюджетная политика, конечно, важна. Если Минфин проводит взвешенную бюджетную политику, сокращает дефицит бюджета, то Нацбанк перестает «печатать» деньги для финансирования этого дефицита.
Конечно, бывают ситуации, когда без эмиссии не обойтись. Например, при кризисе банковской системы НБУ выдает банкам рефинансирование, стабилизационные кредиты.
Это тоже печатанье денег. Но оно необходимо, иначе банки просто обанкротятся и может быть коллапс всей банковской системы, паника, остановка платежей. И последствия могут быть более негативные, чем от выдачи кредитов рефинансирования. Важно, насколько прозрачна политика выдачи таких стабилизационных кредитов. Насколько выдерживаются процедуры, нет ли здесь коррупционной составляющей.
Тем не менее, многие банки-банкроты не успели вернуть деньги Нацбанку.
Это так. До того, как банк становится банкротом, его пытаются спасти. И не всегда это удается. Больше всего кредитов рефинансирования банкам Нацбанк выдал в 2014 году, когда кризис только начался. За тот год объем выданных кредитов увеличился на 33 млрд грн. А к концу 2015 года объем общей суммы рефинансирования сократился на 7 млрд грн (до 106 млрд), частично за счет вывода с рынка крупных банков.
Нацбанк заставляет владельцев коммерческих банков наполнять капиталы. Речь идет о колоссальных суммах. Где банкиры возьмут такие деньги?
Стресс-тест, основанный на новой, более совершенной методологии, прошли 20 крупнейших банков. Сумма требуемой докапитализации не разглашается. НБУ сообщил только, что 9 банков или не требуют дополнительный вливаний капитала, или уже произвели его. Остальным 11-ти крупным банкам требуется дополнительный капитал. Сейчас проходят стресс-тесты следующих 40 банков.
По нашим оценкам, две трети необходимого капитала уже было внесено, потребуется еще около 75 млрд грн. Эти деньги акционеры должны влить в свои банки.
Сейчас многие банки с иностранным капиталом, в том числе и с российским, переоформляют в капитал свои кредиты, полученные от «родительских» структур. То есть такие банки уже получили от своих акционеров деньги ранее. Если суммы кредита недостаточно, то материнский банк вносит недостающую сумму наличными.
Это что касается иностранных банков. А как быть украинским владельцам банков?
Как правило, владелец банка имеет еще какой-то бизнес. Придется перенаправить часть своих денежных потоков. Если раньше банк для него был источником доходов, то сейчас туда нужно вкладывать деньги. Некоторым это не нравится, но чтобы работать с депозитами, банк должен быть устойчивым. Поэтому очень правильно, что Нацбанк придерживается такой жесткой политики: или банк докапитализируют, или он будет признан банкротом.
Если ситуация в экономике уже стабильная, как вы говорите, почему НБУ до сих пор удерживает валютные ограничения, держит высокую учетную ставку? Не сдерживает ли НБУ таким образом рост экономики?
Даже среди банкиров сейчас нет единого мнения, к чему приведет отмена ограничений. К притоку капитала или к его оттоку. VoxUkraine проводил опрос на эту тему. Мое мнение - ограничения нужно снимать, но делать это аккуратно, чтобы не нарушить макроэкономическую стабильность. Тем более, учитывая нашу неопределенную политическую ситуацию. И учитывая, что появились новые риски в этом году, новые негативные факторы для курса и для платежного баланса - торговые ограничения, которые ввела Россия.
Это было предсказуемо, мне кажется.
Не до такой степени. Никто не ожидал, что Россия закроет транзит через свою территорию.
То есть, в прогнозах макроэкономистов этого допущения не было?
Допускали эмбарго на отдельные товары, допускали, что Россия отменит зону свободной торговли. Но экономический эффект от этих ограничений был бы не очень серьезный. А вот фактический запрет транзита в Центральную Азию — это уже существенно. В год Украина экспортирует в этот регион товаров примерно на 1,6 млрд долларов. Учитывая, что у нас ВВП почти около 90 млрд долларов, получается 1,8% ВВП. И это в добавок к другим мерам - отмене зоны свободной торговли и эмбарго на сельхоз товары, которые сократят наш экспорт еще на 0,5-0,7% ВВП. То есть, мы потенциально могли получить большую дыру в платежном балансе.
Эти торговые санкции совпали с неблагоприятной ситуацией в мировой экономике в конце прошлого года - начале этого, когда многие наши торговые партнеры девальвировали свои валюты: Казахстан, Турция, Азербайджан, Беларусь, Россия. В результате, экономика Украины начла терять свою ценовую конкурентоспособность.
В третьем квартале прошлого года никто из экономистов не ожидал, что все эти факторы сложатся.
То есть распиаренный «шелковый путь» в Азию в обход России не сработал?
Этот путь длинный. Некоторые скоропортящиеся товары этим путем в принципе не могут экспортироваться. И плюс, расходы на транспортировку в два раза выше.
А разве мы не возобновили автомобильный транзит с Россией?
Не полностью. Что касается работы украинских перевозчиков в России, так называемый вопрос блокирования фур, то он полностью разрешился. Но вопрос фактического запрета на транзит украинских грузов через территорию России решен только частично. Грузы в Казахстан теперь следуют через Беларусь.
Бывший министр финансов Виктор Пинзеник в своей статье для LB.ua писал, что в торговле он больших угроз не видит для курсовой стабильности. И что главная угроза — в госдолге. Что откладывается кредит МВФ, например.
Возможно, он говорил о ситуации в прошлом году. Но в этом году внешнеторговый баланс резко ухудшился. За два первых месяца 2016 дефицит текущего счета составил 0,5 млрд дол – это больше, чем за весь прошлый год. По предварительным оценкам – около половины этого дефицита сформировалась из-за российских торговых ограничений.
Что касается задержки транша МВФ, то это еще одна угроза, и я с господином Пинзеником в данном вопросе согласна. Просто эта угроза не так быстро материализуется. Если из-за действий России часть экспорта останавливается, экономика сразу реагирует - снижается валютная выручка, гривна девальвирует. А когда у нас из-за отсутствия траншей МВФ постепенно снижаются резервы, постепенно съедается подушка безопасности, которую мы накопили, это ощущается не сразу.
Сейчас у нас курс гривны к доллару доходит до 27. В одном из прогнозов Goldman Sachs я видел цифру 30 на конец 2016 года. Какой у вас прогноз?
Около 29 гривен за доллар на конец года, среднегодовой - 27. Но ситуация очень быстро меняется. И, например, на внешних рынках мы сейчас видим уже больше позитивных факторов для Украины, чем негативных. Сильно выросли цены на сталь и на руду. Цена на нефть поднялась тоже, но не так существенно. Поэтому в целом, ситуация на внешних рынках сейчас для Украины благоприятная, и может компенсировать негатив от российских ограничений. Кроме того, с марта частично восстановился транзит через территорию России. Вполне возможно, что в течении этого года курс будет колебаться около отметки 27 гривен за доллар.
В любом случае получается безотказная инвестиционная стратегия — ставь на доллар, и всегда угадаешь. За 25 лет украинцы к этому так привыкли, что вернуть доверие к гривне как к инструменту сбережения будет сложно.
Это большая проблема для Нацбанка и для экономики. Люди просто не понимают, что национальная валюта может укрепляться. У них никогда не было такого опыта. Долгое время у нас курс гривны фактически был привязан к доллару США. А экономическая политика проводилась безответственная, что приводило к резкому обесцениванию валюты. Сейчас НБУ пытается внедрить инфляционное таргетирование, чтобы люди руководствовались в своих экономических решениях не курсом доллара, а ценами.
Когда в декабре принимали бюджет, то экономисты его хвалили. Сейчас же говорят, что надо пересматривать. Что не так с бюджетом?
Из-за падения цен на нефть могут быть проблемы с поступлением рентных платежей. Есть риск недополучения налога на прибыль, потому что план завышен в этом году.
И поступлений от приватизации не будет?
Поступления от приватизации - это не доходы бюджета, а источник финансирование дефицита. Нехватку этих денег можно компенсировать госдолгом. Хотя я надеюсь, что в этом году мы наконец-то приватизируем Одесский припортовый и Центрэнерго. После отставки Министра экономики этот вопрос находится на высоком уровне, в том числе на радарах иностранных кредиторов.
Может еще возникнуть проблема по расходной части бюджета. Часто к середине года оказывается, что различным ведомствам-распорядителям бюджетных средств не хватает денег. Во многих случаях по причине нерационального использования средств. В прошлом году этого удалось избежать только благодаря жесткой позиции Минфина. Поэтому мы получили совсем небольшой дефицит бюджета - 2,3% ВВП, хотя ожидалось около 4%.
Это по методологии МВФ, дефицит госуправления?
По МВФ будет очень близкая цифра.
В этом году дефицит госбюджета планируется на уровне 3,7% ВВП. Ситуация в этом году сложнее, потому что ушли некоторые источники дохода. Отменили импортный сбор. Снизили поступления от НБУ в бюджет. Снизили единый социальный взнос почти в два раза (ЕСВ, с примерно 40% до 22%, - ред.).
Кстати, это решение дало эффект? Бизнес начал выходить из тени?
Пока говорить о существенной детенизации не приходится. В общем-то при таком уровне недоверия к власти, я бы не рассчитывала на детенизацию бизнеса и при более резком сокращении налоговых ставок. Детенизация возможна при комбинации нескольких факторов: снижение налогового давления, усиление ответственности за уклонение от уплаты налогов, видимые усилия власти по борьбе с коррупцией. У нас есть только первый компонент.
В целом, детенизация - желательный эффект от налоговый реформы, но далеко не единственный и не главный. Основное достижение последнего пакета налоговых изменений - снижение общей налоговой нагрузки на бизнес. Ведь, урезание ставки ЕСВ не было компенсировано повышением других общенациональных налогов. В результате, средняя налоговая нагрузка, рассчитанная по методике известного рейтинга Doing Business, снизилась на 18 процентных пунктов, с 52% до 34%. Это дает возможность бизнесу противостоять экономическому кризису, оставляет ему больше средств на развитие и инвестиции.
Почему украинские товары до сих пор не заполонили европейские рынки?
Украинский бизнес пользуется беспошлинной торговлей с ЕС с ноября 2014 года. Но резкого роста экспорта в ЕС не произошло, потому что пошлины — не основные препятствия для экспорта. Главная проблема в том, что качество продукции не соответствует стандартам ЕС. Это в первую очередь касается сельского хозяйства и пищевой промышленности. Есть рост по некоторым группам товаров, в основном, по тем, где есть тарифные квоты. По меду, например, по курице.
Косюк даже возмущался, что вся эта зона свободной торговли с ЕС — обман.
Он хотел бы большей беспошлинной квоты, это понятно. Но что касается других продуктов, то возникают также проблемы с выходом на рынок. Наши производители вполне могут поставлять не брендированный продукт, когда упаковка происходит на территории ЕС. Но это не очень выгодно, потому что теряется большая часть маржи. А чтобы поставлять брендированный продукт, нужны инвестиции. В Европе достаточно высокие барьера для «входа» на рынок. Нужно платить супермаркетам за «вход», за место на нужной полке, «за выкладку» и т. д. Кроме того, затраты на новую упаковку, маркетинг, рекламу. Для украинских производителей это большие суммы. Многие из них сейчас в процессе реструктуризации кредитов. А те немногие, кто может взять кредит в банке должны платить проценты в размере 25% годовых, это нереальный процент. Вот комбинация таких факторов препятствует выходу на рынки ЕС.
Эта сертификация по правилам ЕС и денег каких-то стоит.
Да, это касается продуктов питания. Идея Соглашения об Ассоциации с ЕС состоит в том, что надо изменить украинские правила так, чтобы украинские документы признавались и в ЕС. Для этого надо менять внутренние стандарты, законодательную базу, открывать лаборатории и пункты проверки. Это перспектива ближайших пяти лет.
Напоследок такой философский вопрос. Что может сделать простой гражданин, не экономист и не министр, чтобы помочь стране добиться устойчивого экономического роста? Что главное — взятки не платить, налоги платить или что-то еще?
Мне кажется, самое важное, что люди могут сделать - это ответственно выбирать своих представителей во власти. Потому что в конечном итоге все решает состав парламента, сформированное им правительство и президент.
Ну у нас ближайшие выборы, кажется, в 2019 году, так что вашему совету пока что нельзя последовать.
Я бы не была так уверена, что выборов не будет раньше.