Кладбище в Запорожской области
Органы следствия
Единый алгоритм работы госорганов, задействованных в поиске пропавших, появился лишь осенью, почти через полгода после начала антитеррористической операции. По сути, о проблеме заговорили только после “иловайского котла” с его массовыми жертвами и множеством без вести пропавших. Когда тела из АТО стали вывозить десятками и сотнями, и в состоянии, не подлежащем идентификации по внешним признакам, встал вопрос о необходимости проведения ДНК-экспертиз и временных групповых захоронениях неизвестных солдат.
Харьковчанка Наталья, которая разыскивает сына, ушедшего на войну добровольцем, звонила в августе-сентябре на “горячие линии” СБУ и Аппарата президента Украины. Там фиксировали всю полученную от матери информацию и - все, “если что-то будет, сообщим”. Но через месяц после обращения с женщиной действительно связались: “Вы должны обратиться по такому-то адресу, начинаем следствие”.
Функцию поиска возложили на органы внутренних дел. В каждом областном управлении милиции созданы специальные рабочие группы, которые занимаются приемом заявлений о пропавших без вести, похищенных или взятых в плен в зоне АТО. Следователь открывает уголовное дело по заявлению родственников и отправляет их в обязательном порядке сдать биологический материал для анализа ДНК.
Дальше - “следствие”.
Наталья говорит, что единственным источником информации для ее следователя была она сама. Все, что было изложено в заявлении, проверили, позвонили комбату подразделения, упомянутого матерью. Новой информации эти следственные действия не выявили, на чем процесс и остановился
Позитив от следственной помощи государства - ДНК-профиль матери попадет в общую по стране базу данных и, если произойдет совпадение с одним из собранных профилей погибших бойцов, выяснится судьба сына Натальи.
Поисковая сотня
- Роль госорганов в расследовании в основном сводится к фиксации фактов, - отмечает координатор “Поисковой инициативы Майдана” Татьяна. - Поэтому родственники не останавливаются на облуправлении милиции, они идут и ищут дальше, обращаясь во все организации, о которых услышат. Волонтерские поисковые группы сотрудничают друг с другом и с профильной межведомственной комиссией СБУ, с Минобороны, если где-то появится новая информация, то мы о ней будем знать.
Волонтеры общаются со своими коллегами, которые отвозят помощь подразделениям и тербатам в АТО, с теми, кто опекает раненых бойцов в госпиталях Харькова, Днепропетровска, Запорожья. По этим каналам поступает много реальной живой информации от бойцов. Плюс активисты поисковых организаций максимально используют возможности соцсетей и интернета.
Но даже для инициативных и независимых организаций возможности контактов зачастую ограничены подконтрольной Украине территорией - нашими боевыми подразделениями, больницами и моргами. Пропавшие и пленные, о которых нет сведений, зачастую же находятся “на той стороне”, как говорят о ЛНР-ДНР волонтеры. Поэтому так ценны вхожие на ту стороны переговорщики, самым известным из которых является Владимир Рубан (Центр освобождения пленных, ГО “Офицерский корпус”).
Рубан уже много месяцев успешно освобождает и вывозит пленных украинских военных и гражданских. А одно из подразделений его корпуса занимается сугубо поиском без вести пропавших и вывозом тел из зоны АТО и c неподконтрольных Украине территорий - эту работу делает Алла Борисенко и ее “Центр поиска Украины”. Миссию Аллы еще называют “Черный тюльпан” (по названию самолета, вывозившего “груз 200” в СССР во время войны в Афганистане - LB.ua)
“Черный тюльпан”
- Мы берем родных, друзей, сослуживцев пропавшего человека, всю доступную информацию: от ФИО и места рождения до особых примет, вплоть до того, в каком он ходил белье, одежде, какие были шрамы, родинки, татуировки, особые украшения, - рассказывает LB.ua офицер-переговорщик Алла Борисенко, известная также под позывным “Чонгар”. - Помочь в идентификации может все что угодно. Например, был случай, когда опознать бойца помогла специфическая манера завязывать шнурки на берцах… Бывает, что по каким-то причинам погибший проходил под чужим именем - мы искали одного парня по его фамилии и данным, а нашли по фамилии его близкого друга. Поэтому важны любые детали.
“Центр поиска Украины” официально открылся 1 октября, работает он в одной из комнат здания Тернопольской облгосадминистрации. Как и многие, поиском пропавших в АТО Алла начала заниматься еще в начале АТО, но до недавнего времени вся работа велась фактически у нее на дому.
- Меня уже многие знают, с военными, комбатами, волонтерами мы восстанавливаем события по отдельным боям, - объясняет Алла. - Например, по “иловайскому котлу” переплетаются разные истории, участвовали разные подразделения и батальоны. Восстанавливаем с выжившими детали: куда могли забирать раненых, тела - в какую больницу, морг какого населенного пункта. Выясняем, кто принимал участие в конкретном бое с той стороны - какое подразделение. Это помогает найти ниточки, по которым можно узнать, куда могли доставить пленных и раненых. Отсюда же уже можем выяснить места возможных захоронений. Есть кто-то попал в больницу на той стороне, большая вероятность выяснить его дальнейшую судьбу, найти след. Бывает, человека подбирают местные, как-то выхаживают люди.
“На ту сторону” ездят только Владимир Рубан и Борисенко. Когда LB.ua общался с Аллой, она как раз была в поездке в Донецк, в этот раз их группу сопровождал представитель Аппарата президента Украины, курирующий поиски пропавших. “Просто сопровождал, смотрел, как мы работаем”, - говорит Алла.
- Моя команда в поисковых поездках - это Неля, Инна, водитель Саша, - рассказываает переговорщик. - Тела привозим в Запорожье, Днепропетровск, Харьков. Неля ведет дела от морга до военкомата. Этими же вопросами занимается и харьковская “Народная память” Ярослава Жилкин, с которым мы сотрудничаем. Если я взялась за дело человека, то курирую его от начала поиска до самого момента захоронения или перезахоронения родными.
“Я не делю “двухсотых” на своих и чужих”
Алла отмечает, что в последнее время выделилась еще одна специфическая категория заявок на поиски: родные, которые хотят убедиться, что похоронили именно своего сына или мужа.
"Когда боец погибал в мае-июне, опознание было сделать сложнее, анализ ДНК еще не делали. Часто было как: приходил гроб, закрытый, к нему сообщение: “там все плохо, гроб лучше не открывать”, тело проходит с кодом “неузнаваем”. Родственники, естественно, в шоке и панике, хоронили как сказано. А спустя время родные отходят, у них возникают вопросы, сомнения в том, кого они, собственно, похоронили.”
- Например, у нас был случай по Руслану К. из Тернополя. Привезли тело, было внешнее сходство с Русланом, документы в кармане лежали, сходилась примета - шрам над губой - в общем, вполне можно опознать. Но сделали анализ ДНК тела и и сверили с профилем ДНК его ребенка - не его ДНК, не сошлась. Чтобы удостоверится окончательно, нужно сверить профиль с ДНК отца Руслана, но тот пока анализ не делал… И тут еще появляется слух, что парень жив, находится в Снежном… Конечно, родные до последнего будут жить надеждой.
Бывает, что по уже опознанным и захороненным людям приходили письма от СБУ о том, что они живы…Есть даже случаи, когда приходит уведомление о заведении уголовного дела на человека, по которому раньше уже пришла похоронка.
Волонтер подчеркивает: она говорит родным, что найденный погибший - это именно их пропавший, следователь только когда пройдены все процедуры и есть полное установление личности: или 100% сходится ДНК, или подтверждается различными приметами и свидетельствами выживших.
Команда "Офицерского корпуса" отвечает на запросы и с той стороны конфликта. “Мы не делим людей на ЛНР-ДНР и Украину, помогаем всем, - говорит Алла. - Обращались и из Москвы, я встречалась с руководителями с российской стороны. Тоже просят помощи в поисках тел, обращаются за контактом с этой стороной. Если у меня есть информация, конечно же, я ее даю”.
В одном из роликов местного телевидения ЛНР об эксгумации тел украинских военных командой Аллы видно, как процесс сопровождают некие полномочные представители местной самопровозглашенной власти. “Когда забираем тела с поля боя или временного захоронения на той стороне, к нам приезжают представители ДНР, ЛНР, которые фиксируют факт - все делается официально”, - подтверждает Алла.
На вопрос, нет ли у нее проблем с досмотрами - все же катается по зоне АТО с телами в багажнике - волонтер отвечает: “Все делается официально. Если забираем труп где-то из морга - там мне делают выписку, документы, с которыми я везу его или в Запорожье, где трупы хранят и делают забор материала для ДНК, или, если известно, кто это, в регион погибшего. Неустановленная личность - у меня справка “погибший украинский солдат”. Бывает тела вполне еще опознаваемые, тогда мы плюс ко всему фотографируем, отправляем фото и информацию на воинскую часть, которая тут стояла или вела бои. Эту работу делаем вместе с харьковскими волонтерами.”
Матери до последнего верят гадалкам
Поисковые работы ничего не стоят родным пропавших. Как же это все функционирует? На волонтерских принципах, объясняет Алла: кто-то из родственников пополнит счет девочкам в тернопольском офисе, кто-то заправляет машину в поездки. “Есть военные, которые иногда нам помогают - 93-я бригада, 24-я, батальон “Айдар”. Несколько киевских журналистов и продюсеров с каналов, с которыми я пересекалась по этой деятельности еще весной-летом. Есть группа ребят - киевские айтишники, которые решили, что их взнос на АТО будут делать сами и перечислять его на нашу деятельность. Еще афганцы из Кривого Рога, - рассказала волонтер. - Иногда кто-то покупает гробы, самые простые, чтоб довезти тела”.
По словам Аллы, только два региона хорошо контролируют ситуацию по своим погибшим и их захоронению на уровне областной власти - это Львовская и Днепропетровская области. Там представитель области выезжает за телами, сам организовывает доставку, гробы, вплоть для костюмов для захоронений. “Зачастую же бывает иначе - родственники остаются наедине со своим горем и организационными трудностями, они растеряны, не знают, что делать, и не имеют средств даже для того, чтоб довезти гроб себе в село”.
- Отдельная сложность нашей работы - это выстраивание общения с близкими погибших, - подчеркивает женщина. - Тут к каждому нужно найти подход, понять, что ему можно говорить, а что нельзя, включить его в поиски, но так, чтоб он не мешал. Если родные уже знают, что ищут “двухсотого”, то с такими проще, они уже готовы психологически, с ними можно прямо обсуждать многие вопросы. В основном бывает иначе, и нам приходится проявлять много терпения и такта, сдерживать эмоциональные поступки родственников. Общая проблема с родными - они слышат только то, что им нужно, не слышат всю информацию до конца. И у каждого человека есть грань, до которой с ним можно говорить здраво. Например, бывает такое, что мы нашли тело, выяснили, кто, дали матери знать, а она категорически: нет, это не он. Хотя в целом с новостями мы крайне осторожны, ничего не сообщаем, пока не проверим окончательно.
Рассказывают историю: с матерью встретились люди, сообщили, что везут к ней погибшего сына, когда приехали - дома никого нет, родственники увезли женщину в реанимацию… И, по словам волонтеров, такие ситуации не редкость.
Плюс больной вопрос - аферисты, которые пытаются нажиться на беде людей. Звонят, обещают информацию о родственнике в обмен на деньги, водят за нос. Алла Борисенко, да и все волонтеры, занимающиеся этой темой, призывают родственников: будьте очень осторожны, не делитесь с незнакомыми “доброжелателями” ни своими деньгами, ни информацией о ваших родных. А информацию о таких звонках рекомендуют передавать в СБУ, МВД.
- У меня есть особая, очень большая просьба к родственникам, которым нужна наша помощь: важно, чтобы вы умели нас слышать, выполнять определенное требования и просьбы. Очень часто люди слезно просят начать поиски, обращаются как в последнюю инстанцию, но активно вмешиваются в процесс в тех аспектах, где не нужно. Дело в том, что родственники до последнего питают надежды походами к экстрасенсам, гадалкам, священникам. То родным что-то приснилось - поедьте туда искать, или гадалка матери сказала “нет, он живой” - все, отказывается делать ДНК, и прочее. Я понимаю людей, они цепляются за ниточки, но часто эта эфемерная информация, какой-то ложный слух уводит поиски в сторону. Услышьте нас, поймите: если вы обращаетесь за помощью к нам, то нужно верить, что мы знаем свое дело, не мешайте нам.
База ДНК
Совместными усилиями волонтеров и следователей родственники все же сдают анализы для создания их ДНК-профиля и проведения экспертизы. Сделать это можно в каждом областном центре и бесплатно, подчеркивают в структурах МВД. Процедура забора материала довольно проста: в областном подразделении экспертной службы у кого-то из ближайших родственников (лучше всего родители или дети пропавшего) делается мазок из полости рта.
- Все образцы, собранные у родственников, в конечном итоге попадают в центральную киевскую лабораторию, где проходит весь основной массив работ по экспертизы ДНК, созданию профилей и сверке их в базе данных, - рассказывает LB.ua заместитель начальника Государственного научно-исследовательского экспертно-криминалистического центра МВД Константин Дубонос.
Именно эта служба стала одним из инициаторов и авторов создания создания единого алгоритма процесса идентификации пропавших в АТО со стороны государства. В силу того, что основная масса останков из зоны АТО свозится в морги Запорожья и Днепропетровска, сбор материала для проведения ДНК-экспертизы решили делать на месте, в том же регионе - эта функция легла на лабораторию запорожского экспертно-криминалистического центра, одну из семи в Украине.
- С Запорожья мы сняли всю плановую нагрузку по ДНК-экспертизам в рамках уголовных дел региона - у них очень большие объемы работ по погибшим в АТО и, что важно, очень большая сложность материала, - подчеркивает Константин Дубонос. - Поэтому запорожские дела не по АТО, даже сбор материала для анализа ДНК у родственников бойцов, перенаправляются в соседнюю область.
Работа судмедэкпертов в Запорожье очень длительная и кропотливая. Как объясняют специалисты, в данном случае речь нечасто идет об обычном вскрытии и сборе образцов - тела, точнее останки тел, иногда в таком состоянии, что найти недеградированный материал, пригодный для экспертизы ДНК, довольно проблематично. Это связано и обстоятельствами, в которых погибали люди (огонь), и тем, что тела иногда попадают в морг спустя месяцы после смерти.
- Из Запорожья с конца сентября к нам поступило 922 образца тканей погибших, на данный момент исследовано 890, 32 в работе - то есть очереди у нас нет, - рассказывает Дубонос. - Из этих 890 исследованных образцов мы смогли установить 724 ДНК-профиля и присвоить ему цифровой код. Остальные - это те образцы, где установление ДНК невозможно из-за состояния образцов. По родственникам к нам пришло 582 образцов, исследовано 497. Установленные профили погибших и родственников загоняются в базу - компьютерную программу, которая ищет совпадения.
Если в базе появляется информация по образцам из АТО, совпадающая с профилями родителей, делается вывод о возможном родстве. Практически 100%-й результат совпадения дает биологическое отцовство.
- Наша служба выдает только заключение о совпадении ДНК-профилей, эту информацию мы передаем следователю, который ведет дело. Дальше его работа - если есть несколько совпадений разных данных, значит, можно говорить об установлении личности погибшего, - подчеркивает Константин Дубонос.
Основной массив поисков впереди
Тем временем в Днепропетровске и Запорожье с периодичностью в пару недель-месяц делаются групповые захоронения неизвестных солдат, по 20-30 бойцов (те, у кого уже взяли образец для анализа ДНК). И все участники процесса поисков и идентификации говорят о том, что морги в Запорожье перегружены даже сейчас, почти три месяца спустя после самых трагических эпизодов АТО.
- Никто толком не знает, сколько трупов лежит в моргах. Но никто и не понимает, сколько еще лежит на полях боев или во временных захоронениях. После таких боев, как были под Иловайском, Зеленопольем, Снежным, Краматорском, Саур-Могилой, где подразделения просто накрывало “Градами”, зачастую мы до сих пор не знаем, где, как и сколько бойцов осталось там в полях, - признает волонтер Алла “Чонгар”.
Плюс зима вносит коррективы: морозы, сугробы, сменяющиеся оттепелями и снова оледенением, - все это усложняет поиски. И, как признают волонтеры, на весну придется еще больший массив работ. А значит, выяснение судьбы многих пропавших откладывается на неопределенное время.
По официальным данным МВД, на начало декабря в рамках государственного проекта идентификации установлена личность 110 человек.
Общие данные по пропавшим без вести в АТО противоречивы, но в неофициальных разговорах с причастными к теме людьми звучит цифра около 4 тысяч человек.
Финансовую помощь работе “Центра поиска Украины” можно перечислять по следующим реквизитам:
ГО “Офицерский корпус”Ідент. код 38956674
Р/р 26009050246551
ПриватБанк (Україна),
МФО 305299
“Благодійний внесок на підтримку ЦЗП”
Карта Приватбанк 5584 2422 1201 2216