– Отношения изменились. Определенный период они были откровенно неважные. Но меня это не особенно волнует. А сейчас Алиев – совсем другой человек. Если бы я тогда к нему более мягко относился, то сегодня мы бы его не увидели в той же сборной Украины. Тот период помог ему правильно осознать ситуацию.
Он понял принципиальность тренера. Что тренер со стороны определяет его состояние. Критиковать ведь тоже можно по-разному. Одного в зале, когда все вместе. А другого – только одного в комнате. Если бы мы пропустили тот момент, сказали: "Какой ты, Сашенька, хороший", то Алиева сегодня не было бы в основном составе не только сборной Украины, но и киевского Динамо.
Он понял, что ему деваться некуда, нужно стать чернорабочим, брать орудие труда и много работать. Хотя он этого долго не хотел понимать. Ему казалось, что он феноменальный футболист, номер один в мире, а тренер его обижает. Поэтому у тренера всегда судьба такая. Одиннадцать человек, которые выходят, действительно всегда довольны тренером. А десять, которые сидят, – это самые проблематичные люди, которые есть в команде. Но нужно, повторюсь, находить общий язык со всеми.
– Алиев порывался с вами тогда поговорить?
– Мы разговаривали постоянно. Иной раз на нормальных тонах, иной – на повышенных, а порой я просто прекращал с ним говорить. Я ведь могу говорить и убеждать до определенного времени, а когда этот лимит исчерпан, человек вправе выбирать себе сам свою судьбу. Либо он хорошо работает, хорошо получает и радует зрителя. Либо его устраивают деньги до окончания контракта, и он уходит. Рад, что в итоге Алиев сделал правильный выбор.