Свобода для Диденко, правда, условна. И в прямом смысле, и в переносном. Потратив на зачитывание вердикта три с половиной (!) часа, судья Царевич «наградила» бывшего первого замглавы НАК:
- тремя годами «условно»;
- годом запрета на занимание высоких руководящих должностей в соответствующих отраслях.
Но, это, право, мелочи, если отсрочка приговора – 36 месяцев, а в данную конкретную секунду звучит: «изменение меры пресечения с ареста на подписку о невыезде. Также суд постановил снять арест с имущества Диденко».
***
В полдень понедельника, собравшиеся в тесном зале судебных заседаний, что в «верхнем» Печерском суде – на улице Гайцана, на столь оптимистичный сценарий развития событий весьма рассчитывали. Рассчитывали, ссылаясь на некий безымянный источник. Однако, до последнего сомневались.
Собравшихся было немного. Депутатов – всего двое: Игорь Грынив, да Остап Семерак. Из близких – старшая дочь Дарья со своею крестной. Чуть позже «подтянулись» товарищи «по уголовному несчастью» (несколько более удачливые лишь тем, что вырвались на волю пораньше) – Анатолий Макаренко, да Тарас Шепитько. Буквально под занавес – «я прочла в интернете, очень торопилась. Слава Богу, успела!» - впорхнула переквалифицировавшаяся из брюнетки в блондинку Ирина Ванникова.
Журналистов – человек 25-30. На короткие минуты «проходки» - покуда заключенного (на тот момент) Диденко вели от автозака к залу, их оттеснили в коридор. Тихо, вежливо, без давки и обреченного: «убери голову – в кадр лезет».
С появлением судьи Царевич стороны защиты (адвокат Игорь Степанов) и обвинения (румянощекий, компактно полноватый прокурор) почтенно встали.
- Именем Украины… По делу такому-то…, - стремительною скороговоркой затянула Царевич. В отличие от всех остальных, она-то знала, сколько предстоит прочесть.
- Я даже не представляю, что будет, если не будет условного. Как он это воспримет? – сокрушенно вздохнул Игорь Грынив, погружаясь в ай-пад.
Близкий друг Диденко, знающий его 24 года, он, как и остальные, уповал на лучшее, но готовился – Родиной закаленная привычка – к худшему.
Сам Диденко усиленно делал вид, будто происходящее его вовсе не касается. Мерял шагами «клетку» - три широких шага туда, три обратно. Больше не позволяло узкое ее пространство. Широкоплечий, по-прежнему подтянутый… Вспомнилось, как один его бывший «коллега» - тоже политический «сиделец», рассказывал не без обиды. «И меня, и Луценко, и всех остальных в Лукьяновке в ежовых рукавицах держали. Луценко – так особенно. А вот Диденко даже спортом разрешили заниматься. Более того, они с бывший главой «Элиты-центра» в футбол умудрялись играть! Представляешь?! На крыше тюрьмы играли, да. В футбол! Но все равно в тюрьме-то!». Дескать: кто при немцах жил… Но, в отличие от большинства остальных, сумевших «отстреляться» несколькими месяцами (горемычный Иващенко, прочие нефартовые – не в счет), в Лукьяновке Диденко именно жил.
«Приняли» его прошлым летом – аккурат к юбилею Лидера. Этакий «живой подарочек под елочку». «Приняли» в кабинете у стоматолога (это ж додуматься надо было! – ред.). Собственно, с его «посадки» началась череда садистских по форме и абсурдных по сути политических задержаний.
- Тут в схеме появилось РУЭ, которое фактически дотировало бюджет Украины, - тарахтела Царевич, едва поспевая шелестеть листами.
Диденко хранил равнодушие. Лишь время от времени воздевал к небу руки. Мол, «что она говорит!». Будто бритая его голова и/или небо имели причастность к РУЭ. Изредка – перебрасывался репликами с адвокатом, устало переминавшимся с ноги на ногу – сесть тот так и не решился.
- По состоянию на январь создалась аварийная ситуация, на которую, очевидно, рассчитывали в Москве, - спокойно констатировала Царевич, откладывая прочь второй десяток листов.
Вздохнув, Диденко принялся – со скучающим видом – перелистывать непонятно как оказавшийся в клетке «Корреспондент». Отыскав что-то особо забавное на странице карикатур и анекдотов – протянул журнал адвокату.
***
Второй час зачитывания приговора близился к исходу. Выйдя в коридор, Lb.ua обнаружил там Макаренко с Шепитько, уставших толкаться в небольшом зале.
Завидев меня, мужчины синхронно встали, пытаясь уступить местечко на скамье под судейскими кабинетами.
- Сидите, сидите, - отмахнулась.
- Ну, уж нет, мы свое отсидели! – бодро заявил Макаренко.
Но тут же осекся:
- Надеюсь, отсидели.
- На условное рассчитываете?
- Рассчитываем на справедливое решение и для Игоря, и для всех так называемых фигурантов этого дела.
- Дела политического?
- Конечно.
- Значит, и решение по Диденко сегодня политическое.
- Получается, да, - неохотно согласился, ожидая подвох следующего вопроса.
- От чего же оно зависит? Может, от жесткой позиции России? – подводила к главному.
- Нет, не думаю. Думаю…
- Что вы думаете?
Макаренко с Шепитько переглянулись.
- Только от воли нашего первого лица, - выдохнул бывший главный таможенник.
- Отчего ж он к вам переменился? – я не унималась.
- Я не знаю. Давайте дождемся решения. Надеюсь, мы еще выпьем сегодня с Игорем стопку водки за его освобождение, - слегка поколебавшись, подумал. - Даже если и не сегодня, все равно обязательно выпьем.
- Если вы будете пить водку, Левочкину с Хорошковским предстоит валерьянка. Причем литрами.
Реплика осталась без комментариев – собеседники лишь сдержано улыбнулись. Вдаваться в подробности относительно того, как еще за неделю до заключения Диденко с Хорошковским играли вместе в футбол, а вскоре после – сиделец несколько часов кряду, да еще в наручниках (!) дожидался под кабинетом главы СБУ аудиенции, мы не стали. О том, как дружили дети экс-первого замглавы НАК и нынешнего главы АП – тоже.
…Из зала позвали. Уже осипшая, Царевич дочитывала приговор. Лицо Диденко по-прежнему не выражало никаких эмоций. Совершенно никаких. И даже когда его дочь – услышав о замене ареста подпиской – не в силах сдержаться, радостно вскрикнула, хранил равнодушие. Производя впечатление человека, не слишком довольного случившимся.
А что, собственно, случилось? Оценка околополитической – не слишком осведомленной – тусовки – была однозначна: «изменил показания - вышел из тюрьмы». Узкий – более осведомленный круг – понимал: не так все просто. То есть, некая сделка имеет место быть, однако не банальное «сдал Юлю – получил свободу».
Как не единожды писал Lb.ua, в этой войне Диденко был заложником. «Он будет сидеть и сидеть долго, чтоб весь мир знал: со мной, Фирташем, так нельзя» (в смысле, газ отбирать нельзя), - эта фраза, приписываемая Дмитрию Фирташу, многое объясняет. Впрочем, газ-то ему вернули давно, а Диденко выпустили лишь сейчас. Но на войне, как на войне: от заложников либо избавляются, либо держат до тех пор, пока не выжмут из ситуации максимум.
- Не заложники, а военнопленные, - мягко поправил Макаренко. - Мы были на войне и попали в плен.
«Только это была не ваша война. Вы-то с Шепитько под руку подвернулись. Вы – за обыск, по наводке БЮТовца Пилипенко, Хорошковского в Борисполе, он – за растаможку спорного газа тою зимой», - хотела я уточнить, но промолчала. Что эта конкретизация сейчас-то изменит?
Публика, тем временем, сконцентрировалась у клетки. С минуты на минуту экс-чиновника должны были выпустить.
- Папа, поцелуй меня! – Дарья Диденко тянулась к прутьям.
Тот смотрел на нее растеряно, будто не понимая, о чем речь – еще не отошел от шока; от радостного осознания: тюрьме – конец.
Да, дали срок, да, подписка… Но это все неважно, все потом. Потом или осел сдохнет, или падишах помрет…
В несколько минут все было кончено – высвободившись из заключения, Диденко стремительно покинул мрачноватую обитель Фемиды. Во дворе его уже поджидал «джип чироки нашего времени» - неуклюжий глянцевый «лэнд ровер». СМИ остались без комментариев.