Польский премьер обнимается с российским коллегой. Все это происходит на фоне 70-й годовщины Катынского расстрела и катастрофы самолета президента Леха Качиньского. Кажется, диалог Москвы и Варшавы действительно совершил решительный поворот – страны, еще недавно бывшие решительными оппонентами, кажутся чуть ли не дружескими.
Между тем, никаких особых проблем в отношениях между Россией и Польшей не было и в момент развала социалистического лагеря. Леху Валенсе удалось найти общий язык с Борисом Ельциным, первый президент России плакал у Катынского камня в Варшаве и передал польскому коллеге ту самую секретную папку о расправе в Катыни, которую не посмел достать из сейфа даже Михаил Горбачев. Конечно, российское руководство традиционно лучше относилось к левым польским политикам, чем к новой элите из лагеря «Солидарности» – я до сих пор не забыл, как российский посол в Польше, многоопытный и жесткий дипломат, объяснял приехавшим в Варшаву депутатам, что «Саша и Леша – наши ребята». Под Сашей и Лешей, разумеется, подразумевались будущий президент Александр Квасьневский и будущий премьер Лешек Миллер, оба социал-демократы с партийным прошлым…
Но, тем не менее, именно пребывание левых у власти уберегло польско-российские отношения от краха после вступления страны в НАТО. Все это – учитывая уровень корпоративных связей в энергетике – казалось как-то не по-настоящему, к Польше в России относились как сейчас к Украине: куда ж ты пытаешься отчалить, неразумная славянская соседка? А к самой Украине Польшу в Кремле не ревновали. И тогда отношения между Варшавой и Киевом были вполне доверительными, но отношения между Киевом и Москвой – еще лучше. Ситуация начала действительно меняться после того, как Александр Квасьневский оказался одним из участников событий 2004 года. В Москве увидели, что польское руководство может быть не только партнером, но и конкурентом, что Польша разделяет политические ценности и приоритеты Запада, кто бы ни возглавлял эту страну. О «Саше» Квасьневском больше не вспоминали. А в довершение ко всему наследником Квасьневского на посту президента Польши стал представитель правого лагеря Лех Качиньский, и правительство к власти тоже пришло правое. И это правительство, естественно, горячо поддержало американскую инициативу о размещении элементов ПРО на территории Польши.
Так в российско-польских отношениях оказалось два пропагандистских камня преткновения, ни к России, ни к Польше не относящихся – будущее Украины и защита от Ирана. Москва видела в заботе Польши о будущем Украины и попытке стать «европейским адвокатом» соседней страны стремление покуситься на «исконные» российские интересы, а в ПРО – разумеется, не защиту от Ирана, а нападение на Россию. Кремль фактически ввел экономические санкции против Польши – запрет на поставки польского мяса отменят только при правительстве Дональда Туска, и пообещал разместить в непосредственной близости от польских границ, в Калининградской области, ракеты «Искандер». Польских дипломатов били на улицах Москвы в ответ на избиение россиян хулиганами в Варшаве, польским журналистам отказывали в аккредитации при МИД, словом – отношения были заморожены. И одновременно демонстрировалось, что на самом-то деле Москва хочет иметь хорошие контакты с центральноевропейскими партнерами – Путин не посетил Варшаву, но побывал в Праге и Будапеште… И там говорил то, что от него хотели услышать чехи и венгры о вводе советских войск…
А о Катыни не говорил.
Правительство Туска предприняло шаги по нормализации отношений, но это были осторожные попытки, на которые Москва отвечала разве что потому, что хотела вновь продемонстрировать: есть силы деструктивные и конструктивные. Президент Качиньский так и остался нежелательной фигурой для Кремля, а после своего визита в Тбилиси в разгар российско-грузинского конфликта стал и вовсе нерукопожатным, как и его украинский коллега, президент Виктор Ющенко. Именно поэтому российская сторона сделала все возможное, чтобы церемония памяти жертв Катыни прошла на уровне премьеров, а не президентов – благо тот факт, что сейчас российского премьера зовут Владимир Путин, не позволял уличить россиян в понижении уровня церемонии.
Фото: EPA/UPG
К моменту, когда Путин и Туск вместе стояли у мемориала убитым офицерам, два главных раздражителя российско-польских отношений исчезли. Украина вновь стала страной, чья власть балансирует между Россией и Западом, и вряд ли сейчас нуждается в польской адвокатуре. Американцы отказались размещать в Польше ПРО. К тому же россиянам стало ясно, что нельзя делать ставку на какие-то отдельные правительства стран Центральной Европы – к сожалению, там демократия и правительства могут меняться, а вместе со сменой правительств исчезают конфиденциальные договоренности и отменяются важные проекты. Москве сейчас ничего не мешает иметь хорошие отношения с Варшавой. Ничего не стоит сделать жест, которого ожидали от российского премьера в Катыни, и уж точно совершенно естественно почтить память погибших пассажиров президентского самолета. Президент Качиньский погиб, погиб над Россией – глумиться над его памятью и называть русофобом именно сейчас было бы варварством. И вот уже поляки благодарят Путина и россиян. За Катынь. За сочувствие.
Я не собираюсь отрицать наличия загадочной русской души, но у поляков тоже есть душа – правда, менее загадочная. Поляки удивительно сентиментальны. В разгар полемики с Москвой они отказывались замечать, что в России немало людей, остающихся преданными друзьями Польши и готовых сочувствовать ей, чтобы там ни говорила официальная пропаганда. Это такой великий российский парадокс – много порядочных искренних людей в удивительном государстве. Польские русофилы всегда любили Россию Булгакова, Окуджавы, Высоцкого и Ахмадуллиной. Я помню свои бесконечные дискуссии с Адамом Михником и другими польскими интеллектуалами в годы перестройки, когда я пытался объяснить им, что стоит смотреть на вещи реальнее, что Окуджава, Высоцкий, Ахмадуллина или Сахаров – это не государство. Но в самой России тоже немало людей, которые слушают Окуджаву, читают Ахмадуллину и смотрели фильмы Вайды еще до того, как их решили показать на официальном ТВ. И когда эти люди приносят цветы к польскому посольству в Москве, поляки начинают думать, что изменилась сама траектория государственных отношений, хотя государство здесь ни при чем. Поляки, привыкшие к тому, что у их политиков есть взгляды и ценности, считают, что, приехав в Катынь, Путин что-то понял и переменил в себе. Но Путин побывал во многих местах – важны не его жесты, а то, как изменилась при нем Россия. С этой изменившейся Россией, конечно, еще может дружить Украина – если найдет баланс интересов. Но Польше с этой Россией дружить все равно не удастся – как бы ни были ей признательны сегодня в Варшаве и Кракове…