За семь лет до того, как в 1971 году американский психолог Филипп Зимбардо провёл психологический опыт, названный впоследствии «Стэнфордский тюремный эксперимент», и показал, как неожиданно легко «обычные» люди могут становиться источником немотивированной жестокости или её жертвой, его коллега Стэнли Милгрэм из Йельского университета провёл и описал так называемый «Эксперимент Милгрэма».
В нём учёный попытался выяснить: сколько страданий готовы причинить обыкновенные люди другим, совершенно невинным людям, если подобное причинение боли входит в их рабочие обязанности? На самом деле его интересовало, как столько немецких граждан в годы нацистского господства могли участвовать в уничтожении миллионов невинных людей в концентрационных лагерях.
Для эксперемента Милграм пригласил добровольцев, обычных, психически здоровых, среднестатистических американских граждан, которым сообщил, что будет исследоваться влияние наказания на скорость обучения.
Суть эксперимента состояла в том, что «Начальник» (в данном случае актёр, одетый в лабораторный халат) требовал от «Подчинённого» (этого самого добровольца) давать «Кролику» (ещё одному актёру, находящемуся за тонкой стенкой в соседней комнате) простые задачи на запоминание. Но при каждой ошибке «Кролика» «Подчинённый» должен был нажимать на кнопку, якобы наказывающую «Кролика» ударом тока. Начав с 45 вольт, «Подчинённый» с каждой новой ошибкой должен был увеличивать напряжение на 15 В вплоть до весьма опасных для здоровья 450 В.
Если "Подчинённый" отказывается продолжать, он получал от «Начальника» четыре настойчивых последовательных указания:
1.Пожалуйста, продолжайте!
2.Эксперимент требует, чтобы вы продолжили!
3.Абсолютно необходимо, чтобы вы продолжили!
4. У вас нет другого выбора, вы должны продолжать!
На случай, если "Подчинённый" спрашивал, не получит ли «Кролик» повреждений, «Начальник» отвечал: «Несмотря на то, что удары током могут быть болезненны, они не приведут к долговременным повреждениям тканей». Если "Подчинённый" обращал внимание на то, что «Кролик» отказывается продолжать, «Начальник» отвечал: «Нравится ему это, или нет, вы должны продолжать, пока он не выполнит задание правильно». Или же заверял, что он сам несёт ответственность, если с участником что-либо случится.
Разумеется, в реальности никакого удара током "Кролик" не получал, но "Подчинённый" должен был верить, что действительно наносит удар, скажем, в 300 вольт, поэтому при ударах большой силы "Кролик" начинал сильно стучать в перегородку, протестуя против такого жестокого наказания. Он стучал и при токе в 315 вольт, но после этого стук прекращается, так что "Подчинённый" мог подозревать, что "Кролик" потерял сознание. Но отсутствие ответа, по инструкции, считалось неправильным ответом, ошибкой, за что по условиям эксперимента, положено дальнейшее увеличение наказания.
За несколько дней до начала эксперимента Милгрэм попросил нескольких своих коллег ознакомиться с планом исследования и попробовать угадать, сколько «Подчинённых» будут, несмотря ни на что, увеличивать напряжение разряда до тех пор, пока их не остановит «Начальник», т.е. до 450 В. Большинство предположили, что таким образом поступят от одного до двух процентов всех испытуемых. Опрошены были также 39 психиатров. Они дали прогноз, что не более 20 % испытуемых дотянут эксперимент до половины напряжения (225 В), и лишь один из тысячи повысит напряжение до предела.
Вот как вы считаете, сколько таких оказалось?.. Я, например, совсем не угадал. Абсолютно!..
Сводные результаты всех повторений эксперимента Милгрэма, проведённых в США и за их пределами, показали, что не один из тысячи и не 1-2 %, а, вы не поверите!, - от 61 % до 66 % всех испытуемых повинуясь приказу, доводят напряжение до конца шкалы! Невероятно!..
«Это исследование, - констатировал Милгрэм, - показало чрезвычайно сильно выраженную готовность нормальных взрослых людей идти неизвестно как далеко, следуя указаниям авторитета».
Учёные были в шоке!.. Подобный результат выглядел как временная аномалия, научный нонсенс, как психологический сбой определённой эпохи! Многие верили, что это только сейчас, ждали, что спустя десятилетия мир изменится и подобреет? Как бы не так!.. Когда 45 лет спустя ученые США повторили эксперимент Милгрэма, то легко убедились, что человек по-прежнему способен истязать себе подобных по приказу себе подобного. Снова около 70 % испытуемых были готовы мучить «подопытных» актеров, несмотря на их крики и просьбы прекратить! Эксперимент Милгрэма вскоре был проведён и в Германии, а ещё в Голландии, Испании, Италии, Австрии, Иордании - и везде, представьте себе, результат был одинаков!..
Пришлось признать, что необходимость повиновения авторитетам укоренена в нашем сознании настолько глубоко, что испытуемые продолжали выполнять приказы, несмотря на собственные моральные страдания и сильнейший внутренний дискомфорт. Они не хотели выполнять задание и мучились, видя «страдания» своей жертвы. Они умоляли «Начальника» позволить им остановиться, а когда тот им этого не разрешал, то продолжали задавать вопросы и снова, и снова замыкали электрические провода.
Эксперимент Милгрэма имеет ещё одно название, его ещё называют - «тест Эйхмана». И вот почему.
Оберштурмбанфюрер СС Адольф Отто Эйхманн во время войны был начальником отдела гестапо IV-B-4, отвечавшим за «окончательное решение еврейского вопроса». Он считался «главным инженером» Холокоста. Именно Эйхман отвечал за истребление евреев, хотя сам и не занимался умерщвлением людей. Это он сгонял людей в гетто, формировал эшелоны, уходившие в лагеря уничтожения, он поручал разрабатывать графики перевозок и расписание поездов; он, посещая Освенцим и Майданек, составил собственное представление о технике массового убийства людей и позаботился о полном использовании мощности газовых камер.
11 мая 1960 года, прямо на улице Буэнос-Айреса Эйхман был схвачен группой агентов израильской разведки Моссад. 20 мая врач-анестезиолог Йона Элиан сделал Эйхману укол транквилизатора, после чего тот был вывезен в Израиль под видом заболевшего члена экипажа на самолёте «Эль-Аль», который прилетел в Буэнос-Айрес на празднование 150-летия независимости Аргентины.
Справедливости ради, следует признать, что Эйхман не наслаждался страданиями других, он не был садистом. Он выполнял свою работу за письменным столом - и посылал на смерть миллионы. Бюрократу Эйхману недоставало чувства и фантазии, чтобы измерить организованное им страдание. Но виновным чувствовал себя лишь частично - ведь сам он не убил ни одного из миллионов евреев - "только транспортировал", отправлял их в лагеря смерти, да и то "по приказу". И на допросах повторял, что область его ответственности заканчивалась перед воротами лагеря. Отбор на принудительные работы, убийство и сжигание трупов не относились к его компетенции...
В качестве корреспондента на суде в Иерусалиме присутствовала Ханна Арендт, известный немецко-американский философ, политолог и историк, основоположник теории тоталитаризма. Она тоже отмечала, что Эйхман вовсе не был чудовищем или какой-то психопатологической личностью. Он был ужасно, невероятно нормальным человеком, а его действия, обернувшиеся гибелью миллионов людей, стали, по словам Арендт, следствием желания хорошо сделать свою работу. В данном случае тот факт, что эта работа заключалась в организации массовых убийств, имел второстепенное значение.
«У него обычные глаза, обычный рост, обычный вес, никаких отличий, десять пальцев, средний интеллект... а чего вы ждали? Когтей, зеленой слюны и безумия?".
Но прежде, чем предстать перед судом, Эйхман дал показания следователю. Они изложены на 3.5 тысячах страниц.
«ЭЙХМАН. - Я во многом виноват, я знаю, господин капитан. Но к убийству евреев я не имел никакого отношения. Я никогда не убивал ни одного еврея, но я не убил и ни одного нееврея - я вообще не убил ни одного человека. И я никогда не давал приказа убить еврея или приказа убить нееврея, этого тоже не было.
Следователь ЛЕСС. - Вы говорите, что не имели никакого отношения к убийству?
ЭЙХМАН. - Так точно.
ЛЕСС. - Но людей везли на убой.
ЭЙХМАН. - Ну да, это верно, господин капитан, в том отношении, что я получил приказ их эвакуировать. Господин капитан, если бы мне в то время сказали: "Твой отец изменник", то есть, что мой собственный отец изменник и я должен его убить, то я сделал бы это! В то время я тупо следовал приказам, тупо и послушно исполнял приказы и в этом находил - как бы мне выразиться - свое назначение. Все равно, какое бы мне ни давали задание, господин капитан. Зачем мне, маленькому человеку, задумываться над этим? Я получаю приказ от своего руководителя и не смотрю ни вправо, ни влево. Потому что это не мое дело. Мое дело слушаться и повиноваться.
ЛЕСС. - Но если ваш подчиненный выполняет явно преступное приказание, будет он отвечать за это?
ЭЙХМАН. - Во время войны есть только одно: следовать приказу. Если он исполнил приказ, а это был приказ неправильный, к ответственности должен быть привлечен отдавший приказ. Так было всегда. Приказ начальника - это приказ! И он должен быть исполнен, как требует от каждого присяга.
ЛЕСС. - Безразлично, какого рода приказ?
ЭЙХМАН. - Во всяком случае, во время войны. Пятки вместе, носки врозь - и отвечать: "Так точно!" Другого или третьего просто не существует».
В дневнике, который Эйхман вёл в тюрьме, перед тем, как его повесили, он записал:
«Я был всего лишь верным, аккуратным, корректным, прилежным исполнителем. Был вдохновлен чувствами к своей Родине, имел честь принадлежать к СС и служить в Главном управлении имперской безопасности. Внутренне я никогда не был ни подлецом, ни изменником. И, оглядываясь на свое прошлое, я убеждаюсь со всей добросовестностью, что не был ни убийцей, ни организатором массовых убийств. Я был обязан верить лозунгу, постоянно провозглашаемому руководителями тогдашнего германского рейха: "Победа в этой тотальной войне или закат немецкого народа". На основании этого я с чистой совестью и верой в сердце исполнял приказы и следовал долгу».
Миллионы немцев могли бы в то время со всей искренностью написать о себе нечто подобное. И я им, представьте себе, верю! Но кто же тогда виноват в таком неподдающемся пониманию количестве горя пришедшего в те годы в мир из этой прекрасной страны?..
Из комнат «1+1» в высотном телевизионном комплексе на Сырце отчётливо видны близкие овраги Бабьего Яра. Кости, трупы, черепа… Смотришь сквозь стёкла вниз и думаешь, - в конце концов, научат ли нас чему либо эти бесконечные повторения экспериментов Милгрэма-Зимбардо? Или кровавому колесу подобных историй так никогда и не суждено будет остановиться?..
Что тут ответить?.. Не знаю. Спросите лучше у оптимистов.