Украинский истеблишмент оказался в омерзительной для себя ситуации: общество не поддерживает правящую силу, не поддерживает и оппозиционные силы, да и вообще старается лишний раз себя не расстраивать, забыв и о политике, и о социальном активизме. А ведь совсем без общественной поддержки истеблишменту в Украине нельзя – всё-таки мы по соседству с Европейским Союзом, и если там сочтут, что наши власти утратили легитимность...
Раньше украинскому истеблишменту было просто. Он тасовал начальников. Люди разочаровывались в одном начальнике, истеблишмент им подсовывал нового, и общество его поддерживало, пока и в нём не разочаровывалось. Теперь же так не выходит. Общество кое-чему научилось и более не воспринимает сей нехитрый социальный менеджмент.
Следует признать, что люди в нашей стране разочаровались не в том или ином начальнике, а в истеблишменте в целом. Во всех начальниках сразу. И в любых кандидатах в начальники. И – самое главное – в методах презентации начальников. Вот почему сколько людям ни подсовывай новые лица на лайтбоксах или в интервью – общество не проявляет былого доверия. Сколько ни предъявляй людям новые речёвки в духе «Построим новую Украину!» или «Власть под контроль!» – общество не прекращает пережёвывать их в анекдоты.
Если общество разочаровалось в истеблишменте, то это означает, что людям тошно не только от политических деятелей. Тошно и от бонз экономики, и от политологов, и от журналистов, и от пиарщиков с их кампаниями. Обществу блевать уже хочется от всех, кто прямо или косвенно влиял на управление социальными процессами в предыдущие годы. От их вида, от их стиля, от их манеры общения.
И от тех платформ, которые они использовали для трансляции месседжей, выражающих их политическую практику.
Ну не может быть так, чтобы месседжи о новой политике общество восприняло посредством старых платформ!
Почему фэйсбук и твиттер способны оторвать людей от мониторов и вывести в какой-то момент на улицы, а старые добрые сайты об этом могут только мечтать? Потому что эти сервисы являются новой платформой. Активисты, использующие их, не могут быть похожи на людей, выражавших собой старую политическую практику. Это как телевидение, «убившее» Ричарда Никсона, человека радио, и наделившее властью Джона Кеннеди.
Собственно, в этом и заключается ключевая проблема с революционным настроем общества в Украине. Ладно, ему не стать революцией, потому что молодёжи для этого слишком мало. Так его ведь ещё и никто, похоже, не сможет «оседлать» – пытающиеся «оседлать» фантастически не уместны на новых платформах, то есть в социальных сетях. И даже не думают о том, чтобы научиться им соответствовать. Ну, или создать под себя какие-то иные платформы.
До сих пор у нас на публике речь вообще не идёт об изменении самой среды, порождающей политическую практику.
Подумайте сами. С чем мы пытаемся прийти к социальным переменам? Чтобы избавиться от нацистской политической практики, потребовалась денацификация. Чтобы избавиться от сталинской политической практики в странах Центральной Европы после распада советского блока, пришлось опубликовать данные о коллаборационизме граждан с красными спецслужбами и подвергнуть коллаборационистов остракизму. Это не было всего лишь заменой старых лиц в политике новыми лицами. Процесс изменения среды, порождающей политическую практику, охватил и экономику, и третий сектор, и средства массовой информации. А у нас тут что?
Умы сосредоточены только на том, как бы прошерстить депутатов и чиновников. Так ведь этого мало.
Что произошло с печатными изданиями нацистов и сталинистов? Что стало с их организациями? Куда подевались их стиль, речевая и визуальные культуры? Всё это планомерно изживалось.
Вот что и является революцией: не одну лишь старую политическую элиту выбрасывают на свалку истории, а весь старый истеблишмент с его правилами и мечтами. Истеблишмент, который низвергаемые в ходе революции политические авторитеты только символизируют.
Посмотрите, как к нашему обществу обращаются люди, желающие «оседлать» его революционный настрой.
Они выглядят точно так же, как те, на смену кого они претендуют, и не замечают, насколько это абсурдно. Они показываются обществу на обложках тех же журналов и в эфире тех же каналов, которые «продали» обществу старую политическую практику, и не стыдятся этого. Они эксплуатируют те же сайты и те же трибуны и даже не подшучивают над своим присутствием там. Их речи о том же и на том же языке – я имею в виду, конечно, не украинский или русский языки, а язык ценностей.
Это как если бы канцлер Аденауэр и генерал де Голль после 1945-го года регулярно появлялись на обложках «Фёлькишер Беобахтер» и соревновались друг с другом за симпатии европейцев, обещая лучше, чем Гитлер, окончательно решить еврейский вопрос.
Такая ситуация с революционным настроем общества и отсутствием лиц и практик, способных «вписать» его в привычную для украинского истеблишмента жизнь – вообще не была бы проблемой, если бы в украинские дела не смели вмешиваться более могущественные соседи со своей демократической риторикой. Хороший пример тут – некоторые государства Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока. Общество в КНДР или в Мьянме может сколько угодно «революционно настраиваться», однако до тех пор, пока социальная неизменность в этих странах могущественным соседям выгоднее любых перемен, истеблишмент там может не беспокоиться.
А вот украинскому истеблишменту нельзя не беспокоиться.
Как в такой ситуации провести, например, ближайшие парламентские выборы? Нет, ну, понятно, что с «управляемостью процесса» проблем не возникнет. Но чем и сколько потом придётся платить на Западе за легитимность результата? Кого надо будет терпеть в качестве своих политических оппонентов?
Это вопросы к власть имущим.
Вопрос к субъектам экономики: сколько люди заработают и потратят на потребление, если им уже тошно от всей этой жизни здесь? Ну, разве что производителям водки и импортёрам лекарств беспокоиться не стоит. А всем остальным?
Вопрос к претендентам на роль власть имущих: вы что, всерьёз считаете, что не замараетесь тошнотворностью, так же купив лайтбоксы и раздав интервью тем же самым СМИ?
Вопрос к журналистам и третьему сектору: вас не беспокоит отчуждение между вашей риторикой и вашим стилем жизни? А то ведь общество оно беспокоит. Нельзя же выбирать себе роль бесконечно. Или вы, условно говоря, Андрей Макаревич и поёте песенки Дмитрию Медведеву, или вы Юра Шевчук и ссоритесь с Владимиром Путиным и вас нельзя потом застать в милом общении с соратниками Путина. И тем более, нельзя застать в сотрудничестве с ними. Нельзя застать транслирующими месседжи, выгодные Путину.
Революционный настрой общества, который не переходит в поддержку оппозиции, означает одно: общество пребывает в поиске нового истеблишмента. Естественно, общество не найдёт новый истеблишмент – варягов никто призывать не будет, а внутри страны молодых людей слишком мало для такого дела.
Тем не менее, это выгодное положение и для нового богатства, желающего заявить о себе политически, и для новых форм морали и культуры, носители которых подумывают о том, чтобы обрести для них легитимность в социальной реальности. То есть выгодное для тех представителей украинского истеблишмента, которые по каким-то причинам находятся на его обочине.
Однако нельзя транслировать месседж о новой политической практике с помощью старых платформ. Тут нужны новый стиль, новый язык, новое воображаемое.
Нужно всё то, что в принципе не способны создать или развить люди, так или иначе, ответственные за старую политическую практику. А также люди, хотя и не причастные к ней, но воплощающие собой и своими умениями именно её.
Надо понимать, что революция, уж если бы она в Украине произошла, смела бы всю «управленческую надстройку» – от руководителей государства до звёзд интернет-журналистики. Полностью изменился бы третий сектор. Полностью изменилась бы также и отрасль культуры. И вот чтобы воспользоваться революционным настроем общества, следует вообразить такие изменения и выразить их собой.