Вы, безусловно, растете и ввысь, и вширь как тренер. Но вам не кажется, что при этом маршируете на месте?
Не считаю, что моя специфика сейчас такова. Этот сезон для меня первый, когда мы взяли легионеров. И я учусь работать в новой обстановке. Молодые украинцы, с которыми я не первый год работаю, стали мудрее, и с ними уже есть взаимопонимание. А маршируем мы на месте в том плане, что очень много времени уходит на объяснение определенных нюансов игры. Это заслоны и противодействие заслонам, взаимодействие игроков без мяча – это то, что не было заложено в детском возрасте. Есть ощущение, что азы, которые давали нам, например – взаимодействие в малых группах, сейчас утеряны. И ты восполняешь багаж игроков, а время уходит. А задачи и цели стоят другие.
Вы в Европу хотите уехать?
Я хочу быть качественным, востребованным тренером. Было бы неплохо попробовать себя там, но для начала нужно на родине сделать себе имя.
А у вас есть шансы с нынешним бюджетом БК «Киев» сделать себе имя?
Шанс есть всегда. Шанс показать и себя, и команду, которая не является звездной. Сыграть неординарно, чтобы люди об этом говорили. Как говорится: с деньгами каждый может, ты без денег докажи.
Да, непросто, сейчас ведь каждая команда усиливается, а мы остаемся при своем. Хотелось бы усилиться, но я верю в тех ребят, которые есть.
«Будивельник» после ухода Беррокаля не звал вас к себе?
Нет. Скажу откровенно, меня никто не звал.
Неужели вы настолько плотно ассоциируетесь в БК «Киев»?
Ну, этого я не знаю. По большому счету, у меня совсем небольшой срок тренерской карьеры.
«Будивельник» берет Митровича, «Донецк» сотрудничает с Обрадовичем, «Азовмаш» по ходу сезона приглашает уже третьего иностранца. А молодых украинских тренеров гранды не зовут.
А что мешало президенту «Киева» Александру Волкову, имея в 2009 году минимальный бюджет, пригласить любого серба? Я думаю, он мог себе позволить взять пусть не именитого, но крепкого тренера. Но он дал шанс тренеру дублирующего состава Чернию проявить себя. Насколько это удалось – не мне судить, но результат в первый сезон был неплохой. Хотя по качеству игры у меня есть претензии к самому себе. Но из-за текучести кадров все не так просто. Молодые игроки, став востребованными, уходят. Как по мне, они могли бы еще один сезон, стабильно получая игровое время, прогрессировать дальше. И я бы как тренер рос вместе с ними.
Мне дали шанс – а могли и не дать, дали шанс молодым игрокам проявить себя – а могли и не дать, накупив недорогих легионеров. Легко могли накупить, но что дальше?
Получили бы вторых «грифонов».
Мы, к слову, тоже были последними, когда ушли Кравцов, Пустозвонов, Лукашов, Забирченко, а на их место пришли необтесанные украинцы. Да, это давило, но 11 побед мы все-таки одержали. «Будивельник» обыграли, «Азовмаш» где-то отскочил. Мы «кусались», старались не давать себя в обиду.
Президент клуба дал шанс всем нам. Почему другие не дают – надо у них спрашивать.
А может, вам завести себе хорошего агента? Он вас пристроит где-нибудь за границей.
Иметь агента – это неплохо. Но чтобы не быть пустышкой, которую втюхивают кому-то, ты должен быть подготовленным. Это если ехать не в четвертый дивизион, а в первый… Душан Ивкович не стеснялся говорить, что не все знает в баскетболе, а ему уже под 70. Желько Обрадович – то же самое. И Лобановский говорил: если ты все знаешь в своем виде спорта – можешь заканчивать с работой. Нужно постоянно совершенствоваться. Нужно иметь багаж знаний, но и багаж успехов тоже.
Но с английским проблем точно не будет?
В школе я учил французский. Но это школьное изучение и без практики. Сейчас очень мало времени, чтобы досконально учить английский язык.
Президент клуба специально для этого вам американцев купил.
И я вам скажу, что когда есть постоянное общение, обучение идет в два раза быстрее. Я на тренировку помимо основных тренировочных направлений, готовлю и объяснение. На английском.
То есть, вы с американцами общаетесь без переводчика?
Без, напрямую. И пытаюсь, чтобы наши игроки тоже говорили на английском. И я редко когда делаю перевод конспекта занятия или установки на матч на русский язык. Качество моего английского – это другой разговор. Оно пока никакое. Но американцы могут переспросить, а наши ребята где-то меня и поправить, ведь многие знают английский. А в игре уже не будет времени спросить, правильно ли я изъяснился. Объясняю строго и доходчиво.
Вы в «Киеве» поработали с очень интересным игроком и человеком Олегом Салтовцом.
Я считаю, в команде должен быть «дядька». Олег любит поговорить о жизни.
Человек, чья внешность не передает в полной мере его богатый внутренний мир.
Чтобы понять Олега, с ним нужно разговаривать. Он может убедить любого. Это очень хорошее качество. Главное – не перегибать палку, не «убить» человека словами.
Не секрет, что футболисты еще в 90-ых едва ли не массово нарушали режим. Время было такое. А баскетболисты – они ведь тоже люди.
Мы умели отдыхать. Но где бы я ни играл – вокруг меня всегда был коллектив. Мы собирались вместе больше для общения, а не из желания напиться, загулять. На следующий день не позволяли себе выйти на тренировку в некорректном виде. Мы правильно расслаблялись. Кто-то мог выпить пива, другой – что-нибудь покрепче, а кому-то подышать свежим воздухом – уже радость.
У нас была преемственность поколений. Старшие ребята - они контролировали этот процесс. И если кто-то не умел пить – его тут же спроваживали. Были каноны поведения. И когда ты становился старше – точно так же контролировал ситуацию. Если какой-то молодой вел себя неадекватно и много себе позволял – это пресекалось.
На первом месте для нас была работа. Мы и близко не получали тех денег, что платят сейчас. Прошли и безденежье, и время, когда деньги уже были. Но правильное отношение к работе регулировалось изнутри, самими игроками. Тренера подключались, когда ситуация выходила из-под контроля.
Я ведь много лет поиграл за СКА, затем – ЦСКА, а это армия. А там нарушение режима – это поездка в часть, «служить на острове Змеиный», как мы шутили. И это было очень действенно. Я, кстати, очень рад, что попал в армейскую струю
До какого звания дослужились?
Старший лейтенант запаса.
В начале 90-ых многие бросились в бизнес, а вы остались в баскетболе. Почему?
Я просто очень люблю этот вид спорта. Хотя друзья звали. Мимолетная слабость была, когда я уже доигрывал в Сумах и меня замучили травмы. Последние полгода было тяжело: колено постоянно распухало, операция прошла неудачно. И я решил, что если не удастся остаться в баскетболе, займусь чем-то новым. И был уверен, что все получится. Но поступило предложение стать помощником главного тренера Римаса Эндрияйтиса.
Вы помогали «Азовмашу» пробиться в элитный дивизион. Призовые хорошие получили?
За мной в ЦСКА приехал покойный ныне Валентин Романец и предложил поиграть в аренде. Я согласился. Тогда завод наполовину стоял. Даже больше – работали только цеха «оборонки» и цеха, где делали цистерны. Команде давали эти цистерны, они продавались, и команда жила. Финансирование было минимальным. Но мы вышли в Высшую лигу и задержались там.
А что касается премиальных: я и не вспомню, что купил за те деньги. Награда была символической. Да, был хороший банкет, дали премию какую-то. Но завод тогда не блистал, дела там все хуже и хуже становилось.
Команда ходила с экскурсиями на завод, или рабочие сами вас навещали?
Мы играли в старом зале, который на всех играх был переполнен. Грубо говоря, на верхних ярусах можно было стоять только на одной ноге. Ажиотаж сумасшедший был. И я с трепетом вспоминаю то время. Отношение к команде было великолепное.
Ваш наставник в «Сумыхимпроме» литовец Эндрияйтис как-то сказал моему коллеге: «Вы не журналист - вы артист». И бросил трубку. Эндрияйтис был артистом?
Римаса за глаза называли Дед. И он совсем не артист. Суровый на вид, но интересный собеседник. И все равно жесткий. Как он сам пояснял: мы – северные люди, к нам очень тяжело привыкать, мы тяжело привыкаем; у нас нет столько солнца, как у итальянцев, чтобы быть такими темпераментными.
Что его смущало в Украине?
У него менталитет западного человека. Он не понимал, почему зал не помыт, почему есть халатность по отношению к работе. Это его раздражало. И я это перенял у него.
Он считал украинцев трудолюбивыми, но при этом хитрыми и где-то безалаберными. Хотя на первое место ставил именно трудолюбие. Мы всю страну проехали на автобусе. Он каждый раз говорил: «Украина такая богатая на земли, ресурсы. Всё у вас есть. Почему вы это не развиваете? Вы бы могли быть богатыми». Говорил, что в Литве ни один клочок земли не простаивает без дела.
В прошлом августе вы так сказали о работе со студенческой сборной: «Здесь у всех горели глаза. Это же не национальная сборная». Горечь от работы с главной командой страны осталась?
Горечь осталась от того, что не выполнили задачу, которая перед нами стояла – занять 1 или 2 место в группе. Это было реально. Горечь от того, что некоторые игроки не до конца выкладывались на площадке. Оправдывая это тем, что готовились к матчам в не очень хороших условиях, что о сборной не думают, что это повторяется из года в год.
Это ведь ваша сборная тренировалась в душном «Меридиане»?
Да, тогда было очень жарко.
Но Лищук терпел.
Сергей – тот человек, который будет терпеть до конца, если он дал слово. Я видел, как он нервничал и переживал. Были ситуации, когда ему приходилось нервничать и вне баскетбола. Но он дошел до конца, было очень приятно. Были молодые игроки из «Киева», которые хотели что-то доказать.
А был Сергей Гладыр, который не воспринимал вас как главного тренера.
Это его решение. Я не собирался доказывать ему, что это не так, что работа есть работа. В баскетболе пять игроков на площадке и семь на скамейке – это одно целое. Есть выражение: если кто-то выпадает из ансамбля – это беда, если двое – это горе, если трое – это катастрофа. В баскетболе если один игрок выпадает – это уже катастрофа.
А у нас были моменты, когда кто-то сам говорил: «Может, я лучше уйду?»
Вам не кажется, что у нынешних молодых игроков внутренний стержень намного мягче, чем был у вашего поколения?
Конечно, это мешает. Но это и проверка способностей тренера: как он может перестраиваться. Валентин Федорович Мельничук, работая в СКА, был очень жестким человеком и жестким тренером. Но он уехал в Португалию и перестроился. И добился успеха и там. Не надо подстраиваться под игроков, но нужно найти золотую середину, где можно выжать из них максимум, с имеющимся стержнем.
Безусловно, мы потеряли несколько поколений. Но сейчас молодежь идет более рассудительная. Они знают, чего хотят, у них есть цель.
Денег хотят?
Наверное, да. Встречный вопрос: чего хочет западная молодежь?
Достичь успеха, получать за это большие деньги, подтверждая свой уровень дальше. А наша – хапануть денег и умыть руки.
Вот! Кстати, такое вот отношение было ДО той молодежи, которая сейчас. Я лично слышал, как люди говорили: «Вы дайте мне денег, а я потом буду работать». А сейчас заметно другое веяние. Это как на Западе: ты должен учиться, получить образование, идти работать, и от маленького к большему у тебя будет расти зарплата. Так же и в спорте. У нас изначально это было в несколько извращенной форме: дать молодому игроку такую зарплату, чтобы он не пошел в другую команду. А тот расслабляет ножки, свешивает их и сидит у тебя на голове.
То же самое и в футболе: лимит на легионеров порождает развращенность украинских игроков.
Я надеюсь, что мы этот момент уже прошли. Я очень хочу этого.
Полтора года назад вы говорили, что украинский баскетбол находится в серой полосе. Ничего не изменилось?
Пока нет.
Наши команды по-прежнему не представлены в Евролиге.
Ну, нам нужно пройти этот период.
Мы даже Еврокубок выиграть не можем!
Будете общаться с другими тренерами, спросите у них: «Как часто украинские игроки остаются в зале после тренировки, чтобы поработать над тем, чего им недостает? Много ли таких игроков?»
Много?
С каждым годом все больше. Но не так много, как хотелось бы. Многие не готовы развивать то, что дано природой. Возможно, есть и вина тренеров. Но прежде всего это должно быть в головах у игроков – за них никто не сделает карьеру. Не хватает «физики» - обращайся к тренеру по физподготовке; не хватает бросковой практики – бери тренера, партнеров и бросай-бросай-бросай; не хватает дриблинга – не расставайся с мячом 24 часа. Если ты думаешь, что твою карьеру кто-то выстроит за тебя – это беда, можешь сразу заканчивать играть в баскетбол.
У нас многие думают: мне хватит багажа, чтобы быть востребованным в условиях лимита; за мной будут гоняться, а не я. Вот это нужно менять в головах.
И возможный лимит по формуле «3+2» - это палка о двух концах. Да, украинцы получат много игровой практики, но лимит может еще больше развратить некоторых из них.
Как вам удается так искренне возмущаться действиями судей, если общеизвестно, что люди со свистком, в целом, благоволят к «Киеву»?
Своих ребят я в обиду не дам. Я спрашиваю у судей, как трактуется тот или иной момент, и затем свою работу во многом подстраиваю под эту трактовку. Взять те же заслоны: как правильно поставить ногу или плечо, где должны быть руки, где должен находиться игрок с мячом. Это все скрупулезно высчитывается и доносится до игроков. И когда затем идут разные трактовки ситуаций и это влияет на результат, ты просто подходишь и говоришь: «Приходите к нам на тренировки и покажите, что мы делаем не так».
И многие пришли?
Никто. Правда, один раз мы попросили прийти Бориса Рыжика и донести, как в Евролиге трактуют разные ситуации. Он помог, но все равно очень многие моменты судьи трактуют на свое усмотрение.
Но с каждой игрой ловишь себя на мысли, что ты не должен зацикливаться на судействе. Безусловно, когда есть очевидная выгода для твоей команды – стоит побороться за правду. Но эмоции мешают тебе идти дальше. Ты заводишься и теряешь нить управления игрой. И чем быстрее ты выходишь из этого состояния, тем быстрее ты опять в игре.
Вы такой флегматичный, вдумчивый во время интервью, но на игре превращаетесь в вулкан эмоций. Как вам удается так перестраиваться?
Я проживаю каждую игру, как отдельную жизнь. А жизнь полна эмоций, и, наверное, неправильно прожить ее плавненько, по течению. Но я знаю, что и теряю много: нервы, силы. Иногда приходишь домой как выжатый лимон. И я не хочу домой везти отрицательные эмоции. Семья не должна страдать от того, что у меня переизбыток адреналина.
У каждого своя манера вести игру. Может, и я доживу до того, что буду спокойно сидеть себе на стульчике, когда буду настолько уверен в своих игроках. Только посмотрю на них – и они сыграют так, как я того захочу. Но пока я работаю с молодежью, и мои эмоции где-то им помогают, не дают успокоиться.
ВИТАЛИЙ ЧЕРНИЙ
Родился: 10 февраля 1971 года в Киеве
Карьера игрока: 1992-97 — СКА (затем - ЦСКА); 1997-99 — "Азовмаш" (Мариуполь); 1999-01 — ЦСКА (Киев); 2001-04 — "Сумыхимпром" (Сумы).
Карьера тренера: 2004-07 — ассистент главного тренера в "Сумыхимпром"; 2007 — ассистент Валентина Берестнева в национальной сборной Украины; 2007-09 — тренер дублирующего состава БК "Киев", а с сентября 2009 г. — главный тренер БК "Киев"; с апреля 2010 по февраль 2011 — главный тренер национальной сборной Украины. Также работал с юношеской и студенческой сборными Украины.