Получив новые правила игры, а вместе с ними и определенность относительно своего будущего (срок действия старых лицензий истекал в конце 2012 начале 2013 года), операторы лотерей принялись активно развивать свой бизнес, открывая новые точки продаж и устанавливая лотерейные терминалы. Реакция общества и СМИ на этот факт оказалась весьма неоднозначной, чтобы не сказать негативной.
В печатных медиа и на телевидении стали появляться материалы, обвиняющие лотерейщиков в возрождении практики использования «одноруких бандитов». Есть и более радикальные случаи – например, некие активисты разгромили точку реализации билетов государственной лотереи, посчитав, что она является завуалированным залом игровых автоматов (последние, как и любые другие азартные игры, помимо лотерей, в нашей стране по-прежнему запрещены). Однако, оправдана ли критика, и действительно ли, по новому закону, отрасль оказывается плохо организованной и антисоциальной?
Олигополия
Одной из наиболее очевидных претензий к закону «О государственных лотереях в Украине» является следующая: он создаёт в отрасли олигополию. Действительно, в законе есть целый ряд норм, предъявляющих жесткие требования к операторам лотерей – компаниям-агентам государства, которые по лицензии осуществляют лотерейную деятельность и отдают государству существенную часть доходов.
Они должны иметь широкую сеть распространителей и офисов продаж, а также опыт работы на рынке Украины, что фактически закрывает для новых игроков возможность самостоятельно войти в отрасль – они могут только купить уже существующего оператора.
Таких операторов в стране четыре – это МСЛ («Молодьспортлото»), УНЛ (Украинская национальная лотерея) и Патриот, еще лицензия есть у Ощадбанка, но он ее практически не использует. Именно эти игроки и разделят между собой лотерейный рынок. Конкурентов, помимо друг друга, у них нет.
Монополизация и низкий уровень конкуренции снижает темпы развития отрасли. При прочих равных издержки проведения лотерей будут выше, а качество обслуживания – ниже, чем если бы отрасль имела свободную конкуренцию.
Однако практически повсеместно в мире лотерейный рынок организован в виде монополий или олигополий. Так, в Финляндии, Швеции, Франции и ряде других европейских странах лотерейную деятельность осуществляет по лицензии государства всего одна компания-оператор. В некоторых странах, таких как Швейцария, Испания и Германия, отрасль, как и в Украине, существует именно в виде олигополий – на рынке работают два-три оператора, защищённых от конкуренции. Лишь в очень немногих случаях (например, в Италии) лотерейный рынок является полностью открытым для конкуренции.
Причина такого неправильного с экономической точки зрения подхода в том, что лотереи являются своего рода налогом на азарт, который по справедливости должно получать само государство. Операторы лотерей используются лишь как коммерческие агенты по его сбору в казну – чиновники плохие бизнесмены и доверять им ведение бизнеса по организации и промотированию государственных лотерей, мягко говоря, нецелесообразно. В свою очередь ограничения конкуренции нужны для создания монопольной лотерейной ренты, которая затем направляется в госбюджет в виде налогов либо платы за лицензию и патенты или всего вместе взятого, зависит от конкретной страны и ее законодательства.
Кроме того, лотерейная деятельность, по определению, легкодоступна для мошенничества и разного рода злоупотреблений, в том числе, обмана игроков или попыток скрыть часть дохода от налогообложения. Долгосрочная работа государства напрямую с одним или несколькими операторами во многом снимает эту проблему. Небольшой и фиксированный набор компаний легче контролировать, а их привилегированный статус и длительные сроки лицензий делают попытки нажиться на участниках лотерей мошенническим путём слишком рискованным и невыгодным предприятием.
Свободная конкуренция также приводит к разрастанию лотерейного рынка (как это происходит в той же Италии), вынуждая операторов искать способы повысить «азартность» своего продукта, тем самым превращая имеющие низкую социальную опасность лотереи в полноценный игорный бизнес. Примером такой тенденции являются пресловутые VLT (видео лотерейные терминалы), широко распространенные в США, но фактически являющиеся обычными игровыми автоматами с высокой степенью азартности, использующие внутренний генератор случайных чисел. Отметим, что разрешить VLT пытались и у нас.
При этом чистая монополизация отрасли – когда по лицензии государства работает лишь одна компания-оператор – полностью уничтожает конкуренцию, лишая потребителя возможности выбора продукта и приводит к неизбежным в таких случаях негативным последствиям: коррупции, непотизму и низкому качеству обслуживания клиентов. Все мы хорошо помним, как продавались билеты советского лотерейного монополиста в фильме «Брильянтовая рука»: «Если не будут брать - отключим газ».
Вендор или однорукий бандит
Если создание лотерейной олигополии может возмущать экономических экспертов и предпринимателей, которые и сами не прочь попробовать силы в этом бизнесе, то широкую общественность взбудоражило появление лотерейных терминалов, которые во многих СМИ стали называть аналогом игровых автоматов. Надо заметить, что и сами операторы немало этому поспособствовали, став использовать в целях экономии корпуса от старых игровых автоматов для вендоров по продаже лотерейных билетов, просто устанавливая в них новую «начинку» и программное обеспечение.
В результате, операторов стали обвинять в возрождении запрещённой в 2009 году индустрии азартных игр, в частности, залов игровых автоматов. На деле же даже в терминалах, через которые продаются билеты моментальных лотерей, позволяющих игроку узнать о выигрыше немедленно в отличие от тиражных лотерей, в которых розыгрыш призов отложен по времени, уровень азарта значительно ниже, чем в игровых автоматах и тех же VLT. Это связано с отсутствием Джекпота – постоянно накапливающегося суперприза, который потенциально может выиграть каждый, кто играет на классическом игровом автомате, подключенном к общей сети.
Еще одним ограничителем «азартности» является фиксированная цена билета, закладываемая заранее еще на этапе их производства. В результате, игрок просто физически не может поставить за раз больше, чем стоит самый дорогой лотерейный билет. В игровых автоматах такие ограничения отсутствуют, в результате войдя в раж и потеряв контроль над собой игрок, стремясь отыграться, начинает делать крупные ставки, что приводит к большим проигрышам. В каком-то плане данное ограничение сродни определенному Германским законодательством минимальному объему проигрыша на одном автомате, с той лишь разницей, что игроки научились его обходить, играя сразу на нескольких слот машинах.
Лотерейные вендоры и моментальные лотереи – вовсе не украинское ноу-хау. Они активно применяются всеми европейскими операторами. К примеру, около 15% всех продаж австрийского оператора Austrian Lotteries приходится именно на терминалы. Более того, инновации в лотерейном бизнесе не ограничиваются одними только вендорами. Около 40% продаж того же оператора дают онлайн-лотереи, осуществляемые в Интернете. В Европе они распространены повсеместно, что объясняется гораздо более широким проникновением Интернета в жизнь рядовых потребителей, нежели в Украине. Так, если в старых странах ЕС количество пользователей Интернета составляет около 80% от численности населения, то в Украине лишь 33%.
«Социальные» лотереи
Общественное недовольство гослотереями в Украине во многом вызвано восприятием их как бизнеса, наживающегося на обществе и человеческих слабостях и не дающего ничего взамен. Однако такое отношение не вполне корректно. Для операторов бизнесом является не сама лотерея, а ее организация; собственно, их прибыль зависит от того, насколько эффективно они смогли организовать «производственный процесс»: рекламу, распространение билетов, сбор средств, выплату призов.
Как уже упоминалось, по своему экономическому смыслу государственная лотерея является ничем иным как налогом на азарт. По сути, государство, предлагает особо азартным гражданам, имеющим свободные средства, сыграть в заведомо проигрышную игру (а правильно построенная лотерея по определению имеет отрицательное матожидание, ведь сумма выигрыша в ней всегда меньше суммы выручки от продажи билетов, в Украине закон устанавливает это соотношение не ниже 50%), а затем перераспределяет полученные от них средства на те или иные расходы – как правило, социального характера.
Чтобы подчеркнуть социально перераспределительный характер гослотерей, законодательство многих странах прямо устанавливает, на покрытие каких социальных расходов должен быть направлен получаемый государством «лотерейный» доход. К примеру, около трети доходов от лотерей в Швейцарии распределяются на различные социальные программы – образовательные, медицинские, поддержки молодёжи, детей и стариков и т.п. Более половины же доходов перечисляются в пользу культурных программ и на поддержку культурного наследия.
Бывают и более экзотические способы применения лотерейных доходов. Так, например, британская «Национальная лотерея» стала одним из ключевых источников финансирования Лондонской Олимпиады 2012 года.
Украина же пошла по своему собственному пути, направив все поступления от лотерей непосредственно в госбюджет. Правительству это выгодно - отсутствие ограничений на использование средств позволяет свободно ими оперировать, затыкая текущие кассовые разрывы, однако отрасль лишилась возможность апеллировать к своему социальному значению.
Видимо осознав какие это влечет за собой последствия, а также тот факт, что популяризация лотерей даже ценой социальной «привязки» позволяет дополнительно наполнить бюджет, правительство заложило в закон о госбюджете на 2013 год норму о целевом финансировании программы лечения онкобольных детей за счёт доходов от проведения государственных лотерей.
Борьба с ветряными мельницами
Неужели в случае с регулированием лотерейного бизнеса все действительно сделано хорошо, и Украина в кои-то веки наследовала лучшую европейскую практику, а сам закон не нуждается в каких либо доработках? Конечно же, нет, однако, как это часто бывает внимание и активность СМИ и общественных активистов направлены на борьбу с фантомными проблемами, а не реальными провалами законодательства.
Какой смысл требовать запретить терминалы, продающие билеты мгновенных лотерей, даже если эти билеты существуют только в электронной форме? Что изменится от того, что вендор заменят на живого продавца или придумают еще какой-то способ их реализации? Например, через терминалы приема электронных платежей с выдачей выигрыша не автоматом, а кассиром по предъявлению распечатанного терминалом чека, содержащего секретный код? Разве не то же самое сейчас делают лотерейные терминалы?
В действительности имеет значение не столько материальная сторона организации точки продажи, сколько модель, алгоритм определения выигрыша. Именно наличие временного разрыва между моментом покупки билета и розыгрышем призов - в случае с тиражными лотереями, сравнительно низкие, ограниченные стоимость билета-ставки, а, следовательно, и размер выигрыша, отсутствие специальных встроенных алгоритмов, работающих на генераторе случайных чисел и намеренно затягивающих игрока (вспомним все тот же Джекпот) - в случае с лотереями мгновенными, определяют низкий уровень азарта, а значит и социальной опасности лотерей.
Законодательное закрепление и ужесточение такого рода ограничений - вот чего должны были бы требовать общественники-борцы с лудоманией. Однако громить лотерейные терминалы, по-видимому, намного легче и интереснее, ведь введение общих ограничений не выгодно никому из лотерейных операторов, а вот разгром точки продаж конкурента – это уже совсем другое дело.