Из немецкой клиники - в яхтенный поход
Геннадий Мидвичук, 49 лет, путешественник
«Почти как «Медведчук, но через «и» и без второго «д»», - смеется Геннадий, диктуя по буквам свою фамилию. Человек аполитичный и даже не голосовавший раньше на выборах, он проникся Майданом как местом, где такие разные люди, в том числе, его друзья, добровольно собирались для защиты своих прав. Часто приходил туда с другом, который записался в 14-ю сотню Самообороны.
18 февраля Геннадий был в гостях, на Дне рождения приятеля. Лишь вечером по телевизору он увидел разгар противостояния на площади. Созвонился с другом, поймал попутку - и тут же бросился на Майдан. «На передовой меня встретил град гранат: свето-шумовые, со слезоточивым газом - куда бы я ни двигался, везде они падали под мои ноги. С нашей стороны стояли ребята со щитами, а за моей спиной пели молитвы. Напротив молодые ВВ-шники стояли, на которых сыпался град коктейлей. За ними стоял «Беркут», который командовал - ВВ-шники расходились, а они стреляли». Геннадий помогал оттягивать раненых с передовой, возле Дома профсоюзов. На мгновение отвернулся – тут же услышал звон в ушах и потерял сознание. Когда очнулся, каска была где-то сзади, маски на лице не было. Приложил руки к месту ранения на лице - почувствовал, как льется кровь, и позвал на помощь.
Рану на скорую руку зашили в еще целом Доме профсоюзов – туда каждые 30 секунд заводили и заносили новых раненых. Чтобы не занимать место, Геннадий переоделся и на попутке добрался домой.
Спустя неделю он осознал, что челюсть до конца не открывается. В лицевой хирургии сделали снимок - и обнаружили в его голове осколки картечи. Два из них прошли мимо кости, ниже виска за ухо, они были не опасны. А третий осколок попал в скулу, под лицевой нерв. Риск того, что часть лица останется нерабочей, был довольно велик - Геннадию посоветовали поехать на операцию в Германию.
«Я говорю, знаете, у меня нет времени на это лечение, потому что мне надо 19 апреля идти на яхте через Атлантику. Челюсть открывается или нет - для меня это, в общем, не проблема. Главное, не подвести людей», - улыбается Мидвичук, который организовывает походы под парусом, и очень переживал, чтобы вылет на Канары не сорвался из-за операции. Германские врачи убедили путешественника, что времени на лечение достаточно.
Контролировали вылет в Германию волонтеры Евромайдан SOS. В назначенное время Геннадия в числе около 25 раненых майдановцев забрал из Борисполя самолет Люфтваффе – вооруженных сил Германии, который раньше использовали для спасения немецких солдат, пострадавших в Афганистане. Волонтеры выдали каждому в дорогу по 100 евро на карманные расходы, всех расположили носилках, лежа. Сидячие места были только для медперсонала.
«Пока мы летели, нам измеряли давление, поправляли подушки. Забота была потрясающая, очень трогательно», - вспоминает Геннадий. В Берлине украинцев ожидали машины «скорой помощи», которые кортежем в сопровождении полиции доставили их в больницы: «Я никогда так еще не ездил по Берлину!», - восхищается Мидвичук. Его доставили в государственную клинику Виландес. Сам заведующий госпиталя профессор Маскот лично посмотрел его снимики, ему сделали МРТ и назначили операцию. В больницу приходили волонтеры, представители посольства Украины и журналисты. Приносили все необходимое: карточки пополнения счета на телефон, компьютеры, интернет. «Такого подъема национальной гордости я вообще не видел в жизни. Постоянно было 3-5 человек волонтеров, они говорили на украинском, считали нас героями», - говорит путешественник.
Уже через пару дней после операции Геннадию разрешили перейти на амбулаторное лечение, и он переехал в квартиру украинских эмигрантов в центре Берлина. В эти дни в Берлине состоялся брифинг с участием Йошки Фишера, Ребекки Хармс и Джорджа Сороса, на который Геннадия позвали волонтеры. Он вспоминает, как Хармс восхищалась Майданом, говорила, что люди в этот раз стояли не за конкретных представителей власти – а за свою свободу. Мидвичук попросил евродепутата проверять использование каждой копейки денег, которые даются украинской власти. Он уверен: политиков нельзя оставлять без контроля, чтобы они не превратились из менеджеров в «царьков». В Германии общество контролирует каждый шаг власти – именно поэтому там так четко работают все инстанции и комфортно жить, убежден мужчина.
Через две недели Геннадий вернулся в Украину. От волонтеров он узнал, что лечение оплачивал фонд Виктора Пинчука – счет из больницы мужчина передал личному секретарю Пинчука в аэропорту, вместе с пакетом от посла. «Меня встречали съемочные группы наших и немецких телеканалов. Журналисты спросили, хочу ли я сделать заявление.
Я рассказал им правду о том, что в Германии остается еще около 20 раненых. Много тяжелых, таких, у которых отрезаны ноги и руки. Несколько человек в депрессии. Один человек – Мирослав - у него пол-черепа нет, ему поставили имплантант», - рассказывает путешественник. Ему очень хочется, чтоб о ребятах не забывали.
Геннадий прилетел вовремя, чтобы успеть на яхтенный поход, из которого вернулся только в середине мая. Сейчас, по его словам, полностью восстановился и чувствует себя великолепно, за что благодарит немецких врачей и всех, кто ему помогал.
Долгая дорога в Америку
Александр Нечипорук, 30 лет, менеджер
Лучанин Сашко попал под пули 20 февраля. Парень, служивший в 35-й Волынской сотне, в то утро вместе с другими самообороновцами нёс по Институтской огромный щит – кусок металлической ограды, прикрывая им отход раненных из-под обстрела. «Сначала были гранаты, потом стреляли резиновыми пулями, а после и боевыми», - вспоминает Нечипорук. Очередь из «калаша» пробила ему колено и руку. Он сообразил, что ползти, как и ждать, что его эвакуируют с передовой – слишком долго и грозит тем, что его «добьют». Поэтому собрал все свои силы, поднялся - и пошел.
Добраться до Октябрьского дворца ему помогли парни из Самообороны. Оттуда Александра перенесли в Михайловский монастырь, где продезинфецировали раны и направили на обследование в 17-ю больницу. Врач сделал снимки и поставил дренаж, а уже вечером Александра отвезли во Львов. «Я не особо хотел уезжать, но понимал, что много раненых, и на мою койку смогут положить другого и помочь ему», - говорит активист. Впрочем, во Львове через пару дней дал о себе знать воспалительный процесс – колено опухло, началась лихорадка. Когда врачи вынули дренаж из ноги, обнаружили, что пуля раздробила кость, и в нее попала инфекция. Колено нужно было срочно спасать - разрезать, чистить от осколков. Тогда активиста отправили в Польшу. Там провели операцию и начали буквально «накачивать» антибиотиками. Заражение остановили, но большая часть сустава была потеряна. Поляки объяснили Нечипоруку: если бы почистили колено сразу, 20-го числа – таких последствий можно было избежать. Теперь кость успела впитать в себя инфекцию из пороха, газов и осколков.
В варшавской больнице Александр провел месяц, после чего встал вопрос о том, как восстановить ногу, чтобы парень мог нормально ходить и переносить нагрузки. В Варшаве и Вене эту проблему решить не берутся.
«Во Франкфурте больница очень хорошая, меня хотели туда отправить - но они предлагают только искусственный сустав. В Варшаве говорят, что лучше всего отправить меня в Америку, потому что там можно спасти колено, провести реставрацию. Американцы наростят хрящ и сустав или сделают частичное протезирование, чтобы не полностью его заменять, а только те части, которые потеряны», - объясняет парень. За него даже боролись: врачи из Франкфурта пытались убедить, что дважды платить нет смысла. Мол, даже в случае успешной реставрации через 10-15 лет придется ставить полностью искусственное колено. Но Саша настроен оптимистично: через столько лет всё может сильно измениться. А частично своё колено всё же лучше, чем полностью искусственное.
Сашко говорит, что в Штатах, в той же клинике рядом с Филадельфией проходит реабилитацию Роман Дзвинский, активист "Правого сектора" – тот самый, из истории со взорвавшейся посылкой в Доме Профсоюзов. Американские доктора обещают поставить ему биопротезы, к которым подключаются нервные окончания. Роман говорил Саше, что это будет на 90% как натуральная рука - даже теплая, как и настоящая.
«Еще обращались в фонд Богомолец. Волонтер фонда сказала, что у меня ничего страшного нет, и якобы где-то в Тернополе есть врач, к которому она меня отправит - она заплатит врачу за работу, и у меня будет все нормально. Но что-то я этому слабо верю. Если с Америкой не получится, то в Вене сказали, что возьмут меня на операцию», - рассказывает Нечипорук.
Вопросами транспортировки и финансирования операции Нечипорука занимается украинская община в Польше. Здешним лечением парень очень доволен: «Отношение персонала, волонтеров - просто супер, на высшем уровне. Все улыбаются, приветливые. Если честно нашим больницам очень далеко до них. Здесь даже медсестры должны иметь высшее образование. Хирургом можно стать не раньше чем в 38 лет».
Если в США всё пройдет успешно, уже через год Александр будет нормально ходить. А пока он разрабатывает мышцы в реабилитационном центре и ждет оформления документов на выезд, которое затянулось уже на полтора месяца. Держится молодцом: «Главное, как сказала Богомолец – это же не смертельно. Жить буду!» - улыбается парень.
От редакции. Из-за ранения Нечипорука в Луцке временно остались без кормильца его жена и двое маленьких детей. Им очень нужна ваша финансовая поддержка. Карточка Приватбанка для помощи: 5168757240017170, Ричко (Нечипорук) Катерина Миколаївна.
Реабилитация: в Альпы на барбекю
Антон «Omant» Ковалев, 39 лет, художник
Киевлянин Антон Ковалев, как и множество представителей столичной арт-тусовки, бывал на Майдане почти каждый день. Участвовал в акциях в Киеве возле судов, даже записался на курсы самообороны - хотя в сотнях и не состоял. 18 февраля, увидев дым над городом, поехал на площадь поснимать то, что там происходило. Попросили отнести лекарства в Октябрьский дворец – и Антон оказался прямо около верхней баррикады на ул. Институтской, когда началась атака "Беркута". Люди пытались спастись в метро. У парня в руках был щит, он пытался прикрывать людей и одновременно убеждал «беркутовцев», чтобы те позвонили майдановцам уйти и забрать с собой раненого мужчину, который лежал на полу.
«Говорил на русском языке, чтобы не раздражать, но это их не остановило. С другой стороны щита был нарисован трезубец - именно это, похоже, их очень раздражало. Хотя я не уверен, может, это только показалось. А потом в какой-то момент почувствовал боль в глазу и на лице, во рту. Выплюнул, как мне тогда показалось, зуб. Потом выяснилось, что это резиновая пуля пробила щеку. Проверил, видит ли глаз - темнота. Самого выстрела не видел», - так художник записал свои воспоминания о том дне в facebook.
Отступали по эскалатору в метро, вышли из главного входа на ул. Крещатик, откуда машина Автомайдана забрала Антона в Александровскую больницу. Там ему сообщили, что глаз, с которым он успел попрощаться, к счастью, уцелел. Парень родился в рубашке - пуля попала в щель между глазом и черепом. Всего из лица Антона достали 3 пули, а на следующий день его отправили во Львов, откуда спустя еще неделю он перебрался в Австрию.
«Во Львове был австриец Андреас Венингер, который искал кого-то, кого можно было бы доставить в Вену на лечение. Ему дали наши диагнозы, и врачи выбрали нас двоих с Иваном», - рассказывает Ковалёв. Австрийские авиалинии перевезли активистов бесплатно и без виз, а у Ивана Каратника, парня из села Коломыйского района, не было даже паспорта. В аэропорту Вены по прибытию пришлось заполнять анкеты - ребята путались, но их впустили, несмотря на множество незаполненных полей.
По данным Антона, австрийская сторона взяла на себя все расходы по их пребыванию на лечении: начиная от палат в больнице и операции, которую профессор провела без гонорара, и заканчивая последующим размещением в апартаментах университета. Ковалёв пробыл в Австрии около месяца.
«Сначала кровь из глаза выгоняли, потом, когда всё успокоилось, извлекли пулю. Затем еще две недели после операции капали и наблюдали. Пока нечего было делать, немного рисовал. Диаспора поддержала, купили краски - они там довольно дорогие», - отмечает художник. На его рисунках – украинская революция, ветка самого высокого дерева Львова, которую привез на память, и просто абстракции. Некоторые картины подарил на память больнице и врачам – говорит, в основном, для них и рисовал.
Антона и Ивана Каратника, которому тоже лечили глаз, постоянно навещали украинцы-диаспоряне - помогали с оплатой телефона, еды, одежды.
«А то ведь как вышел на площадь, так и оказался в Вене. Еще 500 евро во Львове перед отлетом дал в дорогу греко-католический священник. Эти деньги очень пригодились», - с благодарностью вспоминает парень.В больнице работала хирургом украинка Татьяна - она также опекалась земляками.
В Австрии Антон встречался с другими ранеными с Майдана, которых тоже там лечили. Украинцы гуляли вместе по городу, по храмам, ходили в гости. Их даже возили в Альпы на дачу на барбекю.
Сегодня молодой человек чувствует себя хорошо, хотя видит пока не все - осталась контузия и мертвые зоны в глазу.
«По сравнению с теми, кто остался без глаза, у меня всё очень хорошо! Процесс восстановления еще продолжается, хотя и медленно», - бодрится художник. А врачи называют чудом то, что пуля прошла именно так, и глаз удалось спасти.
Успешная операция в Доме профсоюзов
Антон Опанасенко, 18 лет, активист «Правого сектора»
Антона Опанасенко, вчерашнего школьника, ранили при смешных, как он сам теперь говорит, обстоятельствах: парень просто стоял и курил на ул. Грушевского. Было это через два дня после гибели Михаила Жизневского.
«Я был в составе "Правого сектора" тогда, и мы впервые вышли на Грушевского, на баррикаду. Стояли, общались. Начался, как это называется, «игра в шашки». Штурм, атака, они уходят, атака, опять уходят… А когда все затихло, и мы стояли и курили, я упал. Сначала не понял, что произошло, пробовал подняться - а не получается. Смотрю на себя, на грудь, на живот - а у меня дырка в бронежилете. Смотрю вниз - а там уже лужа крови. У меня началась паника, начал кричать - страшно стало», - вспоминает активист.
Его занесли в полевой госпиталь здесь же, на Грушевского. Раздели, после чего он потерял сознание. Очнулся только через сутки на пятом этаже Дома профсоюзов. Антон помнит, что раненых вокруг было много, лежали «штабелями», и целая команда медиков делала перевязки. Парень узнал, что в этом же здании его накануне успешно прооперировали – пулю вынули сразу. Стреляли в него из помпового ружья, своеобразный «контейнер со свинцовым наконечником» пробил бронежилет, попав в область печени. Повезло, что пуля застряла между ребрами и не разорвала важные органы.
«Размером с 5 копеек дырка в этом месте у меня была. Провалялся 4 дня в Профсоюзах, пока не стало лучше, а потом уже начали отвозить по больницам, за Киев, и я попросился, чтобы меня домой отвезли», - говорит Опанасенко.
Он переживал, потому что тогда из больниц многих активистов забирали и увозили в неизвестном направлении. «Рядом там лежал со мной друг, знакомый, и он говорит – не, брат, давай лучше просись домой, или куда-нибудь, но точно не в больничку».
Мать Антона – хирург, и дома он мог рассчитывать на хороший уход.
Руководитель подразделения попросил отвезти Антона, куда он скажет, и передать лично маме в руки. «Я провалялся дома, и спустя два месяца было уже все хорошо», - говорит парень.
После ранения Антон возвращался на Майдан, бывал на баррикадах – но активно в боях не участвовал. Хотя ходить он мог, но что-то поднимать или бежать было тяжело и больно. А когда поправился – на Майдане уже все стихло. Сейчас Антон руководит "Правым сектором" в Ирпене.
Прыгнул, чтобы не встречаться «Беркутом»
Сергей Нужненко, 31 год, фотограф
В дни февральских противостояний Сергей Нужненко пострадал от нападения «Беркута» второй раз. Еще 1 декабря на ул. Банковой он стал одним из 8-ми первых узников Майдана. Тогда спецназовцы избили фотографа до черепно-мозговой травмы и арестовали, а суд назначил показательную меру пресечения - 2 месяца содержание под стражей. Эти события освещал LB.ua.
Именно как потерпевший от бесчинств правоохранителей 18 февраля Нужненко отправился в отель Fairmont на встречу по поводу истязаний активистов – для обсуждения проблемы собрались евродепутаты, адвокаты, представители Автомайдана и других общественных движений. Но во время той встречи Сергей узнал о происходящем в Мариинском парке, и отправился на помощь. Приехал на Майдан, когда в самом разгаре было противостояние на ул. Шелковичной – уже летели камни, гранаты, людей поливали из водомета. Парень понял, что будет горячо, заехал домой за шлемом и вернулся в центр. Так он оказался на ул. Институтской, когда начался штурм. В подтверждение всему, что он помнит, у Сергея остались фотографии и даже видео – в те часы он был на баррикадах вместе с документалистами, которые снимали фильм про Майдан.
Когда началась паника, его людским потоком вынесло к обрыву. «Был выбор – или встречаться с «Беркутом», или прыгать», - вспоминает Сергей. Прыгнув, он порвал связку и повредил коленный сустав. Идти самостоятельно уже не мог – помогли выбраться люди, которые и занесли пострадавшего в Октябрьский дворец, передав его медикам. «И минут через 10-15 – мне только вкололи обезболивающее – как начали бить окна, и я понял, что начался штурм здания. Тогда начали эвакуировать людей. На меня надели медицинский халат, и мы вышли через черный ход, одними из последних». Выбирались сложно – с поврежденной ногой Сергей буквально скатывался с холма, на котором расположено здание Октябрьского дворца. Двое волонтеров помогли ему добраться в Дом профсоюзов, где его осмотрели и отправили в больницу. Фотограф выбрался из здания незадолго до пожара. В больницу добрался с помощью Автомайдана, а оттуда, с гипсом на ноге, его отвезли к другу.
Через несколько дней знакомые рассказали Сергею, что Польша забирает к себе на лечение – ему рекомендовали поехать, чтоб «сменить картинку» и подлечиться. В Варшаву отправили уже 1 марта военным самолетом, в составе группы из 15 человек, из дипломатического терминала в Борисполе. Это уже был третий или четвертый борт, который забирал раненых в Польшу. Некоторые были очень тяжелые, со сложными ожогами, вспоминает Сергей – один из пациентов во время полета был подключен к приборам жизнеобеспечения.
3 марта в Варшаве Нужненко сделали операцию на ноге, а после этого месяц он провел в госпитале МВД в Познани. Доктора и персонал в его клинике были очень доброжелательны - Сергей считает, что ему повезло: «Мне знакомая из Варшавы рассказывала, что, мол, часть простого медперсонала относилась к раненым с предостережением, потому что они для них, как говорят, бандеровцы».
С теплотой он вспоминает об украинских студентах и «заробитчанах», которые каждый день приходили помогать – до 30-40 человек в день, все приносили продукты, другую помощь. Каждую группу раненых лично проведывала первая леди Анна Комаровска. В больнице от ребят Сергей услышал историю о соотечественнике – якобы, журналисте, который, глядя на поток волонтеров, понял, что здесь есть чем поживиться, и начал просить у них деньги, сумев неплохо подзаработать за время лечения. «Когда Комаровска приехала проведать раненых и поинтересовалась, как у ребят дела - этот «журналист» пожаловался ей: «Мне хлеба не хватает!». После такого вранья соседи по палате попросили его выписаться из больницы. Правда, этот любитель легкой наживы потом еще жил какое-то время в польской семье», - поведал Сергей.
Лечение майдановцев финансировала Польша и благотворительные фонды. «Государство Украина, насколько я знаю, вообще не имело к этому никакого отношения», - признается Нужненко. В Познани его и других раненых часто навещали сотрудники почетного консульства, которые тоже помогали, как могли.
Вместе с Сергеем лечение проходил львовянин Игорь Чабан из 14-й сотни самообороны Майдана «Вільні люди», который был избит до полусмерти в правительственном квартале. «Он рассказывал, что их 20-30 человек из сотни послали на «Беркут», и «Беркут» там всех перемолол. Ему тогда сильно досталось - и стреляли, и били. Сама Богомолец увидела Игоря в Доме офицеров и отправила в отдел нейрохирургии, потому что ему проломили голову, и он впал в кому. А будучи в коме, еще и заболел пневмонией (из-за кровоизлияния в легкие – авт.). Врачи были уверены, что - Игорь не жилец. Но он через 3 недели вышел из комы - и отправился в Польшу, прямо машиной «скорой помощи», - поведал Нужненко.
О Чабане, который не очень любит общаться с прессой, в марте писали в блогах – собирали ему на лечение, что называется, «с миру по нитке». В Варшаве ему сделали операцию, заменив часть черепа искусственной пластиной. «К нему интернов, студентов приводили - показывали результат операции, которую ему сделали», - вспоминает Нужненко. У Игоря сильно пострадал глаз и проблемы с памятью, но польские врачи подарили ему вторую жизнь. Когда парня выписали из больницы в конце мая, к нему в гости приезжала жена – меценаты сняли для них отдельный дом.
Реабилитацию Нужненко проходил в Познани, в частной клинике, которая предоставила услуги для раненых с Майдана бесплатно. В это время жил и остается до сих пор в семье этнических украинцев, которые эмигрировали больше 20 лет назад. Они же и уговорили его задержаться в Польше подольше - Сергей говорит, что планировал уехать через 2-3 недели после выписки. «Убедили, мол: побудь еще, побудь. С другой стороны, я понимал, что если бы поехал в Украину, то забросил бы это дело (разработку ноги – авт.), и, наверное, было бы еще хуже, потому что дома не до того. А здесь тихо, спокойно, и я долечу ногу», - рассуждает парень. Ту же левую ногу повредили ему милиционеры еще на Банковой – тогда он не послушал совета врача воздержаться от ходьбы, а в феврале травма наложилась на травму, и ситуация усложнилась.
Друзья говорят Сергею - ему еще повезло, что 18-го все произошло так быстро и он отделался повреждением колена. «Может, они и правы - ведь тогда, не смотря на то, что было страшно, я бы домой не пошел. И не отсиживался бы где-то, а пытался быть в центре событий. И, возможно, все закончилось бы иначе», - считает активист.
«Удовольствие от жизни больше, чем от боли»
Владимир Бондаренко, 42 года, режиссер
Бондаренко бывал на Майдане каждый день. Его фильмы про освободительную борьбу 19-20х годов «крутили» на экране главной сцены. Бондаренко снимал все «горячие» моменты Майдана, начиная с 1 декабря, пытался участвовать во всех событиях.
Он вспоминает, как 19 февраля ночью, когда уже пылал Дом профсоюзов, стоял со щитом на передовой, закрывая людей от летящих гранат и пуль, и как защитники Майдана дружно пели песню «Ой на горі женці жнуть». Даже успел снять пение на видео - а уже через 15 минут почувствовал резкую боль в левом боку. В бедро попала пуля 12-го калибра. На «скорой» Бондаренко доставили в БСП, где он за несколько часов перенес 3 операции.
«С первого раза пулю не нашли – только почистили рану», - вспоминает активист. Где-то через час после операции он сам почувствовал, что пуля находится с другой стороны, справа. Ее извлекли, снова почистили. «Когда меня везли уже после второй операции, прибежал главный нейрохирург и сказал, что у меня перебит позвоночник - вытекает лимфа. Если вытечет лимфа, начнется заражение, и я умру просто от менингита. Тогда меня срочно направили на МРТ и сделали третью операцию, которая спасла мне жизнь: грубо говоря, заклеили мне позвоночник», - рассказывает Бондаренко. То, что происходило после этого, он помнит плохо: сильные боли мешали воспринимать события.
Жена Бондаренко Юлия рассказывает, как в киевской больнице помогали волонтеры, а еще – об очень добром отношении со стороны персонала. «Сначала мы покупали лекарства, потом нам объяснили, что очень много лекарств, целая комната была завалена - и если нужны какие лекарства, то можно брать. И еду приносили, молодцы, конечно, с самой лучшей стороны себя показали люди», - говорит Юлия, для которой такое отношение стало приятной неожиданностью.
Платить за лечение практически не пришлось. «Первый раз еще, наверное, по инерции сунули какие то деньги хирургу в качестве благодарности - он не сопротивлялся, но и не требовал ничего. А когда уже Владимиру Ивановичу, нейрохирургу, пытались что-то заплатить после 3-й операции, он сказал: «Выйдите из кабинета! Если вы дадите мне деньги, то я к вам больше не подойду»», - шутя, конечно, отмечает Юлия - но врач дал понять, что взятки ему не нужны.
Между тем, у Владимира все же начался воспалительный процесс – ему нужна была помощь зарубежных врачей. Юлия рассказывает, как Польша и Чехия отказались принимать режиссера на лечение – слишком тяжелый был случай. Ждали ответа от Германии или Израиля. Первым стал Израиль.
«Его отправкой занимались помощница Богомолец и Наташа Попова, и еще куча народу. Они вели переговоры с больницами. У нас не хватало каких-то разрешений, и мы нервничали, потому что время шло, а у Володи температура держалась37,5-37,6, мучили боли, гной начал идти из раны - очень тяжелое состояние», - вспоминает Юлия. 6 марта наконец-то дали положительный ответ, и на следующий день Владимир и еще 8 раненых вылетели в Тель-Авив военным самолетом.
В Израиле сложилась сложная ситуация с финансированием. Активистов отправили в Израиль, не дожидаясь окончательного решения вопроса с оплатой. В конце концов, «Фонд Приірпіння» выделил недостающую сумму на лечение и реабилитацию.
В Израиле Владимира повторно прооперировали еще дважды – сначала собирали кости, затем боролись с инфекцией. Активиста поразило отношение врачей.
«Я когда попал в Израиль, то решил, что меня обманули, и я где-то возле Одессы нахожусь, - усмехается недавний пациент клиники «Герцфельд» в г. Хедера - Много русскоязычных и украиноязычных. И отношение очень личное, душевное, как к родному: "Вовочка, как ты, что ты, потерпи, мол», - с признательностью вспоминает режиссер. У него были очень сильные боли, которые мог заглушить только наркотик - мужчина переживал, что может стать наркоманом. Ему давали морфин.
Как и в других местах, очень помогали волонтеры. Среди них были как светские, так и религиозные иудеи. «Ребята просто делали всё, что могли – тратили деньги и личное время, сидели с нами, даже утки выносили», - говорит режиссер. Когда майдановцы начали восстанавливаться, их возили на экскурсии – в Тель-Авиве в старый город, в Иерусалим, постоянно устраивали пикники - чтобы пациенты не скучали, вместе с ранеными садили деревья в честь «Небесной сотни». Владимир, хотя и много пропустил, так как долго оставался лежачим, передает огромную благодарность всем израильтянам, которые даже в ущерб своим семьям и детям проводили время с украинцами.
Соседом Бондаренко по больнице был Роман Пятковский, которому врачи «Герцфельда» буквально спасли жизнь. «Мы с ним с БСП были вместе. У Ромы похожее ранение, тоже вытекала лимфа - буквально перед выездом он лежал уже у реанимации, и у него начался менингит. В таком состоянии его отправили в Израиль. Я не знаю, что сделал врач - ему говорили в Украине, что он 100%-ный инвалид, ходить не будет никогда, и писаться, простите, только в кулечек всю жизнь – «веселая» перспектива была у пацана, - до сих пор удивляется Владимир. - Теперь Роман ходит, он абсолютно самостоятельно, сам нормально ходит в туалет, полноценный парень, только хромает».
Владимир снова подчеркивает - волонтеры в Киеве очень своевременно организовали отправку раненых: еще 2-3 дня, и Романа могло не быть в живых.
К сожалению, один из его соседей по БСП, 26-летний Артем Мазур, не дождался всего нескольких дней до отправки в Израиль – умер в реанимации, не выходя из комы.
«Из тех, что прилетели со мной – все, слава Богу, живы и здоровы, - заключает Владимир. И тут же поправляет себя: - Только Артем Запотоцкий еще борется. Я с ним встречался там, у него очень жестокое ранение, задета верхняя часть позвоночника. Он пока сидячий, ниже живота ничего не чувствует. Но все равно парень борется, надеется. В Израиле другая медицина: если ты ничего не можешь - значит, тебе надо, наоборот, много работать. И его заставляют ходить, там лишней жалости нет. Он надеется, он смотрит на нас - мы ведь начали ходить, хотя у нас тоже травмы позвоночника».
Сегодня Бондаренко чувствует себя здоровым, хотя рана еще болит. Врачи говорят, что это продлится еще как минимум два месяца, но может и до полугода. Он крепится: «Важнее всего жить и чуствовать себя нормальным человеком, несмотря ни на что. Сажусь за руль, вожу автомобиль, хотя и тяжело. И тем не менее, знаешь, удовольствия от жизни больше, чем боли».