В рамках проекта публичных лекций polit.ua при поддержке посольства Франции в Украине состоялась лекция бывшего депутата Европарламента, французского философа и историка феминизма Женевьевы Фресс о восьмом марта. Тема лекции: «Праздник женщин – кому он нужен сегодня?».
К сожалению, работа переводчика была настолько плохой, что даже не переводилась, а пересказывалась «близко к словам» Фресс лишь примерно треть лекции. Поэтому не представляется возможным опубликовать собственно конспект лекции. Но вполне реально повторить за лектором два вопроса, сформулированные в лекции, и ответить на них, основываясь на украинском материале общественных отношений. Украинский материал тут важен потому, что наше общество, фактически, пропустило 1968 год, и различие между словесными конструкциями «День Женщины» и «День женщин» воспринимается в нашем обществе несколько иначе.
Итак, первый вопрос лекции: какое значение имеет выделение из праздника восьмого марта двух смыслов – Дня Женщины и Дня женщин?
Массовый отказ людей от гражданских прав в нашей стране – явление искреннее и логичное. Естественно, отказ, заявленный не прямо, а посредством красноречивого бездействия.
Тут не в чем обвинить правящую клику, какими бы антидемократическими ни были её убеждения. Люди сначала забывают о том, что они граждане, и только потом появляется правительство, чья основная забота – представить такое забытьё в качестве осознанно выданного обществом правительству мандата на проведение политики вопреки правам граждан, вопреки свободе вообще.
Легко увидеть такой порядок «нивелирования гражданственности (от людей к правительству) на примере превращения восьмого марта из Дня женщин в День Женщины.
Это кричащий пример того, что не правительство или власть имущие в широком смысле порождают игнорирование прав людей. Нет, люди добровольно, упрямо заменяют гражданственность в себе – вещь тонкую и требующую постоянной работы и над собой и над своим окружением – вещами более грубыми, а уже потом эти грубые вещи становятся правительственной повседневностью.
Посмотрите, как женщины в нашей стране сводят восьмое марта скорее к смыслу слова «самка», чем слова «человек»; скорее к смыслу слов «мужское внимание», чем слов «гражданское равенство». И кто после этого виновен в том, что нынешняя правящая клика – это один большой сексистский стереотип, на обнажённом до неприличия теле которого Анна Герман работает фиговым листочком?
Разве кто-нибудь вынуждал женщин игнорировать тот факт, что мужчины до сих пор в нашем обществе являются субъектами успеха и обеспеченности, а женщины становятся такими субъектами лишь постольку, поскольку им повезёт завести известные близкие отношения с мужчиной?
Ни одна проблема не может быть решена до тех пор, пока не станет политической проблемой. Однако именно женщины максимально стараются, чтобы проблема гражданского равенства не превращалась в политическую проблему.
Стараются, чтобы эта проблема осталась в рамках мечты о хорошем муже.
То есть чтобы удачное замужество – путь из самки в княжны – был и дальше единственным надёжным способом женщины обеспечить себя. Чтобы укоренённость женщины на этом пути увеличивалась с рождением ею детей. Чтобы жизнь женщины вообще зависела от мужчины, но чтобы мужчина при этом не забывал, кто мать его детей, кто его мать, кто его дочь, – не забывал о долге перед Своей Женщиной, кто бы ею ни являлся на том или ином этапе жизни мужчины, в том или ином коллективе, в котором мужчина состоит, и даже в той или иной ситуации.
Феминизм в украинском или, лучше сказать, послесоветском его прочтении заключается в отчаянной борьбе женщин за мужское внимание и, таким образом, в отказе от борьбы за равенство или любое другое гражданское благо.
В отказе от борьбы за человечность: наши женщины en masse, по-видимому, согласны с тем, что их удел – функции: женственность, материнство и красота (в том смысле этого слова, который привлекает внимание самца).
Обилие самцов с «данью» в виде цветов и подарков перед восьмым марта и в этот день, а также общая леность нашего народа позволяют сказать, что такой феминизм вполне искренен и логичен.
Забавно, что и всё наше общество ведёт себя, как вот такие женщины: ожидает самцов с «данью» (пакет гречки, надбавка к пенсии, инфраструктурные проекты), причём строго по календарю – ко дню выборов. Прав был Шарль Фурье: «Степень свободы того или иного народа измеряется степенью свободы женщин».
Впрочем, эти слова Фурье следует ещё и перевернуть: стремление к свободе того или иного народа измеряется стремлением к свободе женщин. К чему стремятся наши женщины? Удачно выйти замуж. К чему стремится наш народ? Удачно вступить в Евросоюз. Чего хотят наши женщины? Чтобы мужчина обеспечил. Чего хочет наш народ? Чтобы президент обеспечил. Так сказать, «государственное поведение» нашего народа есть воспроизводство поведения большинства женщин по устройству собственной судьбы. Вот почему условия жизни в Украине делают ситуацию с восьмым марта гораздо более радикальной, чем это обычно представляют: вопрос о том, что это за день, есть вопрос о том, как мы, общество, хотим жить.
Это день, посвящённый Женщине, столь любимой всяким фашистом, в том числе и действующими руководителями нашего государства? (Естественно, слово «фашист» тут в значении 1968 года, а не 1919 года). Или это день, посвящённый женщинам, солидарность которых в «войне полов» гарантирует им человеческий статус и гражданское равенство, превращает их из существ, способных рожать и ублажать, в людей, способных жить самостоятельно и уважаемых за свою индивидуальность, а не хорошее исполнение ролей, производных от роли самки?
Соответственно, вопрос: как мы, общество, хотим жить?
Так, чтобы радовать наших дорогих фашистов? Или так, чтобы между индивидуальностью и судьбой гражданина в Украине не было драматического разрыва, и унижающего, и, в конечном счёте, убивающего?
Таким образом, можно понять, что тема лекции Фресс «Праздник женщин: кому он нужен сегодня?» является, на самом деле, не только острой, но и почти экстремистской по отношению к сложившемуся в нашей стране, да и во всём «советском мире» общественному порядку.
Нынешний формат восьмого марта – это одна из вершин присущего бывшему советскому народу фашизма (подчёркиваю: в значении 1968 года, а не 1919 года). Фашизма, который в принципе не может допустить демократическое устройство государства. Это означает, что против демократии, гражданственности в нашей стране воинствует сам народ, его привычки жить и полагаться на самца, а не какая-либо правящая клика. Клики «правопреемствуют» идеалам большинства.
Второй вопрос лекции Фресс: как быть с коммунистической основой Дня женщин? Ведь это был День трудящихся женщин, а значит…
Всё вокруг восьмого марта очень усложнено: уже более 40 лет продолжаются споры о происхождении праздника. В сущности, такая же ситуация и со словом «феминизм», а именно: выяснить, когда это слово появилось впервые, практически невозможно. Фресс ассимилирует споры о происхождении праздника восьмого марта и споры о происхождении слова «феминизм».
Считается, что автором термина «феминизм» стал Шарль Фурье, который и широко применял новые слова, и разрабатывал тему гражданского положения женщин. Однако в 1870 году Александр Дюма-сын, размышляя о разводах, употребил раньше, чем Фурье, слово «феминизм».
Фресс обнаружила, что ещё раньше, в 1860-х годах, это термин присутствовал в медицинских справочниках и характеризовал болезнь, при которой мальчики переставали развиваться. Таким образом, Фресс делает вывод, что в 19-м веке слово «феминизм» применялось для описания мальчиков, которые как девочки, и девочек, которые как мальчики.
На этот контекст употребления слова «феминизм» следует наложить контекст борьбы обществ за свободу.
Во Франции вопрос о феминизме является демократическим вопросом. После Французской революции новые власти и общество говорили «да» равенству, но «нет» смешению полов. Революционеры настаивали на неизменности прежних представлений о роли женщин и выступали категорически против исчезновения гражданской разницы между представителями полов.
И это несмотря на то, что ещё в 30-е годы 19 века доминирование мужчин стало предметом обсуждения. Несмотря на то, что и в 18-м, и в 17-м веках философами разрабатывалась тема равенства полов.
Таким образом, столетие борьбы за демократию во Франции стало столетием продолжения угнетения женщин. Столетием споров, конфликтов, распрей вокруг всего того, что сейчас называется словом «феминизм».
Есть ли смысл устраивать сейчас такие же распри вокруг восьмого марта?
Фресс говорит, что вообще не важно, откуда этот праздник. Коммунистический он или буржуазный. Западный он или советский. В 1970-х годах этот день получил международное признание. И если он позволяет обращать внимание на проблемы женщин, то это okay. А проблемы в положении женщин, вызванные именно тем, что они – женщины, существуют и сейчас. За двести лет во Франции женщины получили некоторые права. Ныне Европейский Союз строго предписывает своим членам обеспечивать профессиональное равенство. То есть права как таковые есть, однако обладать правами – не значит правами пользоваться. Сейчас во Франции 80% бедных – это женщины. Различие в доходах женщин и мужчин составляет 27% в пользу мужчин. В других странах ситуация ещё более удручающая. На территории многих государств женщины и девочки до сих пор не могут получить образование и жить независимо от мужчин своей семьи. Недавно в Судане были арестованы женщины, протестовавшие против изнасилований и бездействия властей.
И если это есть, то зачем из-за воспоминаний о Кларе Цеткин или красном интернационале лишать женщин дня, в который они могут заявить о том, что «война полов» и эксплуатация продолжаются?
Логика общественного развития требует прекратить споры о происхождении этого праздника и его дискриминацию по политическим мотивам. Это должен быть День женщин. Именно так: День женщин, а не День Женщины.
Фресс говорит, что если восьмое марта производит мощные объединительные тенденции для женского движения, то следует этим пользоваться. И никогда нельзя соглашаться на то, чтобы женский вопрос сопровождался ещё какими-то вопросами.