«Уличные дни» (или «Прогульщики») грузинского режиссера Левана Когуашвили – одно из важнейших событий в кино на постсоветском пространстве. С появлением Когуашвили и Георгия Овашвили (взявшего гран-при на «Молодости» в прошлом году за свой фильм «Тот берег») начали говорить о возрождении грузинского кинематографа, неореализма, в частности. Сам Когуашвили в интервью говорит, что действительно любит фильмы итальянского неореализма, и, судя по самой картине, вдохновляется работами Витторио де Сика, Росселини и других мастеров этого жанра.
Эта конкурсная картина – рассказ о современном режиссеру поколении грузин, которое он нашел в плачевном состоянии по возвращению из Нью-Йорка, где учился в киношколе. Главный герой, Чеки, великовозрастный бездельник и наркоман, потерявший, кажется, все в этой жизни – семью, достоинство, принципы. Как ни странно, у него много друзей – таких же взрослых людей, подсевших на иглу и околачивающихся возле местной школы в поисках дозы. Семья Чеки находится на грани бедности – жена много работает, чтобы сын имел возможность ходить в школу, в то время как она не может справиться с выплатой кредита. Они бы попросили помощи у одноклассника Чеки – министра, но он не желает преодолевать огромную пропасть, образовавшуюся между бедным и богатыми слоями населения.
Несмотря на гнетущую атмосферу, которая как будто населяет каждый уголок показанного в фильме города, «Уличные дни» не смотрятся тяжелым фильмом, который вытягивает лишь сильная социальная позиция. Это, в первую очередь, действительно талантливое кино, сделанное с любовью и человечным отношением к персонажам. Когуашвили не предает этих людей анафеме: они – все-таки часть его жизни, его друзья, одноклассники, соседи, он их даже жалеет, в то же время показывая, к чему может привести подобный распад личности.
«Високосный год» – фильм мексиканского режиссера Михаэля Рове, получивший приз «Золотая камера» за лучший дебют на Каннском кинофестивале.
Лаура – молодая девушка, ведущая совершенно заурядный образ жизни: недавно переехала в город, работает, смотрит телек, ест полуфабрикаты, врет маме и ходит на свидания. Все, кроме последнего, не подчинено какой-то цели – все это девушка делает по инерции, с отсутствующим видом, закатывая действия в рутину, наскучившую даже таракану в ее квартире.
На свидания же, как выясняется впоследствии, Лаури ходит с особой целью. Будучи травмированной в детстве, она не в состоянии жить полной жизнью, она ищет выход из этой травматической точки, боль в которой копилась в ней с 12 лет, через секс. И в один прекрасный день она находит того, кто сможет дать ей то, что она искала, и, подобно героине Катрин Денев в фильме Бунюэля «Дневная красавица», Лаури понимает, что ее выход – в садомазохистских отношениях, которые смогут высвободить ее из оков собственной сломавшейся психики. Впрочем, молодой человек Артуро, который «помог» ей подобрать ключ к собственному подсознательному, не готов пойти до конца, и развязка окажется гораздо менее трагической, чем на то рассчитывала героиня.
Удивительно было после просмотра фильма, в котором много жестких сцен, познакомиться с его режиссером, Михаэлем Рове, скромнейшим и очаровательным человеком, который поведал желающим подробности о съемках фильма. Если коротко, то у него не было денег на фильм, а был лишь сценарий, который прошел через огонь и воду, через людей разной степени адекватности, и все-таки нашел воплощение в фильме «Високосный год», который снимался в одной квартире, одной камерой с использованием длинных планов, и со многими проблемами. Тем не менее, фильм был снят, и попал в Канны, где и выиграл приз. Бюджет фильма – около 200 тыс. долларов. Выводы делайте сами, господа украинские кинорежиссеры.
И еще один отсмотренный мною фильм из конкурсной программы – польский «Линч», основанный на реальной истории о том, как жители одной деревни совершили самосуд над насильником-рецидивистом, терроризировавшем деревню долгое время. Не находя поддержки у местной полиции, и будучи не в состоянии превозмочь менталитет, который приказывает не лезть не в свое дело, жители не сразу решились на этот нелегкий поступок.
Впрочем, легальное правосудие в долгу не остается и арестовывает участников линчевания и судит их, как убийц. Вопрос в том, где они были раньше, и насколько правомерным может оказаться вопрос о вендетте во время, когда служители Фемиды не выполняют своих служебных обязанностей, остается открытым. Фильм «Линч» убедительным, хоть не всегда ловким образом нам об этом напоминает.
Удалось посмотреть одну внеконкурсную картину из программы «Новое российское кино». Скажем честно, если раньше от словосочетания «новое российское кино» бросало в холодный пот и вспоминался Раскольников, то в этом году интуиция не подвела – российское кино начинает преображаться.
Ярким примером в пользу последнего тезиса стал фильм Алексея Федорченко «Овсянки», получивший два приза на Венецианском кинофестивале и главный приз на кинофестивале в Абу-Даби. Овсянки – это маленькие птички, которых мужчина по имени Аист берет с собой в странное путешествие с неким Мироном, жена которого недавно умерла. По старой языческой традиции, которая все еще соблюдается в этих дивных краях, тело мертвого человека должно быть сожжено, а пепел сплавлен по реке. Мирон и Аист едут туда, куда молодожены ездили в свое время в медовый месяц, чтобы совершить этот обряд, а по дороге туда и обратно им предстоит встретиться с собственными воспоминаниями, тесно сопряженными с воспоминаниями, которыми полна земля, по которой они ступают.
«Овсянки» смотрятся на одном дыхании, этот фильм сплетен из тончайших нитей, которые не просто видишь, их чувствуешь на экране, боишься даже вздохнуть во время сеанса. Наконец-то в России появился режиссер, который додумался не вылавливать из недр таинственной русской души весь этот пугающий хлам, в который русского же человека принято окунать еще со времен Достоевского. Федорченко копает еще глубже, в хтонические ткани, которые еще не обожжены порочной дихотомией «добро» и «зло», которые находятся лишь между жизнью, смертью и любовью, которая все это объединяет. В этом плане «Овсянки» – полная противоположность «Високосному году»: во втором вырывающееся наружу бессознательное принадлежит одному человеку, в первом – функционирует в масштабах всего человечества.
Современному человеку все эти объяснения могут показаться чуждыми, ведь мы погружены в гораздо более сложные и, в связи с этим, поверхностные отношения, вследствие которых редко затрагиваются наиглубочайшие струны человеческой души. Федорченко же не объясняет, а заставляет прочувствовать в себе эти струны, чрезвычайно осторожно заводя в необычный мир коллективного бессознательного, берущего начало, по версии режиссера, от народа Меря. В связи с этим эффект от просмотра «Овсянок» похож на состояние, в которое входишь, слушая оперу Мартынова «Дети Выдры» (такая счастливая возможность представилась нам на Гогольфесте) – и то, и другое предназначены не для конкретного народа, с территории которого взят материал, а для каждого человека, внутри которого натянута эта самая жила – чистая, не затронутая никакими религиями и умеющая чувствовать по-настоящему.