Георгий Владимирович, вы — киевлянин, жили и учились в Киеве, вы не крымский татарин и не мусульманин, насколько я знаю. Что вас связывает с Меджлисом крымскотатарского народа?
Более 10 лет я являюсь помощником Мустафы Джемилева. Для меня этот человек — герой нашего времени, равных которому нет в мире.
Джемилев об энергоблокаде Крыма
Как адвокат, я считал важным отдавать долг своей стране и гражданам, поэтому вел много дел, связанных с запретом экстрадиции в Россию наших граждан, с убийствами, с нарушением прав крымских татар еще до аннексии. В этом была моя жизненная цель. Поэтому я был адвокатом Меджлиса, адвокатом Мустафы Джемилева.
Когда началась аннексия, я первым объединил адвокатское и правозащитное общество с целью защиты наших граждан. Мы решали такие проблемы как: перевод бизнеса, порядок действий на оккупированной территории, предоставление адвокатской защиты во время аннексии, эвакуация граждан и документации.
Моя цель сегодня - как в парламенте, так и по жизни — защищать права граждан в Крыму. Я воюю за нашу территориальную целостность. Поэтому когда стало ясно, что в Крыму не будут проходить выборы, Меджлис крымскотатарского народа представил своих кандадатов политическим партиям, чтобы они взяли их в свои списки.
Почему одни представители Меджлиса попали в Раду по спискам БПП, а вы — по списку «Народного фронта»?
Мы обратились практически ко всем фракциям в парламенте. Это были «Народный фронт», «Радикальная партия», «Блок Петра Порошенко», партия Юлии Владимировны, насчет «Самопомощи» не уверен — шли переговоры, но они так и не были закончены. [Мы обратились ко всем], кроме, конечно, «Оппозиционного фронта» и каких-то других.
«Блок Петра Порошенко» подтвердил, что готов взять двоих представителей Меджлиса. «Народный фронт» - одного. «Радикальная партия» сообщила, что готова взять двоих представителей, но их почему-то «забыли» внести в список. Хотя были согласованы кандидатуры. БЮТ отказался брать представителя. Потом они поясняли, что понимали, что их рейтинг очень маленький и что они не пройдут. С «Самопомощью», как я говорил, не было договоренности.
Поэтому так получилось, что три представителя Меджлиса [оказались в Раде]. Двое — это глава Меджлиса крымскотатарского народа Рефат Чубаров и лидер крымскотатарского народа Мустафа Джемилев — попали в «Блок Петра Порошенко», а я попал в «Народный фронт».
Но вообще Крым в Раде представляет больше депутатов. Сейчас депутатом стал Дмитрий Белоцерковец из Севастополя, можно вспомнить Юлия Мамчура, который хорошо себя показал во время аннексии, когда защищал аэропорт «Бельбек», можно назвать еще несколько фамилий. Как много депутатов, по вашей оценке, готовы бороться за Крым в украинском парламенте?
Готовы бороться и борются — это большая разница. Я думаю, что весь парламент готов бороться. Даже «Оппозиционный блок» голосовал за переименование аэропорта Симферополя в честь Амет-Хана Султана, за что большое спасибо Вадиму Зиновьевичу Рабиновичу. Именно его голоса дали необходимые 226 (там было примерно 240, из них 20 голосов «Оппозиционного блока»). Поэтому я думаю, что весь парламент готов. Но я не видел много людей, которые ставят [борьбу за Крым] своими целями и задачами. Потому что если ты занимаешься всем, то, соответственно, ты не занимаешься ничем.
Я четко знаю свои задачи на месяц, даю отчет обществу, стараюсь их выполнять. Среди таких задач — создание правоохранительных органов Крыма [с офисами на материковой территории]. Я выходил десятки часов в прокуратуру, чтобы создать прокуратуру Крыма. И мы создали в Генеральной прокуратуре отдел по защите прав и свобод граждан на оккупированной территории. Создали МВД Крыма, полиции. Фискальную службу Крыма. Результатом такой работы является механизм защиты прав граждан на оккупированной территории.
С другой стороны, я был автором большинства законопроектов, где мы внесли уголовную ответственность за нарушение прав наших граждан в Крыму. Я непосредственно занимаюсь этим вопросом, правами крымских татар, в комитете по правам человека. На международной арене я выступаю в ПАСЕ, где, как вице-президент Европейской народной партии, поднимаю вопросы защиты территориальной целостности Украины. Ну и как специализация — это уголовно-правовая защита, там, где я профессионал. Соответственно, наши юристы и правозащитники отслеживают всех нарушителей прав крымскотатарского народа.
Мы подали заявления против судей, которые работают в Крыму, которые захватили власть вместо того, чтобы защищать граждан. Судьи — это защитники прав граждан, а они перешли работать на оккупанта. А сейчас именно Россия уничтожает наш народ, нашу страну. Поэтому мы вычислили каждого, его имущество. Такая же ситуация по сотрудникам прокуратуры в Крыму, милиционерам, работникам СБУ — это та работа, которую мы делаем.
Работа большая, но ответственность за аннексию по-моему, еще никто не понес. Есть под подозрением несколько человек — Галичий, Ганыш, но судебных решений еще нет.
У нас есть стратегия и тактика. Безусловно, не все механизмы, особенно правоохранительных органов, работают так, как мне хотелось бы. Но какая была цель в Крыму? У них (россиян, - ред.) была цель, чтобы лозунг «Украина продала Крым» звучала везде. Они говорили: «Что вы переживаете? Мы уже договорились. Идите работайте на госслужбу, никто вас не тронет. Видите, все ездят на Украину и никого не трогают».
А тут — раз! - и поменялась стратегия. Во-первых, на сегодняшний день были задержаны четыре человека, которые совершили действия, имеющие, по мнению прокуратуры, состав уголовного преступления. И как только лица были задержаны и помещены в следственный изолятор, в Крыму заговорили по-другому. Они начали задумываться.
То же самое касается транспортной блокады. Я был автором закона, который ввел уголовную ответственность за незаконное пересечение границы с умыслом нанесения ущерба государству (ст. 332-1 Уголовного кодекса). Абсолютно свободно заходили турецкие судна в Крым, доставляли товары, вели свою деятельность. За время моей активности мы задержали 10 суден, 4 арестовали.
Физически?
Да, физически арестовали 4 корабля. Другие были отпущены, потому что на тот момент не было доказательств, не смогли во время обыска найти документы, не смогли доказать факт въезда. Потому что мы получаем информацию из специальных спутниковых систем, видим, что они заходили в Крым, но нам по закону нужен пакет документов, что они пересекали границу. Это некая юридическая казуистика.
Во всех случаях, как на зло, отказывала память у капитана, не могли найти бортовые журналы, обыски проходили по несколько дней иногда. В конце концов документы находились, поэтому [часть кораблей] были задержаны. На сегодняшний день мы нашли другие правовые методы, возможности... Я думаю, что мы сегодня будем задерживать те судна, которые нарушают, даже за территорией Украины.
И в сам Крым сегодня большая проблема заказать судно. Потому что они понимают, что автоматически на них будет открыто уголовное производство, и это судно будет подлежать конфискации.
Так называемый Верховный Суд Крыма запретил работу Меджлиса. Что этот запрет значит для крымских татар на практике?
В России сегодня царит беспредел, который ничего общего ни с юриспруденцией, ни с правами человека не имеет. Никакие действия в рамках права там не применяются.
Например, ни в одной стране мира нет закона, который можно распространить на прошлое. Так судят большинство политических заключенных в Крыму за то, что до момента российской юрисдикции над Крымом (которую мы не признаем), они вышли на защиту Конституции Украины. Так судят Ахтема Чийгоза и других.
С точки зрения реальности, а не правовых последствий, они все время вели себя как агрессоры. Они арестовывают наших граждан. У нас есть большое количество людей, которые пропали без вести, которых мы нашли с признаками пыток (по всей видимости речь идет об одном случае — убийстве Решата Аметова в 2014 году, - ред.). Человека нашли с выколотыми глазами. И этого человека в последний раз видели, когда он выходил на одиночный протест против аннексии Крыма. [Они] действуют жесткими, бандитскими методами.
С запретом Меджлиса ничего не поменялось, просто они в очередной раз показали свое лицо. Мы будем жестко реагировать на эти вещи.
Кого это (запрет Меджлиса, - ред.) коснется, для чего это сделано? Это коснется практически каждого крымского татарина. Потому что Меджлис — это не 33 человека, которые являются членами Меджлиса. И даже не 2500 членов региональных Меджлисов. Это каждый человек, который избирает членов Курултая и Меджлиса. И, соответственно, он является преступником по мнению так называемых крымских властей.
Фактически их цель — запугать весь народ, заставить их замолчать, предать свою страну, что на сегодняшний день у них не получается. И Россия в шоке, потому что не работают доводы. Они не могут «задушить» безоружных людей, [которые остались] без средств существования и без государственной поддержки.
Но при этом они показывают, что если идешь на сотрудничество с российской властью, то нет проблем. Есть два члена Меджлиса, которые перешли на сторону россиян. Как к ним относятся другие члены Меджлиса?
Я не хочу комментировать вопросы отношения внутри Меджлиса — это будет не совсем корректно. Меджлис един. Есть отдельные случаи, когда люди пугаются, поддаются соблазну. Их тоже можно понять, с одной стороны. С другой стороны, у Меджлиса жесткая позиция. Крым — это Украина. Путин захватил Крым, и он им подавится. Россия распадется именно из-за аннексии Крыма. Мы будем воевать за свою родину. Нет другой родины у крымских татар, как и у караимов и у крымчаков.
Кстати, мои корни — это крымчаки. Их осталось всего несколько десятков человек в Украине. Это коренной народ Крыма, точно такой же, как крымские татары. Для меня это тоже очень важно, и это моя боль. Не только потому, что я занимаюсь правами человека. Не только потому, что я знаю, как больно всем тем людям, которые столько воевали, чтобы вернуться в Крым. Для меня это вопрос чести и совести. Я, безусловно, буду воевать дальше.
Когда вы говорите «воевать» - вы имеете ввиду вооруженные действия или дипломатические какие-то? Информационные, политические?
Самая мелкая стадия войны — боевые действия. Война проходит в юридическом поле, в международном поле, в форме уголовного преследования виновных лиц. Война проходит в экономической фазе. Мы видели, как русские использовали Крым для подрыва экономики Украины. Куда делись украденные наличные деньги из Нацбанка в Крыму? Несколько миллиардов.
Не знаю.
По моей информации, они «случайно» попали на территорию Украины, а потом пошли конвертироваться в доллар, что автоматически повысило курс доллара. (Утверждение довольно спорное, но тем не менее, мы его тут приводим, - ред.).
Куда шли транспортные средства с контрабанды, которые при сопровождении ФСБ разгружались прямо в порту Евпатории и въезжали на территорию Украины и тем самым подрывали целые рынки?
Привлечены ли к ответственности компании, которые пользовались ситуацией с аннексией и показывали, что они платили сумасшедшие налоги в Крыму, а потом просили, чтобы государство им эти деньги вернуло? Только проблема в том, что аннулированная база данных [крымских налогоплательщиков], которая считается уничтоженной, уничтожена не до конца. Тот программист, который ее уничтожал, себе на флешке оставил копию, и она сегодня есть в распоряжении правоохранительных органов.
Поэтому, поверьте, они разрабатывают стратегии. Посмотрите, как Россия вводит санкции против Евросоюза? Она пыталась в каждой стране найти уязвимое место. Например, американские окорочка. Как вы думаете, Россия может добавать золото-бриллианты, производить дизель-бензин, а вот курей выращивать она не умеет? Для них было важно, чтобы кто-то пошел на эту удочку. Называют это «партнерскими отношениями». [Начинают закупать] в Польше яблоки, в Америке курицу, в Дании свинину. А потом в один момент говорят: «Ах так! Вы не покупаете наши самолеты? Вы не подписываете нашу резолюцию? Вы не признаете референдум в Крыму? Россельхознадзор вам запретит [поставки товаров на российский рынок]». Это механизмы давления.
Сегодня европейское общество начинает понимать, что это не бизнес-партнерство было, а попытка посадить на удочку какую-то страну и потом на нее давить. Так они работают. Они вкладывают в лоббизм в Европе сотни миллионов долларов постоянно. Russia Today, фонд России... Они пытаются таким образом владеть миром. И Путин, по некоторым оценкам, сегодня считается самым влиятельным человеком в мире. Свою влиятельность он поддерживает таким образом: войнами, финансами, шантажом.
Но можно ли оспорить решение российских властей о запрете Меджлиса сперва на уровне российского законодательства, затем на международном уровне?
Давайте разделим этот вопрос, разберем его.
Первое: ничего нового мы не узнали. Гонения на Меджлис идут достаточно давно, и отбор имущества, и каждый член Меджлиса на учете, и ФСБ, и задержания, и аресты. Все это происходило раньше и будет происходить, я думаю, дальше. Только сейчас есть юридический документ.
Кто вынес этот документ? Коллегия судей, в отношении которых по моему заявлению возбуждено уголовное производство. Они получили подозрения, их имущество арестовано, они находятся в розыске. То есть группа бандитов решила между собой запретить Меджлис. Вот что с точки зрения украинского права происходит.
С точки зрения международного права они вынесли документ. Есть юрисдикция Европейского суда по правам человека, которая дает возможность оспаривать действия в России и признать Россию нарушителем конвенции по правам человека.
И платить коменсации.
Не только в компенсациях дело. Дело в том, что каждый подобный документ за собой рождает последствия. Санкции — это многомиллионные, если не многомиллиардные убытки для стран. Но они защищают более серьезные ценности. И такое решение Европейского суда по правам человека может нанести серьезный удар по Российской Федерации. Они должны задуматься. Я надеюсь, что какой-то здравый смысл восстановится, и как-то они отменят это дурное решение — абсолютно незаконное, нарушающее права наших граждан...
Для чего сделали этот документ? Постоянно прокуратура придумывала какие-то статьи в Крыму — то за грабеж заправки, то за связь с Мустафой Джемилевым. Очень показательно сейчас отказали в определенных ходатайствах адвоката Полозова по замглавы Меджлиса Ахтему Чийгозу в связи с тем, что он «находится в тесной связи, в общении с Мустафой Джемилевым и Рефатом Чубаровым». У адвоката был резонный вопрос: «Скажите, а это в СИЗО Мустафа и Рефат приезжали или Ахтем по ночам приезжает в Киев пообщаться, попить кофе?» Это полный бред.
[Теперь] им не надо искать какие-то статьи кодексов. Достаточно сказать: он общался с Меджлисом, дома лежала книжка Мустафы Джемилева или еще кого-то. Статья предусматривает до пожизненного.
Хорошо. У нас онлайн-интервью, вот мне принесли вопрос читателя. Спрашивают: «Почему вы воздержались во время голосования за снятие неприкосновенности с Игоря Мосийчука с дальнейшим привлечением к уголовной ответственности?»
Мы очень часто принимаем решения эмоционально, потому что нам что-то кажется. Мы видим видео, что инопланетяне нападают на страну, и кто-то может схватить ружье и начать стрелять в небо. Я — юрист и адвокат. Когда я вижу какие-то вещи, то я начинаю их анализировать с юридической стороны. Я не говорю, виновен Мосийчук или невиновен — это должен установить суд. Но парламент должен сам не нарушать закон.
Во-первых, сами представления, в чем обвиняется Мосийчук, не были розданы депутатам. Соответственно, нельзя было прочитать, задать вопрос.
Второе: к видео любого формата я отношусь очень осторожно, потому что с новыми технологиями можно сделать любое видео, особенно звук к видео. Я не утверждаю, ч что оно поддельное. Но оно не может быть доказательством. Существует экспертиза.
Более того, когда мы нарушаем законы во время снятия иммунитета, то мы все дело валим. Там надо было голосовать два раза, а голосовали один раз. (Вчера, 10 мая, Верховный суд вернул Мосийчуку неприкосновенность, - ред.)
Самое главное, что обвиняемое лицо должно иметь право на защиту. А парламент, когда голосует за снятие иммунитета, фактически уже выступает в роли судьи. Это дело Волкова против Украины в Европейском суде по правам человека, где были найдены нарушения. Прокурор делает обвинение, депутаты выступают как судьи — нажать на кнопку или не нажать. Но для равенства сторон должен быть и адвокат. Должны были дать слово Мосийчуку. …
Раз уж мы коснулись обвинений, прокомментируйте статью в "Новом времени", где вас фактически обвиняют в причастности к захвату Черкасского ликеро-водочного завода. Якобы вы были связаны с фирмой, которая этот завод выкупала после банкротства компании?
Огромное спасибо за вопрос. Я уже неоднократно это комментировал, уже неоднократно были журналистские расследования в «Forbes Украина», Цензор.нет.
Просто свежий материал вышел.
Свежий материал, к сожалению, повторяет старые обвинения. Но очень странные акценты в этой статье. Первое: никакого отношения ни к заводу, ни к компании «Авигаль» (о которой упоминается в статье), ни еще к кому-то я не имею. Более того, Черкасский завод принадлежал двум компаниям из Украины. Он не менял своего собственника.
О чем речь. Некая украинская компания «Бельведер-Украина», с таким же названием, как у ее материнской компании из Франции, потребила товары на территории Украины в 2006-2007 годах на десятки миллионов долларов. Получала все товары и услуги без денег, потому что она «большая европейская компания». Эта большая европейская компания забыла со всеми рассчитаться. В том числе с Пенсионным фондом, налоговой, соцстрахом. И, понятно, что все эти кредиторы подали в суд. Выиграли суды, установили задолженность.
Компания «Бельведер-Украина» признавала эту задолженность. Более того, обещала погасить долги. Но проблема, что материнская компания согласно французским реестрам сама должна порядка 700 млн евро. И то же самое ее дочерние компании в других странах. …
Кредиторы подали согласно закону Украины документы на банкротство, раз компания не может рассчитаться. И, как в любом таком случае, в счет долгов взыскивается имущество должника (в данном случае завод, - ред.).
Наше законодательство настолько либерально, что проходит семь лет, а кредитор не платит, несмотря на то, что реструктуризировал долги, сократил сумму долга с десятка миллионов долларов до 12-13 миллионов гривен.
Фактически речь идет о том, что есть компания-банкрот, которая признавала свои долги, которая никогда не делала никаких заявлений о рейдерском захвате. Речь шла о продаже имущества должника.
Когда я был адвокатом, мои коллеги занимались этим делом, и ко мне обращались по моей специальности — уголовно-правовой, потому что у компании были определенные уголовные нарушения, и я об этой ситуации знал. Когда шло отчуждение активов, я уже был депутатом. И никакого отношения [к этой истории] не имел. Это обычный коммерческий спор, где нет ни одного поддельного документа. Это обычный спор о продаже имущества.
Некоторое время назад (кажется, это был август 2015 года) в прессе появилась публикация, что якобы было рейдерство, якобы я принимал в нем участие. И в этой публикации была ссылка, что информацию разместил директор украинского представительства французской компании некий господин Притуляк. Моментально журналисты связались с ним, и он сказал: извините, я не давал никаких интервью прессе, я не обвинял никого, у нас идет спор.
Моментально, как только я услышал об этой истории, я написал заявление в правоохранительные органы о том, что идет давление на меня за мою деятельность. Опросили представителей той же французской компании, установили следующее. Они сказали, что к ним обращались представители "Крымской водочной компании", чей партнер Константинов — один из моих злейших врагов. Так называемый глава Рады Крыма.
Опрошенные журналисты дали показания, что именно бенефициары "Крымской водочной компании" заказали публикации. После чего они поехали во Францию, начали общаться с французской материнской компанией, которая, подчеркиваю, не была собственником завода, и на момент банкротства не имела на него никаких прав.
На основании моих заявлений уголовное производство ведется сегодня НАБУ, а также ведется прокуратурой Крыма.
Что бы я хотел подчеркнуть. Крымская водочная компания у меня проходила по одним реестрам. Их компания якобы оплачивала налоги в Крыму, а их же компания «Истерн Беверидж Трейдинг», где тот же самый состав директоров, переводят этот фиктивный налоговый кредит на материковую Украину и тут же его из бюджета возвращают. И по этому факту открыто уголовное производство, ведется НАБУ. Более того, когда провели обыски в фискальной службе, в которой они обслуживаются, оказалось, что акт проведения якобы их платежей в Крыму был выписан на фирму «рога и копыта», хотя в официальной базе числится, будто он проведен. Лицо в розыске.
В официальном ответе прокуратуры четко написано:
«В ході досудового розслідування отримано відомості, що ТОВ “Бельведер-Україна” не виступало замовником публікацій у ЗМІ про вашу причетність до ніби-то заволодінням майна французської компанії “Бельведер” та не надавала будь-яких коментарів представникам ЗМІ, скарг та заяв до правоохоронних органів з цього приводу не подавала. Крім того, в ході проведення слідчих дій здобуті свідчення, що замовником вказаних публікацій у ЗМІ виступали бенефіціарні власники та посадові особи ТОВ “Кримська водочна компанія” та ТОВ “Істерн Беверидж Трейдінг”, які, за наявної у слідства інформації, співпрацювали з незаконними органами влади АР Крим, зокрема, з т.зв. головою Госсовєта Республіки Крим Константиновим Володимиром Андрійовичем. Заступником Генеральної прокуратури України, керівником спеціалізованної Антикорупційної прокуратури України Холодницьким 4.03.2016 визначено підслідність кримінального провадження за номером таким-то від 21.9.2015 за НАБУ по справі щодо заволодіння посадовими особами ТОВ “Кримська водочна компанія” та ТОВ “Істерн Беверидж Трейдінг” коштами державного бюджету України в особливо великих розмірах. Наразі слідчим відділом прокуратури АР Крим проводяться слідчі дії у кримінальному провадженні за номерами наступними, досудове розслідування триває, про результат вас буде проінформовано у встановленому законом порядку. З повагою, прокурор АР Крим».
Но это дело не расследовано до сих пор?
Проводятся следственные действия: обыски, негласные следственные действия. Здесь четко понятно, кто заказчик.
Почему обычный коммерческий спор вдруг выливается в эту историю? И особенно мне непонятно, что последняя статья была даже не только по мне, но и по судье Евпропейского суда по правам человека (Анне Юдковской, - ред), которая по мнению английской прессы является третьим по уровню опасности для России человеком после Виктории Нуланд.
Вы о своей супруге говорите?
Я говорю о супруге. Она живет во Франции, я живу в Украине. Она 11 лет находится во Франции. Зачем было по ней бить, какая связь? В том, что она была учредителем компании в 1998 году и вышла из нее, я точно не помню даты, но по-моему в 2010 году? Я думаю, что сейчас последуют официальные иски [по факту этой публикации].
...И говорить «рейдерство»... Знаете, продажа имущества должника - это не рейдерство. Рейдерство — это когда поддельное решение суда, когда захватили имущество. А когда у должника, который не рассчитался с бюджетом Украины и другими, продается имущество - это правильно и справедливо.