В пользу высокой роли бюджетной политики говорят эмпирические исследования экономических данных ведущих стран мира за 1945-1980-ые годы. Тогда эти государства активно использовали кейнсианский подход к налогово-бюджетной политике с целью тонкой подстройки своих экономик. Ведущие мировые экономисты XX века, ставшие свидетелями всепобеждающей мощи бюджетного стимулирования в период между Великой депрессией и окончанием Второй мировой войны, поверили в то, что любую рецессию можно победить надлежащей бюджетной политикой и задействовали ее в течение нескольких послевоенных десятилетий. Даже ярые противники кейнсианства вряд ли будут опровергать успех такой политики – если в период распространения промышленной революции на США и континентальные страны Европы в XIX веке годовые темпы прироста экономики составляли 3%, то в 1948-1980 годах они составляли 6,5%! Неудивительно, что 1950-ые годы вошли в историю, как «серебряные», а 1960-ые годы – как «золотые».
Также неудивительно, что во второй половине 1970-ых годов во многих развитых странах началась рецессия, которая на стыке 1970-ых и 1980-ых годов в некоторых крупных государствах перешла в стагфляцию. Почему в этом нет ничего странного? Коротко говоря потому, что теория экономических циклов в очередной раз доказала свою действенность – по-другому вряд ли могло быть (добавлю, что серьезный вклад в произошедшее внесли и два нефтяных шока 1970-х годов). Вполне ожидаемым результатом стала волна критики теории Дж. М. Кейнса. Все это наложилось на реформы в США и Великобритании, направленные на снижение роли государства в экономике, вследствие которых в известной мере произошел отход от активной роли бюджетной политики в плане влияния на развитие экономики.
В 1980-1990-ые годы у некоторых мейнстримных специалистов сложилось предположение, что заслуги бюджетной политики в выводе США из Великой депрессии были переоценены (напомню - именно преодоление Великой депрессии обратило взоры профессионального сообщества к успеху кейнсианской бюджетной политики). Отдельные экономисты утверждали, что Великой депрессии и вовсе можно было избежать сугубо методами монетарной политики.
Как это нередко бывает, спустя время практика внесла очередные коррективы в дискурс. Имею в виду всемирный экономический кризис 2008 года. В его начале специалисты считали, что преодолевать рецессию нужно при помощи жесткой монетарной политики и бюджетной консолидации. Но, от применения первой меры отказались довольно быстро – Центробанки ведущих экономических стран смягчили денежно-кредитную политику, радикально снизив процентные ставки. По мере купирования кризисных явлений методом проб и ошибок пришли к тому, что жесткая бюджетная политика в общем-то способна дать результат, но в ограниченной временной перспективе, а если бюджетная консолидация будет продолжительной, это может способствовать сохранению рецессии. Яркий пример – Великобритания. Характеризуя проводившуюся там бюджетную консолидацию, лауреат Нобелевской премии по экономике Дж.Стиглиц говорил в феврале 2011 года – «Выльется ли это во второй виток рецессии - неясно, но абсолютно очевидно, что рост будет замедлен. Мы уже проходили это неоднократно, и всегда последствиями консолидации было заметное замедление темпов роста экономики». К счастью, бюджетная консолидация, проводившаяся в Великобритании в 2008-2010 годах, не ввергла страну в повторную экономическую рецессию, но оказывала негативное влияние на экономику вплоть до 2014 года.
В отличие от Туманного Альбиона, некоторые другие ведущие экономики мира стали дополнять мягкую монетарную политику умеренно стимулирующей бюджетной политикой. Это дало им возможность расти куда более быстрыми темпами, чем те, которые наблюдались у Великобритании. Для примера: ВВП Великобритании превысил докризисный уровень лишь в третьем квартале 2013 года, в то время, как в США это было достигнуто во втором квартале 2011 года. А ВВП на душу населения в Великобритании лишь во втором квартале 2015 года превысил аналогичный показатель второго квартала 2008 года (с которого принято начинать отсчет мирового экономического кризиса).
Почему основные Центробанки мира, начиная с 2008 года и до сих пор, проводят сверхмягкую процентную политику? В том числе и в качестве ответа на «рецессию балансов» (о ней я подробно писал здесь). Во время «рецессии балансов» предприятия стремятся как можно скорее снизить задолженность по кредитам (и не только по ним) до некоего пристойного уровня. Причем хотят это сделать до того, как инвестаналитики и профильные журналисты предадут гласности тот факт, что балансы компаний по сути имеют отрицательную разницу между стоимостью обеспечения по кредитам и кредитной задолженностью. Получение новых кредитов – далеко не первостепенный вопрос для компаний в это время. В итоге, предприятия значительно слабее, чем обычно, реагируют на стандартные меры денежно-кредитной политики, в том числе на снижение ставок по кредитам. Это уменьшает инвестиционный и совокупный спрос. В лучшем случае результатом становится замедление темпов выхода экономики из кризиса. В худшем – продолжение рецессии.
Когда происходит сжатие совокупного спроса, естественной реакций Центробанка является смягчение монетарной политики путем снижения процентных ставок. Это происходит и в Украине – ставка НБУ снижается: начиная с 28 августа 2015 года Нацбанк уменьшал учетную ставку 8 раз. Она снизилась за это время на 17 процентных пунктов - с 30% годовых до нынешних 13% годовых. Можно ли утверждать, что это внесло заметный вклад в преодоление экономического кризиса? Думаю, вряд ли. Это неудивительно, так как во время такой рецессии, которая была в Украине в 2014-2015 годах, экономика слабо реагирует на снижение ставок, поскольку корпоративный сектор функционирует в режиме минимизации задолженности. НБУ понимает, что снижение ставки имеет ограниченный потенциал воздействия на экономический рост (но может способствовать ускорению инфляции). Поэтому, за последние 9 месяцев (с 16 сентября 2016 года) снизил ставку всего лишь на 2,5 процентных пункта (в три этапа снижения), несмотря на постоянно звучащие призывы к ее более радикальному уменьшению.
Здесь к месту будет пример Японии. В ответ на начало рецессии, японские предприятия в середине 1990-х годов начали сокращать свою долговую нагрузку и их корпоративные заимствования резко упали. За период с 1993 по 1997 год японский Центробанк, задействовав несколько мер, добился снижения средних ставок по кредитам с 6-8% годовых до 0,5-0,75% годовых. Однако, это не привело ни к преодолению рецессии, ни к активизации корпоративных заимствований – в условиях, когда компании смещают акцент с максимизации прибыли к минимизации задолженности, денежно-кредитная политика начинает терять эффективность.
Когда частный сектор экономики сосредоточен на погашении долгов, то либо заимствования, либо расходы госсектора могут предотвратить снижение деловой активности. В Украине вряд ли стоит ждать возобновления масштабных корпоративных заимствований. Остается активизация бюджетной политики, тщательно выверенная селективная ориентация части бюджетных расходов на стимулирование экономического роста. Повторюсь - при невысоком спросе со стороны частного сектора на банковские кредиты, в условиях «рецессии балансов», действенность денежно-кредитной политики существенно снижается и на более заметные роли должна выходить роль бюджетной политики в стимулировании экономики. Для предотвращения негативных эффектов сжатия денежного предложения должна активнее применяться именно бюджетная политика.
Тем, кто, прочитав написанное, скажет, что это приведет к возрастанию роли государства в экономике, отвечу следующее. Взвешенное и умеренное повышение государственных расходов не ведет к неэффективному размещению ресурсов, поскольку все ресурсы, не используемые государством, являются незадействованными или незанятыми, что является наихудшим способом размещения ресурсов.
Тем, кто считает, что мы должны во чтобы то ни стало стремиться к бездефицитному госбюджету, отвечу следующее. Да, принцип «по одежке протягивай ножки» претендует на статус народной мудрости. Однако, после серьезнейшего падения ВВП, которое было в Украине в 2014-2015 году, важнее эффективное задействование всех ресурсов экономики для ее перехода к качественному долгосрочному росту. Необходимо понимать, что государство расходует средства (в том числе, бюджетные), приобретая у частного сектора экономики товары и услуги. Поэтому важно - сколько денег государство потратит относительно производственных возможностей экономики. Расходы госбюджета поддерживают совокупный спрос в экономике, предотвращают падение ВВП и снижение занятости, когда частный сектор экономики наращивает желание сберегать, то есть во время рецессии и в начале выхода из нее.
А тем, кто спросит, какая политика является более эффективной, монетарная или бюджетная, я отвечу — обе важны, но степень их действенности зависит от экономического цикла, в котором находится страна в тот или иной момент времени. Высшим пилотажем является оптимальное сочетание мер денежно-кредитной и бюджетной политики. И сейчас, когда рецессия в экономике Украины подошла к концу, пришло время правительству и Национальному банку перейти к слаженной и согласованной политике, включающей как меры бюджетного, так и механизмы монетарного стимулирования экономики.
Эффективная синергия мер монетарной и бюджетной политики будет достигнута, если мы займемся селективным выбором и реализацией точечных мер налогово-бюджетного стимулирования, способных поддержать и ускорить рост экономики Украины. Добавлю, что такое бюджетное стимулирование ведет к меньшей инфляции, в сравнении с социальными расходами, и создает предпосылки для ускорения экономического роста. Поясню, что моя позиция состоит не в том, чтобы снижать социальные расходы (этого допустить нельзя) в пользу госстимулирования экономики, а в том, что необходим аудит бюджетного финансирования экономических процессов и повышение эффективности расходования средств, направляемых на развитие экономики. При обеспечении мер предотвращения коррупции со средствами госбюджета.
Кстати, в 2016 году Китай и Канада стимулировали рост национальных экономик не только при помощи смягчения денежно-кредитной политики, но и с помощью госбюджетов, которые предусматривали прямое государственное влияние на реальный сектор экономики. Темп роста ВВП Китая в 2016 году составил 6,7%. Неплохие результаты были и у Канады - в прошлом году темп роста ее экономики составил 1,4%, при том, что среднегодовые темпы роста в предыдущие годы составляли 0,9%. Канада продолжает эту политику и в текущем году. Согласно прогнозу Банка Канады, рост ВВП страны в 2017 году составит 2,1%.
В завершение хочу сказать следующее. После рецессии, постигшей крупнейшие экономики мира во второй половине 1970-х – начале 1980-х годов в государственном регулировании экономик ведущих стран акцент был сделан на инфляции, как факторе контроля экономических ожиданий. В силу этого ценовая стабильность несколько десятилетий являлась номинальным базисом, на котором формировалась экономическая политика. Однако, в ходе преодоления мирового финансово-экономического кризиса 2007-2008 годов акцент был поставлен именно на стимулировании экономического роста – как механизмами монетарной, так и мерами бюджетной политики. Считайте это ответом тем, кто мое предложение о переходе к таргетированию номинального ВВП назвал попыткой изобрести украинский велосипед. Понимая, что вопросы ценовой стабильности относятся к приоритетным целям НБУ, предлагаю сконцентрировать аналитические усилия на разработке комплексной системы таргетирования – по номинальному ВВП вместе с установлением диапазона динамики цен. Полагаю, это будет конструктивный компромисс в пользу экономики Украины.