Русская православная церковь пригрозила грандиозным расколом во Вселенском православии если патриарх Варфоломей признает автокефалию украинской православной церкви. Ранее мы проанализировали ключевые диспозиции в «греческой партии» Поместных Церквей, которые могут принять или не принять решение Патриарха. Далее предлагается прогноз по пророссийскому блоку во Вселенском православии.
Эта группа церквей – всего лишь отражение политического влияния в свое время Советского Союза на «братские республики» в Восточной Европе и странах Ближнего Востока. Однако в церковном отношении это влияние очень шатко и, скорее всего, недолговечно.
Антиохия. Антиохийская церковь считается частью промосковского православного пула, хотя и входит в так называемую Пентархию – пятерку древнейших патриархатов, основанных Вселенскими соборами. Антиохийцы, чьи приходы расположены в странах Ближнего арабского востока (Сирия, Ливан и Аравийский полуостров), весьма зависимы от РПЦ и ее моральной и финансовой поддержки. Кафедральный город (аналог столицы) патриархата – Дамаск. Как известно, Сирия и Ливан еще с советских времен входили в сферу влияния России, что наложило свой отпечаток и на церковные предпочтения. Однако русофилия Антиохии возникла задолго до советского влияния в регионе.
В Антиохийской церкви довольно долго безраздельно господствовали греческие епископы, хотя паства и приходское духовенство там не являются этническими греками. На рубеже XIX-XX вв. здесь шла напряженная борьба за преодоление греческого влияния и за продвижение на епископские кафедры, и на патриарший престол арабов. Панарабско-фанариотское противостояние закончилось победой арабов, причем не без помощи России и РПЦ. Это дало основания церковным историкам заявлять, что «Антиохийский Патриархат обязан Русской Православной Церкви и русскому народу». Поэтому сегодня Антиохийский патриархат стоит в стороне от греков и всячески показывает, что он «сам по себе».
Но слишком унизительная подчиненность Москве вызвала внутренний кризис в этой Церкви, разделив ее на два противоборствующих движения – «русси» (промосковская партия) и «антаки» (движение за полную самостоятельность и от греков, и от русских). Несмотря на тактическую победу «антаки», сегодня, при патриархе Иоанне Х, московское влияние возобладало. Связи Антиохии и России весьма обширны, как через официальные правительственные контакты, так и через неправительственные вроде Императорского православного палестинского общества, возглавляемого бывшим премьер-министром РФ Сергеем Степашиным.
Антиохия поддержала демарш РПЦ в связи с проведением Всеправославного собора на Крите в 2016 году, и впоследствии на заседании Синода было решено отказаться от рецепции (принятия) всех итоговых документов Собора. Настаивает на принятии всех решений исключительно консенсусом (то есть, с правом вето, как в ООН).
Ситуацию осложняет война в Сирии. Паства Антиохийского патриархата политически разделена как на сторонников Башара Асада, так и на его противников. Это давало повод прогнозировать нейтральную позицию руководства Церкви во избежание потери части паствы. Однако в апреле этого года Антиохия выступила на стороне Асада, подписав заявление, направленное против антиасадовской коалиции (Германия, Великобритания и Франция).
Козырь для торга, которым может воспользоваться Константинополь – решение конфликта (или угроза полнейшего его замораживания) с Иерусалимским патриархатом из-за Катара (из-за чего, собственно, антиохийцы и не поехали на Крит). Поскольку у Русской церкви нет права апелляционной инстанции, все рычаги здесь в руках исключительно Константинополя, который, напомним, подержал военную операцию турецкого правительства на территории Сирии «Оливковая ветвь». Поддержка Турцией Катара в условиях экономической блокады последнего весьма важна, поэтому ключи от решения катарского конфликта между Антиохией и Иерусалимом лежат не в Москве, а в Стамбуле. Предварительная симпатия Константинополя – на стороне Антиохии.
Пока недооценен американский фактор влияния на действия Антиохии. Антиохийская Православная Архиепископия Северной Америки считается очень прогрессивной и христоцентричной, причем она создана путем переподчинения арабских приходов из-под юрисдикции Русской церкви. Тактически придерживается умеренно промосковских взглядов на сирийскую войну. Из-за Катара центральное руководство в Дамаске ультимативно заставило Американскую Архиепископию уйти в самоизоляцию и прекратить свое участие во всех межправославных епископских ассамблеях, которые являются важным регуляторным церковным органом в США. Однако поскольку украинский вопрос напрямую Антиохию не затрагивает, с догматической точки зрения не является причиной для всеправославного конфликта, нет оснований ожидать очередных демаршей со стороны американских антиохийцев.
В начале июня на встрече с российской делегацией, возглавляемой депутатом Госдумы Дмитрием Саблиным, Патриарх Антиохийский и всего Востока Иоанн X выразил солидарность с РПЦ в вопросе «церковного раскола на Украине». Видимо, жестами солидарности все и закончится: признание новой украинской автокефалии будет делом небыстрым, однако до разрыва отношений с Константинополем вряд ли дойдет.
Прогноз:позиция нейтралитета с выражением формального сочувствия РПЦ.
Сербия. На первый взгляд, это самая верная союзница РПЦ, которая с готовностью отзовется на ее призыв совершить публичный демарш в связи с легализацией украинской автокефалии. Тому содействует много факторов. В первую очередь, это тесные политические связи Сербии с Россией. Симпатии к России и Русской церкви действительно не стоит недооценивать. Сербские четники даже ездили воевать на Донбасс против Украины. Однако неопровержимых публичных доказательств, что Сербская церковь их благословляла на эти «ратные труды», пока найти не удалось.
Болевая точка Сербской Церкви – ее расчлененность между новообразованными государствами Балкан. В некоторых из них осуществлять полноценное церковное окормление очень проблематично, как, к примеру, в Косово. Однако эту проблему фантомных болей сербского православия Россия решить уже не в состоянии, кроме высказывания слов озабоченности и сочувствия (что тоже важно, конечно). Имеет в своем составе две епархии, требующие полной автокефалии – в Македонии и Черногории.
На фоне этого бекграунда были сделаны два заявления. Вначале Архиерейский собор СПЦ выразил «полную солидарность и братскую любовь к мученической Церкви-сестре на Украине, подверженной грубому гонению со стороны нынешнего режима в Киеве». А в последних числах мая глава СПЦ патриарх Ириней, посетивший Россию, умудрился отметиться воинственной антиукраинской речью откровенно этнофилетического характера: «Сейчас мученическая Украинская Церковь … оскверняется кощунством раскольников, насилием и кровопролитием... Сербская Церковь полностью поддерживает единство и целостность Русской Православной Церкви и решительно осуждает действия униатов и раскольников, которые раздирают хитон Христов у купели Киевского Крещения, продавая свой народ врагам веры… Всякий, кто помогает украинским раскольникам, это враг не только Русской Церкви и русского мира, но также и всех православных славянских народов и всего православного мира».
Нота бене: эта речь была произнесена в связи с получением премии Международного фонда единства православных народов, которая в денежном эквиваленте варьируется от 20 до 50 тыс. долларов США. А по данным координатора группы «Информационное сопротивление», руководителя Центра военно-политических исследований, народного депутата Дмитрия Тымчука, речь идет о 250 тыс. дол. «благотворительной помощи» и обещании финансирования реставрации некоторых объектов. Как говорится, обойдемся без комментариев.
Тем не менее, по информации известного украинского богослова архимандрита Кирилла Говоруна, далеко не все епископы СПЦ довольны такой воинственной риторикой своего предстоятеля. Ведь сербский епископат, особенно молодой, в значительной мере получил греческое богословское образование. А это подразумевает некие симпатии к греческой партии. Соотношение между «русофилами» и «фанариотами» составляет приблизительно 50/50. Следовательно, заявление Архиерейского собора СПЦ в поддержку «гонимой УПЦ» – это еще не гарантия ухода сербов во Всеправославную Схизму. Не будем забывать, что в 2016 г., несмотря на сильную внутреннюю борьбу, Сербская церковь все же направила свою делегацию на Всеправославный Собор на Крите, не поддержав демарш противников Собора, за которым стояла именно Московская патриархия. При этом в кулуарах Собора сербские епископы сделали ряд заявлений для СМИ в поддержку Москвы. Видимо, этой тактики сербы будут придерживаться и в дальнейшем.
От радикальных шагов Сербскую церковь удерживают как внутрицерковные обстоятельства, и политические.
Ключевое политическое обстоятельство – нацеленность сербского руководства на преодоление болезненных моральных последствий завершения проекта «Великой Сербии» и полноценную евроинтеграцию (в том числе вступление в НАТО). В свою очередь, это требует и снижения конфликтогенности церковного фактора на Балканах. На данный момент основным препятствием является непризнание независимости Косово (на что не готовы ни сербская власть, ни Церковь).
Что касается внутренних обстоятельств, то это в первую очередь активизация непризнанной церковной Македонии (Охридская архиепископия), которая отсоединилась от Сербской церкви еще в 1967 г. Урегулированием ее канонического статуса внезапно озаботилась Болгарская церковь, в чем аналитики увидели руку Москвы. Однако Константинополь перехватил мяч и сам решил заняться македонским вопросом. После поспешного демарша Архиерейского собора СПЦ Вселенский патриарх Варфоломей заявил, что берет под контроль рассмотрение обращения премьер-министра Македонии о признании автокефалии Церкви этого государства. Не исключено, что Македония может стать одним из элементов давления Константинополя на Сербию в украинском вопросе (а в македонскую проблему вовлечена еще и Греция, которая блокирует ее решение, поэтому оно не будет простым).
5 июня Сербию посетила делегация Константинопольского патриархата, по итогам которой представители Вселенской патриархии поблагодарили за теплую встречу, а представители Сербской церкви – за установление более тесных отношений между этими двумя Поместными Церквями. Так что, скорее всего, Сербская церковь в случае разрыва отношений между Москвой и Константинополем постарается выдержать нейтралитет, несмотря на агрессивные заявления своего Предстоятеля. Все основные дискуссии ожидаются после предоставления Украине Томоса.
Прогноз: речь может идти лишь об отсрочке (или выставлении своих условий) признания новой украинской автокефалии, а не об уходе Сербской Церкви во Всеправославную схизму.
Болгария. Традиционно считается союзником РПЦ. На Всеправославный собор на Крите в 2016 году болгарская делегация не поехала в знак поддержки россиян. Считается достаточно консервативной и богословски неактивной Церковью. В течение некоторого времени пребывала в состоянии внутреннего раскола, вызванного попыткой болгар переосмыслить свое коммунистическое прошлое: тогдашний патриарх Максим был объявлен сотрудником коммунистических спецслужб, а его избрание патриархом в 1971 г. ряд епископов признал неканоническим. Однако провести церковную декоммунизацию в Болгарии не удалось: вначале был созван Всеправославный собор, который поддержал патриарха Максима, а впоследствии подключилось государство – у «раскольников» были физически отобраны храмы и было разрешено зарегистрировать только одну церковь православного вероисповедания.
В самом недавнем времени с подачи Москвы Болгарская церковь попыталась сыграть на чужом поле, обещая Македонии решение вопроса канонического признания. Себя при этом Болгария называла «Матерью-Церковью» для Охридской архиепископии, отделившейся от Сербской церкви еще в 1967 г. Это вызвало протест церковных Сербии, Эллады и Константинополя. В конечном итоге Константинополь взял и этот вопрос под контроль, обещав заняться его решением. Таким образом, Болгария показала свою слабую способность быть модератором в межцерковных конфликтах. Статус ведомого колеса вынуждает болгар делать уступки Москве, тем более что исторически эта церковь не склонна иметь дружеские отношения с греками. Однако собственный опыт отчаянной борьбы с неканоническими (непризнанными) ветками свидетельствует, что Болгарской церкви не нужны новые потрясения, связанные с разрывом евхаристического общения с Константинополем.
На соборное решение болгар может повлиять болезнь престарелого патриарха Неофита. Наконец, поправки может внести геополитика. В марте 2018 года патриарх Московский и всея Руси Кирилл, пребывая с визитом в Болгарии, умудрился сильно обидеть хозяев, грубо покритиковав политическое руководство страны. Мол, болгары стали забывать подвиг русского солдата на Балканах, приписали свое освобождение не России, а каким-то мутным финнам, украинцам, полякам и литовцам. Эта бестактность взбудоражила болгарское общество, политикум и церковное сообщество.
Ситуацию осложняют отношения с ключевым соседом – Турцией, которая даже попыталась вмешаться в болгарские парламентские выборы 2017 г. В отличие от провала с газопроводом «Южный поток» через Болгарию, турецкая альтернативная ветка имеет шансы быть построенной. Болгарии нет смысла отказываться от ближайшего к ней газового хаба. Если вопрос с украинской автокефалией радикально решен турецкими властями, Болгария семь раз подумает, прежде чем один раз отрезать себя от мирового православия, тем более что теоретически раскол не продлится долго.
Прогноз: позиция выжидания.
Грузия. С большой долей вероятности можно было бы предполагать, что именно эта Церковь тактически встанет на сторону РПЦ. В 2016 году она в знак солидарности с россиянами отказалась приехать на Всеправославный собор на Крите, а по его завершении издала ряд оросов, в которых всячески критиковала принятые на соборе решения. Хотя на самом деле все решения были подготовлены заранее с участием Русской церкви. Грузинская церковь очень консервативна во многих вопросах (экуменизм, браки, календарь), в 1997 году она вышла из Всемирного совета церквей.
Интересный момент: Грузинская церковь никаким образом не отреагировала на российско-грузинскую войну 2008 года, в результате которой она утратила контроль над Южной Осетией. Ранее, в 1992 году вследствие грузино-абхазской войны из-под фактической юрисдикции Грузинской церкви вышла Абхазская епархия. Но не стоит винить Грузинскую патриархию в равнодушии к судьбе страны. Очевидно, что на нее было оказано сильнейшее давление с принуждением к невмешательству. Об этом можно судить из комментария тогдашнего главы ОВЦС РПЦ протоиерея Всеволода Чаплина: «Политические решения не определяют вопросы о церковных юрисдикциях и сферах пастырской ответственности. Эти вопросы должны решаться на каноническом поле в ходе диалога между двумя Церквами».
Несмотря на то, что Абхазия и Южная Осетия были признаны РФ отдельными политическими субъектами, в церковном отношении РПЦ не спешит делать такой же жест. Хотя обе отторгнутые от ГПЦ епархии очень надеялись на переход под омофор Русской церкви. Такое благородство объясняется просто: Грузинская церковь поддержала Русскую в украинском вопросе, даже отказавшись от участия в праздновании по случаю 1020-летия Крещения Руси в Киеве.
Абхазия до сих пор прозябает без епископа, хотя находится под тесным протекторатом той же Русской церкви. РПЦ, всячески декларируя свою приверженность канонической целостности Грузинской церкви, в обозримом будущем не планирует ставить туда епископа, о котором просят абхазы. Фактически это тот крючок, на который была подвешена ГПЦ, расплачиваясь поддержкой РПЦ в украинском вопросе. Впрочем, в Абхазии существует альтернативное церковное движение, ведомое архимандритом Дорофеем Дбаром, которое неоднократно обращалось к Вселенскому патриарху с просьбой о признании автокефалии (Дбар уверен, что для Абхазии Церковь-Мать – Константинополь, а не Антиохия).
Аланская епархия, в конечном счете, вошла под юрисдикцию греческих старостильников, что дало повод митрополиту Кириллу (будущему патриарху РПЦ) заявить буквально следующее: «И что же получается: с одной стороны, русские солдаты пролили кровь за осетинский народ, за то, чтобы защитить Южную Осетию, а с другой стороны, духовные лидеры этой страны находятся в юрисдикции раскольнической церкви, которая главной своей целью ставит разрушение единства Русской Православной Церкви. Но так же не бывает. Поэтому первое, что необходимо сделать, это, конечно, решить вопрос с этой раскольнической юрисдикцией».
Несмотря на свои страхи, с признанием украинской автокефалии Грузинская церковь фактически ничего не теряет. Способствовать возврату Аланской и Абхазской епархий под юрисдикцию ГПЦ Москва не может. Признать бунтовщиков независимыми или взять официально под свой протекторат РПЦ тоже не может: она сама настаивала на том, что в одностороннем порядке это делать неканонично, и это не будет признано Вселенским православием. Если же церковная Москва решит наказать Тбилиси за признание украинской автокефалии аннексией двух епархий, то в стратегической перспективе контроль за Тбилиси будет полностью утерян. Кроме того, Константинополь имеет полное право обвинить Москву в двойных стандартах и воспользоваться прецедентом.
Уйти же в раскол ГПЦ помешают два фактора: прагматизм и западничество молодого поколения грузинских епископов и политическая ситуация. Хотя этический вопрос отношения к российско-грузинской войне был отложен, для грузинского общества это очень болезненная рана. 23 мая в Страсбурге в Европейском суде по правам человека грузинское правительство обвинило Россию в военных преступлениях, агрессии, нарушениях прав человека во время войны в Грузии в 2008 году. Это означает невозможность для Грузинской церкви порвать с внешним миром и оказаться в изоляции под тотальным влиянием церкви государства-агрессора.
Еще одна точка разрыва с Россией – признание в конце мая Сирией независимости Абхазии и Южной Осетии. В ответ Грузия объявила о разрыве дипотношений с Сирией. В церковном плане это может означать трения с Антиохийской церковью, которая в свое время с большим трудом признала независимость ГПЦ, а в отношении Абхазии и Алании испытывает фантомные боли как Церковь-Мать (ибо когда-то эти епархии были автономиями именно в составе Антиохии). И разрыв Грузинской церковью отношений с Константинополем будет означать полнейшую утрату любой возможности на апелляцию в случае возникновения конфликта как с Москвой, так и с Дамаском.
Спикер украинского парламента Андрей Парубий, посетив Грузию в конце мая, встретился с патриархом Илией ІІ и попросил его поддержки. В начале июня аналогичный визит совершил глава ОВСЦ МП Иларион Алфеев, при этом вся реакция ГПЦ уместилась в два тезиса: «это очень сложный вопрос, определяемый каноническими нормами» и «позиция ГПЦ будет такой, как договорятся Церкви». Недавние громкие заявления члена Синода ГПЦ митрополита Петре (Цаава) обнадеживают: «Мое личное мнение – Украина должна иметь независимую церковь, она не должна упоминать в молитвах первого иерарха страны-завоевателя и не должна находиться в его церковном подчинении. Однако, процессуально этот вопрос растянется во времени». Хотя, очевидно, что самому Патриарху Илии хотелось бы иного развития событий.
Прогноз: позиция выжидания, признание украинской автокефалии может затянуться.
Польша. С формальной точки зрения Польская автокефалия – это прямое следствие двух обстоятельств: существования Киевской митрополии и независимости Польского государства. Фактически субъектность ПАПЦ зиждется на отделении части Киевской митрополии, оставшаяся часть которой долгие годы продолжала находиться в московском пленении. Именно поэтому хотелось бы элементарного понимания от поляков, что Украина сегодня – это Польша 20-х годов. Непризнание поляками украинской автокефалии означает публично засомневаться в правомерности собственной автокефалии. Это как пилить сук, на котором сидишь, что весьма рискованно с точки зрения исторической перспективы.
Однако до последних дней польское священноначалие исходило из узко эгоистических моментов. Достаточно вспомнить его реакцию на визиты представителей Киевского патриархата в монастырь свв.Кирила и Мефодия в Уйковице – под сильным давлением промосковского Киева монастырь расформировали, а на его руководство наложили запрет. Иными словами, ПАПЦ находится в орбите РПЦ так же, как ПНР была сателлитом СССР, и в определенном смысле нуждается в своей декоммунизации.
На православные польско-украинские отношения накладывает отпечаток сложный политический фактор: до сих пор не завершены процедуры исторического примирения двух народов после серии взаимных этноцидов ХХ века. Кроме того, есть еще один дестабилизирующий фактор – католический: представители РКЦ польского происхождения неоднократно были замечены в агрессивной риторике касательно Украины.
Однако, по иронии судьбы, митрополит Варшавский и всея Польши Савва (Грыцуняк) – украинец по крови. Именно украинское происхождение предопределило вероисповедание будущего главы ПАПЦ. Отношение его с польскими коммунистическими властями было сложным. В польской прессе утверждали, что митрополит долгое время был осведомителем органов безопасности и носил псевдоним «Юрек». (перевод в двух частях здесь и здесь). Бэкграунд тяжелый, однако судя по тому, что на данный момент митрополит является бригадным генералом Войска Польского и курирует капелланскую службу, «прошлое – прошло», по крайней мере, для Польского государства.
Богословское творчество главы ПАПЦ тоже весьма противоречиво. Так, в одном из докладов он утверждал, что «Русская церковь пережила период татарского ига», хотя на тот момент Русской церкви как таковой не существовало – это была Киевская митрополия Константинополя. В этом же докладе он делает такое заявление: «В настоящее время православный мир разделен из-за амбиций одних и национального безразличия других, а иногда даже и враждебности. Православным Церквям не хватает единства, не хватает элемента соборности. Результатом этого являются расколы… Между тем, идея Церкви весьма понятна: в каждой стране должна быть одна Церковь, один первоиерарх, координирующий национальные и языковые вопросы, касающиеся обычаев и характерных для данного народа культуры и традиций».
Таким образом, не стоит ожидать от Польской церкви каких-то вершин свободомыслия в украинском вопросе. У РПЦ в Польше есть свои верные спикеры вроде архиепископа Люблинского и Холмского Авеля (члена масонской ложи «Ротари», кстати), которые регулярно разражаются пророссийскими комментариями. Однако, когда не так давно в Польшу посещали эмиссары РПЦ (от Вадима Новинского до митрополита Илариона Алфеева), митрополит Савва и польский епископат повели себя весьма сдержанно, в кулуарах высказывая даже раздражение этой навязчивостью.
Очевидно понимая будущие неудобства для него и его Церкви после Томоса, не вполне разделяя идею украинской автокефалии без формального объединения всех разделенных ветвей православия (sic!), Савва ушел от громких провокационных заявлений. Последующая история с собором архиепископов, на котором было якобы написано письмо с полной поддержкой УПЦ МП и осуждением «раскольников» (которое почему-то никто не хочет обнародовать), не проливает света на стратегическую позицию ПАПЦ, но и не позволяет сделать вывод о том, что эта Церковь бросится по указке РПЦ во Всеправославный раскол как в омут с головой. А прогнозируемый сильный приток в Польшу украинских гастарбайтеров с явно не пророссийскими взглядами (а это – потенциальная паства для ПАПЦ) поможет сделать окончательный выбор. Тем более что подавляющее большинство православных верующих в Польше составляют именно украинцы.
Прогноз: позиция выжидания с выражением формального сочувствия УПЦ МП.
Чехия и Словакия. Церковь Чешских и Словацких земель (ПЦЧСЗ) занимает последнее, 14-е место в Диптихе Православных Церквей и имеет очень сложную историю. Приходы пребывали в юрисдикции Константинополя, Сербской православной церкви и, наконец, РПЦ в качестве экзархата. Автокефалия, по воспоминаниям митрополита Николая (Ярушевича) продавлена Советом Министров СССР, который в секретном постановлении от 30.01.1950 г. прямо задекларировал ее необходимость. Автокефалия дарована РПЦ 23.11.1951 г., однако Константинополем не признана вплоть до 27.08.1998 г. В иерархическом плане эта юрисдикция стала полем боя различных сил, и выборы предстоятеля (а им может стать как архиепископ Пражский, так и архиепископ Прешовский) регулярно сопровождались скандалами. Как нигде, здесь мы видим прямое столкновение интересов РПЦ и Константинополя. На данный момент Церковью руководит архиепископ Прешовский Ростислав (Гонт).
30 мая Прешов посетили Леонид Кучма и Леонид Кравчук, лоббируя украинскую автокефалию. В ответ митрополит Ростислав заявил, что «любое вмешательство со стороны представителей государственной власти в вопросах религии является неприемлемым в демократическом обществе. Раскол, вызванный человеческим эгоизмом, может быть излечен только через покаяние и возвращение в Церковь. Перед предоставлением автокефалии должны быть соблюдены определенные условия, и при предоставлении сохраняются определенные процедуры. Новая автокефалия должна быть результатом всеправославного консенсуса». В этом заявлении проявились все ключевые болевые точки самой Чешской церкви. Ибо она была создала по принуждению советской власти и провозглашена РПЦ в одностороннем порядке, эгоистичные мотивы неоднократно сотрясали ее епископат, отсутствие согласия на автокефалию со стороны Константинополя более 40 лет (с 1951 по 1998 гг.) лежало тяжелым бременем на ее статусе.
Многолетнее непризнание со стороны Константинополя выработало сильный болевой синдром у этой Церкви. Когда в 2011 г. Моспатриархия попыталась организовать празднование 60-летия автокефалии ПЦЧСЗ, полученной от РПЦ, Константинополь отреагировал резко, пригрозив аннулировать свое признание и вычеркнуть эту Церковь из Диптиха (это означает ее возврат в статус экзархата РПЦ, что было бы крайне нежелательно). В результате тогдашний глава этой Церкви митрополит Христофор был вынужден извиняться перед Вселенским престолом. Это означает, что чешская Церковь не пойдет на открытую конфронтацию с Константинополем. В ее интересах не вмешиваться в украинские процессы и не создавать внутри себя дополнительные трещины и кризисы, ограничиваясь ритуальными реверансами в сторону необходимости соблюдения канонов. Тем не менее, признание украинской автокефалии может затянуться.
Прогноз: позиция выжидания и нейтралитета с выражением формальной поддержки РПЦ.
Краткие итоги
Нет никаких догматических (канонических) оснований поддерживать Всеправославную схизму из-за украинской автокефалии. Тем более нет оснований сравнивать возможные межцерковные разногласия с расколом 1054 года, который был следствием не только догматических споров из-за Filioque, но и династических войн, для которых была важна сакральная легализация королевской власти европейских монархов.
Почти все поместные Церкви время от времени по более мелким вопросам разрывают друг с другом евхаристическое общение, которое впоследствии восстанавливается. Титулатура древних патриархатов давно не учитывает современных политических и этнических реальностей, что время от времени приводит к локальным стычкам между ними. Тем не менее, наличие территориальных претензий друг к другу – еще не повод для глобального раскола (который может быть оправдан исключительно догматическими разногласиями).
Если же Москва, верная своим угрозам уйти в изоляцию ко всему миру, пойдет до конца и совершит такой шаг, Вселенский престол имеет все основания просто признать РПЦ схизматической и неканоничной.
Нет сомнений в том, что России ни церковными, ни экономическими, ни дипломатическими методами не удастся сколотить свою альтернативную компанию сторонников «русского мира» в пику греческому. Активизация фундаменталистских настроений в Поместных Церквях рикошетом ударит в первую очередь по самой РПЦ. Упования на всесилие компромата тоже тщетны – в демократическом обществе, где находится большинство поместных Церквей, уже привыкли, что пресса регулярно обсуждает те или иные огрехи церковных лидеров.
Любая попытка Москвы узурпировать блокирующий «пакет акций» может закончиться пересмотром со стороны Константинополя легитимности всей канонической территории РПЦ (которая частенько увеличивалась за счет того же Константинополя без его согласия и признания со стороны других поместных Церквей).
Тем не менее, Украина может столкнуться с затягиванием процедуры признания своей автокефалии. История новейших автокефалий ХІХ-ХХ века свидетельствует, что это процесс небыстрый. Однако если его локомотивом будет Константинополь, вопрос переформатирования украинского православия окончательно может решиться за несколько лет.