Внедрение
В холле Рекрутингового центра новой полиции в 9 утра полным-полно народа. Это сотрудники бывшей милиции в очереди на собеседование, которое решит их дальнейшую судьбу: останется каждый из них в реформированных органах, или нет.
- Мельников! Сачкова! Потапчук! – вызывает по очереди дежурный.
В ожидании мои соседи разряжают напряжение шутками.
- Что, Саша, гимн выучил? Запевай!
- Здесь не буду.
- Почему? Сегодня же праздник, день Соборности.
В холле довольно шумно. Услышать что-либо в галдеже трудно, потому просто рассматриваю людей всех возрастов в кожаных куртках, шубах, по форме или в строгих костюмах.
- Гальцова! – раздается голос дежурного.
- Ну всё, пока, мальчики, пожелайте мне удачи! – произносит длинноволосая стройная блондинка, и шагает навстречу судьбе.
«Мальчики» - это развалившиеся на мягком диване раздобревшие менты: явно со стажем. Один из них машет в ответ блондинке полулёжа, уставившись в смартфон. Второй уже крепко спит в сидячем положении, разве что не храпит.
Толпа понемногу рассасывается, дышать становится легче.
- Кто на полиграф? Подходите сюда.
Десяток человек отправляются на инструктаж у служащей о том, что их ждет в процессе общения с детектором лжи. Соглашаться на него или нет – дело добровольное. Члены комиссии выборочно предлагают пройти эту дополнительную проверку своим «клиентам». Отказываясь, те подвергают сомнению правдивость своих слов. Риски есть в любом случае. Глава одной из комиссий Сергей Перникоза поведал историю о ГАИшнике, который на вопрос о взятках ответил, что не брал, а потом во всем сознался на полиграфе. Члены комиссии спросили у него, зачем было врать сразу? «Был напуган, - прозвучало в ответ. – Даже думал вернуться, признаться во всем». ГАИшник переаттестацию не прошел.
Комиссии работают уже третий месяц, хотя в МВД собирались завершить аттестацию еще до Нового года - все интервью должны были занять около 8 недель.
Я впервые дежурю в комиссии под председательством Дмитрия Потехина, политического эксперта. В его команде - активистка Автомайдана Ольга Корнюшина и патрульный полицейский Алексей Проняк, юрист по образованию. Состав, конечно, неполный, но трое – это кворум. Остальных узнаю позже.
Комиссия начинает работу, как только поступает первый человек из списка. После интервью члены комиссии голосуют: оставить его на должности (1), повысить (2), понизить (3) или уволить (4). В спорных случаях, когда мнения разделились, голос председателя – решающий. Если один из членов комиссии - заинтересованное лицо (например, является начальником или подчиненным аттестуемого, или тот вёл его дело), он воздерживается от участия в голосовании, иначе могут возникнуть проблемы, когда аттестуемый подаст на апелляцию.
То же самое по правовой осведомленности. 5-ю статью Конституции А. знает (наверняка передали коллеги в коридоре), называет почти все зоны, по которым нельзя бить дубинкой. В то же время, он не в курсе, что человека в наручниках можно держать максимум 2 часа, вне зависимости от времени года - Закон Украины «О полиции» явно не удостоился его внимания.
- Нравится работа вам?
- Трудимся, - снова вздыхает мужчина, выдерживает паузу и поправляет себя: - Нравится, уже 16-й год здесь.
Комиссия принимает решение: уволить.
- Кажется, он сам клиент заведения, в которое конвоирует людей.
- Это деформация, он же 15 лет работает. Хотя не самый дремучий, по тестам у него 27/33.
Следующий конвоир в звании старшего сержанта также отправлен «на гражданку»: перечислив части тела, по которым нельзя бить дубинкой, он называет шею, но не голову.
- Что по нему писать? – спрашивает секретарь комиссии, которой нужно оформить бумагу – пояснить, почему экс-милиционер не годится для службы в Национальной полиции.
- Пиши: плохо с биологией. Не знает, что шея заканчивается головой, - констатирует Потехин под общий смех.
В сумрачный кабинет входит начинающий участковый инспектор А. – 2,5 месяца на должности, переведен из ППС. Вообще, ППС-ники пользуются дурной славой у активистов. Те объясняют, что это в эту службу набирали самых «дубовых», задачи были простые: искать «жертвы» среди граждан и обирать, особенно пьяных. Даже не верится, что такой парень мог участвовать в злодеяниях. 22 года, высок, накачан, темные волосы, голубые глаза и широченная, почти детская улыбка – ему бы в фотомодели, а он в менты подался.
На вопрос о том, какие документы регламентируют работу его с людьми на участке (Закон Украины «Об обращениях граждан» плюс несколько приказов), молчит, поджимает губы, смотрит прямо на меня и улыбается, в надежде на сочувствие – откуда ему знать, что я не участвую в принятии решений. «Молодой Аполлон» абсолютно не ориентируется в законодательстве, что подтверждает результат его теста - 19 баллов из 60. Почему не учил? «Не было времени». Обещает, что будет учиться. Вроде бы неглуп.
- Видимо, с людьми общаться его направили за красивые глаза, - делает вывод комиссия и ставит 4-ку в аттестационный лист. Что ж, у парня появилась новая возможность реализовать себя.
«Крыша» Гумена
С интересом ждем Г., милиционера высокого полёта в звании полковника. Комиссия знает, что он занимал свой руководящий пост во время разгона Майдана, и даже «засветился» на фото в интернете.
Г. уже был на собеседовании, потом направлен на полиграф, и вот теперь вернулся. Секретарь вскрывает конверт с результатами - полиграф не выявил лжи в его словах. Но члены комиссии технике не доверяют: то, что известно о бывшем милицейском начальнике, говорит не в его пользу.
- В райотделе от него «вешаются» все просто – говорят, с ним невозможно работать.
- Чувствую, что его судьбу будет решать апелляционная комиссия.
- А он не может подать на апелляцию, потому что у него сумма баллов – меньше 60-ти.
Тест на общее развитие у Г. - всего 16 баллов, а знание законов – чуть более 20. Результаты дополнительного теста midot: «рекомендован». Однако этот тест благонадежности для коммерческих структур - для нашей милиции он совсем не показателен, считает Дмитрий:
- Например, в тесте на благонадежность есть вопрос, преследовался ли человек по подозрению в угрозе национальной безопасности. В условиях узурпации власти Януковичем его режим преследовал многих активистов, которые демонстрировали неповиновение.
Г. приглашают в кабинет. Он чувствует себя свободно, предельно вежлив, общается по-украински. Похоже, умеет говорить то, что от него хотят услышать.
- Вы занимаете высокую должность, у вас есть подчиненные. Сейчас перед полицией стоит задание превратиться в сервисную функцию и предоставлять услуги населению.
- Очень правильно.
- Как вы это видите? Что будете делать со своим личным составом?
- В первую очередь, людей нужно перестроить морально. Кто не будет помогать и не захочет работать по-новому – тем с нами не по дороге, и они с нами работать не будут. Работать по-старому вообще неправильно. Нужно работать для народа.
Объяснить выражение «работать по-старому» Г. внятно не может: говорит что-то о бумажной волоките и неработающих социальных службах, лишь бы не молчать.
- Что вас мотивировало так долго оставаться в милиции? Работа сложная, мало платят.
- Зарплаты у нас были неплохие в свое время, особенно при Кравчуке, при Кучме.
- А что мотивирует продолжать? Кучма, Кравчук все-таки давно уже не президенты.
- Я закончил службу в вооруженных силах, работал с личным составом, служил неплохо. Хотелось продолжать службу – помогать людям трудиться на благо народа. А то, что на меня кто-то что-то говорит – это их личное мнение. У нас разные люди работают, – оправдывается аттестуемый на замечание о жалобах подчиненных.
Манера говорить у высокого чина – резкая, с нажимом, голос громкий, вид самоуверенный. Он часто перебивает собеседника, стараясь отвечать быстро, даже если невпопад, уходя от неудобных тем. Тут и там хвалит идею создания новой полиции, желая понравиться комиссии.
Потехин спрашивает, слышал ли Г. о фальсификации конституции и узурпации власти Януковичем в 2010 г. Тот внезапно отвечает, что знал – мол, и телевидение сообщало, и на митингах слышал. Смутно, но ориентируется во времени, когда это произошло, и, ко всеобщему удивлению, называет источник своей информированности: 24-й канал.
- А не было желания отказаться выполнять приказы нелегитимного руководства и попытаться остановить узурпаторов?
- Действительно, такие мысли были, но мы были заложниками ситуации.
Тут комиссия интересуется одним из косвенных подчиненных, капитаном милиции Вадимом Гуменом, который неоднократно «засветился» на разгоне митингов, в том числе, "Врадиевского майдана", Евромайдана, «наездами» на журналистов; ездит на иномарке за $25 тыс и любит хвалиться фотками в стиле «под блатного» в соцсетях. Неизвестно какой хитростью Гумен прошел аттестацию и продолжает службу в органах. Оказывается, что Г. знает этого героя интернетов, не задумываясь, дает характеристику:
- Когда человек принципиальный и высказывает свое мнение, всегда найдутся недовольные. Интернет врет. Вадим очень порядочный парень.
- Погодите, это Вадик-то порядочный?
- Порядочный, – убеждает мент. – К тому же, у него проблема с жильем, живет в общежитии.
На этом общение с гражданином начальником закругляется. Комиссия совещается недолго:
- Посмотрите, он Вадика Гумена «крышует»!
- Да он же (полковник - ред.) в списке лиц, которые подлежат люстрации по закону «Об очищении власти», - Дмитрий демонстрирует соответствующие документы.
- В таком случае, он вообще не должен был тут оказаться. Второе, в обосновании запишем: человек не имеет собственных ценностей и убеждений, и способен принять любые форму и содержание, которые задает политическая ситуация, даже если это узурпация - потому разделять ценности новой полиции он неспособен, как и многие другие.
Заслуживает повышения
Иные счастливчики сохраняют место в полиции, продемонстрировав свою мотивацию, и даже идут на повышение.
- У нас был с 52 баллами «заочник» - третий год в столице, на какой-то рядовой должности, до этого работал кинологом где-то в регионах. Без высшего образования – а баллы втрое выше, чем у нашего Г., - рассказывает в перерыве Корнюшина. Некоторые счастливчики вне группы риска (у кого по должности и функциональным обязанностям меньше возможности злоупотреблять властью) проходят аттестацию заочно – по результатам тестирования, биографии и рекомендациям. Но комиссия имеет право вызывать заочников, на свой выбор.
- Мы пригласили того парня поговорить. Он хотел снова быть кинологом, о службе с собачкой вспоминал радостно. Предложили ему идти учиться в ВУЗ. А некоторые сами жалуются: «Если я на этом месте останусь, я отупею!». Говорим: «Так что вы тут сидите, переводитесь куда-нибудь, чтоб не отупеть».
- А были такие, кто вел себя необычно на собеседовании? Я читала об одном парне, который съел свои тесты, когда узнал результат.
- Был у нас один гаишник, который пережил нечто, похожее на катарсис. Мы спросили его о взятках - он признался, что брал. Тогда мы поинтересовались, не посещали ли его угрызения совести. Он схватился за голову, весь поник, побледнел: «Я унижал себя!». Мы спросили его: «А если реформа не сложится, что вы будете делать, когда начальство скажет брать взятки?» - Ответил: «Я уйду».
- Оставили его в органах?
- Да. В ГАИ все брали взятки, но далеко не все признавали и никто так убедительно не переживал в итоге.
Следующий аттестуемый – Р., тоже руководитель, хотя и ниже рангом, довольно молодой. Пришел на собеседование с Законом «О Национальной полиции», показывает желание учиться и работать с личным составом. Считает, что полиции, в отличие от милиции, «нужно больше внимания уделять не указаниям руководства, а непосредственному общению с населением». Знает основы законодательства и управления персоналом. Комиссия единогласно определяет, что он достоин повышения в должности.
- Правильно будет записать: «Подлежит повышению»? – советуется Ольга с коллегами.
- Может, все-таки «рекомендуется к повышению»? – вставляю свою версию.
- Наше постановление не носит рекомендательный характер, оно обязательно к исполнению, - поясняет мне Ольга.
- А вы потом проверяете их судьбу?
Не всех, конечно. По Г. будем проверять, уволили или нет. Есть одиозные личности, которые нас интересуют, мы их запоминаем. Например, сотрудники «Беркута». Хотя их мало приходит, маскируются под больных.
- «Заслуживает назначения на более высокую должность», - наконец, формулирует Дмитрий и просит пригласить следующую «жертву».
Мамин сын
На следующий день комиссия заседает в другой комнате – маленькой, но более светлой, и в другом составе (с численным перевесом в пользу полицейских). Вместо Ольги, которая улетела в США, секретарем теперь – патрульная Татьяна Лушникова, добавились также полицейский Антон Рязанов и журналист Павел Кащук, который также является волонтером «Combat-ua». Ребята хорошо подкованы в правовом поле – кандидатам предстоят нелегкие интервью.
Первые несколько человек оказываются довольно скучными – почти не знают законов, не слишком мотивированы, но и порочащих связей нет.
- Коллеги, вы меня разочаровываете! МВД, как и все остальные госорганы времен Януковича, состоит из тысяч участников узурпации власти. Их всех надо как минимум уволить, министерство упразднить, а организаторов узурпации – судить. Скоро обед, а мы еще никого не уволили, хотя тут у нас полно ментов с посредственными результатами, – комично нетерпеливо возмущается Потехин уже на третьем аттестуемом. Третьего увольняют единогласно.
Наконец, интерес вызывает молодой следователь А., официально по преступлениям хозяйственной деятельности, а фактически, как он говорит, специализируется на наркотических веществах и угонах. У А. итог теста midot – «рекомендован», и ходатайство о том, чтобы комиссия оставила его на службе.
- И как у нас нынче с наркотическими веществами? – начинает Потехин.
- Беда! - аттестуемый смотрит на нас проникновенно, улыбается.
- В смысле? Кризис? Закончились?!
- Очень много веществ.
- А как вы относитесь к инициативе Кивы – уголовной ответственности за употребление наркотиков?
- Положительно. Употребление также предусматривает хранение, а за хранение ответственность есть.
От веществ переходим к арестам участников протестов. Наш следователь вёл два дела: по одному «ходил на санкции», по другому - говорит, что отпустил «майдановца» как свидетеля. За ним также числится нераскрытое дело об ограблении киевлянина «титушками». Убеждает, что все сделал по правилам, хотя бандитов и не нашел.
Парень ведет себя самоуверенно. Он точно знает, что его жизнь устроена: как выясняется, его мать работает в ОВБ, занимает не самую низкую должность.
- Единственный источник власти в Украине, согласно Конституции?
- Народ.
- А какие еще есть источники власти?
- Так неожиданно, - после паузы, смущенно улыбается наш «герой», продолжая игры со стулом.
- Мама помогает по службе?
- Нет, мы не пересекаемся.
- А на повышение пойдете? Если вы повыситесь, сможете больше сделать для страны.
- Я еще не все постиг там, где я есть.
- Где вы видите себя через 5 лет?
- Дай Бог, через 5 лет уже буду в Главке.
Вопросов больше нет. Комиссия удаляется на совещание.
- В том деле об ограблении – он «морозил» чувака, не ознакамливал с ходом следствия.
- Он регулярно бухает в "Дримтауне" (киевский ТРЦ - авт.).
- Откуда вам известно? – смеюсь.
- А что ж мы тут, зря сидим, что ли?
- От него - 200 уголовных производств, господа!
- Это много? – уточняю на всякий случай.
- Представьте, две сотни дел, по которым у вас есть право проводить следственные действия, встречаться, ознакамливаться. Положите рядом 200 папок – можно всю стену ими заставить.
- Беспринципный чертяка. Мама во внутренней безопасности.
- Семейное дело.
- Мамка скажет ему апелляцию подавать. Мамка сама при попытке понизить ее подала на апелляцию - и выиграла.
- Династия!
- Я считаю, надо пресекать.
- Ну, если он еще пройдет апелляционную комиссию, тогда я вообще не знаю, что мы тут реформируем.
Внезапно Потехин, выйдя из-за стола, пригнувшись, фотографирует задние ножки стула, с которого только что встал кандидат – они за время интервью «наехали» на плинтус.
- Зафиксирована попытка уйти от преследования верхом на стуле! – торжественно объявляет он.
***
Справедливости ради, другого последователя идей Кивы заполнить тюрьмы наркоманами, старшего опера, комиссия оставила на работе. Тот показал себя знающим профессионалом, причем высоко мотивированным. Среди его достижений – раскрытое дело о международной торговле людьми, арест «на горячем» группы региональных контрабандистов, которых «крышевала» местная милиция, с изъятием 16 тысяч пачек сигарет. Дело, конечно, не в идеях – о них спрашивают, чтобы проверить ход мыслей кандидата, логику, которой он руководствуется. Но для принятия решения по каждому человеку комиссии важны его знание законов, мотивация и принципиальность, непричастность к посадкам активистов, отсутствие подозрительных связей. Честность кандидата определяют по его поведению – скорее, интуитивно.
Бывший ГАИшник
Следующий по списку – большой милицейский начальник В. Прошел трудовой путь от помощника комбайнера и электромонтера в родном селе, до подполковника полиции. Занимал руководящую должность в ГАИ (даже служил в «Кобре», но недолго). После упразднения этого органа, в прошлом году В. был переведен на формальную должность, не предполагающую большой ответственности: занимается материальным обеспечением районного отделения полиции. Сам по поводу перевода говорит: «Выбора не было». Мордатый, упитанный, среднего возраста мужчина сидит, широко расставив ноги – чувствует себя свободно.
- Наверное, хотите доработать до пенсии?
- Да, - уверенно кивает В., хотя, судя по карьерному пути, он уже «заработал» на безбедную старость и себе, и своей семье.
- И что потом, на пенсию уйдете?
Молчит в ответ, разводя руками – мол, на всё Божья воля.
- И как у нас дела с материально-техническим обеспечением?
- Немного улучшаются. Уже не ищем, где взять моющие средства – их выдают. Принтеры выдают, - перечисляет мент, отмечая, что получает все заказанное со склада.
- Вы принимаете участие в закупках?
- Нет. Не имею права.
Если инспектор ГАИ не передает дальше взятки, чем ему это угрожает? – для разминки, начинает Павел.
- У нас в Киеве и области такой практики не было. Может, где-то по другим областям, - отвечает начальник. При этом отводит взгляд.
- Ну, я теоретически спрашиваю, - продолжает Павел, переформулируя свой вопрос в нескольких вариациях. Аттестуемый уходит от ответа, как может.
- Но вы говорите, раньше ничего не выдавалось. Инспектор госавтоинспекции выходит на линию без форменной одежды, без бензина? Ведь это нелогично. Понятно, что где-то деньги брались на то, чтобы заправить машину и поехать на ДТП, - поддерживает коллегу Алексей.
В ответ – скоромное молчание.
- А почему вообще такая практика сложилась, почему они так поступали? Как функционировала служба обеспечения – держава видела, что есть автомобиль, и не выдавала бензин?
- Не выдавала! Ни бензин, ни аккумуляторы, ни принтеры. Нам – не выдавала, - быстро убеждает наш ГАИшник.
- Не верится. Государство однозначно выдавало, вопрос только, где все это пропадало. По требованию – как не выдать? Если есть служащие – их нужно одеть в форму. Есть автомобиль – его надо заправить. На все это предусмотрен бюджет.
- Вы же сейчас главный по материально-техническому обеспечению? И как сейчас ситуация не только с бензином, но и с бумагой, например?
- Я ж говорю, вчера получили 10 ящиков бумаги.
- На весь район?
- Да, на месяц. Раньше столько не давали.
- 10 ящиков бумаги на райотдел? Как же вы их на всех распределите? Например, следователям нужно больше бумаги. Что же им, придется за свои деньги покупать, или просить потерпевших принести? Это прямой путь к коррупции. Сколько человек работает в райотделе?
- 474.
- Этих 10 ящиков хватит на 10-14 человек. Остальные 460 будут покупать за свои деньги, правильно?
- Нет, мы распределим в соответствии с тем, какой службе больше нужно.
- Сейчас идет реформа, и нам всем нужно видеть, что идет не так. Обычное недофинансирование в элементарной бумаге – и можно ставить точку на реформе. Потому что придет человек, скажет, что по закону об обращении граждан он хочет обратиться, написать заявление – а бумаги нет. Как же полицейский уже на первом этапе разговора с человеком будет посылать его за бумагой?
В. делает вид, что все понимает. На этом воспитательную работу члены комиссии считают выполненной – начальника отпускают восвояси. В табель ставят «4» - обойдется без пенсии, наслужился.
Пострадавший при исполнении
В комнату заходит, прихрамывая, молодой оперуполномоченный М. – опирается на палочку. Рассказывает детективную историю о том, как его сбил бандит на «Лексусе» - как позже выяснилось, сириец с украинским гражданством. Все это происходило в центре столицы, во время проведения им оперативных действий (он занимается разбоями и грабежами).
Сириец появился практически из ниоткуда – во время беседы милиционеров с другим подозрительным гражданином, и якобы угрожал нашему М. то битой, то пистолетом. А в итоге «подрезал» его (опера) на дороге и прокатил на бампере того самого "Лексуса". После инцидента М. заметил, как его начальник в сторонке беседовал с сирийцем. На удивление, опер на своего обидчика зла не держит - не желает его посадить, и вообще не знает, где он и что с ним.
- Исходя из его пофигизма относительно судьбы сирийца, наверное, тот с начальником обнимался, - делает вывод комиссия. Но на службе опера решено оставить – на фоне остальных «жертв» он выглядит не так плохо, любит работу и даже поддержал идею проверки правоохранителей с помощью провокации взяткой.
- Коллеги, мы включились в процесс реформирования МВД, который не может привести к реформированию. Максимум что мы можем сделать – это очистить органы от самых одиозных личностей, - резюмирует Дмитрий.
ЗОЖ
В перерыве Потехин предлагает мне отобедать в ближайшем общепите «за деньги американских налогоплательщиков». Аттестация бывших милиционеров – проект, в котором участвует финансово Минюст США (в рамках программы международной технической помощи ICITAP), и за его счет закупаются талоны на обед для членов комиссии. Общественники так и работают - за еду. Полицейские, участвующие в аттестации своих предшественников, откомандированы на проект руководством, но талоны тоже получают.
По-хорошему, нужно было полностью распустить МВД, а затем набирать людей - а не переаттестовывать тех, которые заведомо не годятся. Это не реформа, но я пытаюсь делать то, что в моих силах, поэтому принял предложение.
Кормят тружеников комиссий не то чтобы шикарно, но сытно. Пользуюсь паузой, чтобы расспросить моих ситуативных коллег о том, что их сюда привело. Дмитрия Потехина в проект пригласила подруга. Он международник по образованию, сейчас отвечает за Украину в одном из исследовательских проектов Европейского союза. Осенью прошлого года побывал в плену у “ДНР”. Периодически читает лекции о ненасильственной смене власти в разных странах мира - как он сам говорит, «помогает демократам валить режимы».
Неудивительно, что его любимые вопросы – о фальсификации Основного Закона Конституционным судом в 2010 г и узурпацию власти Януковичем. На них почти никто не может ответить. Дмитрий считает, что, в идеале, в той ситуации силовики должны были отказаться подчиняться узурпатору, блокировать правительственный квартал и, таким образом, освободить государственные учреждения ненасильственным путем - как это успешно произошло во время Оранжевой революции.
Антон Рязанов и сам был милиционером, одним из первых успешно прошел аттестацию и направлен в комиссию приказом руководства. Он периодически напоминает Дмитрию, что милицейские функционеры должны были выполнять приказы, раскидывать мозгами о судьбах мира им было необязательно.
- На такие вопросы правильно не ответит 98,8%, - уверен Антон.
- Вот поэтому их всех и надо уволить.
- …и не только милиционеров. Сотрудников прокуратуры, суда и СБУ.
- И их тоже надо уволить. Но они пока не идут к нам, - резонно замечает Дмитрий.
Павел Кащук - сооснователь сайта armyhelp.com.ua, который появился в помощь волонтерскому движению еще летом прошлого года. Волонтер со стажем, он не хуже Потехина любит «бомбить» милиционеров неудобными, провокационными вопросами, а еще - шутить.
После обеда нашу «комнату для допросов» посещает С. - среднего возраста мужчина с грустным лицом и интересной профессией. Служит он в роте по подбору и транспортировке трупов, куда перевелся из ДСО - там платят меньше.
- Скажите, а вы смотрели клип группы «Ленинград» - «ЗОЖ»? – с серьезным лицом начинает Павел. В видеоклипе на песню-насмешку над поклонниками здорового образа жизни, полную ненормативной лексики, показываются детали работы нашего С.
– Уровень знания этого слоя современной культуры не повлияет на результаты аттестации, - на всякий случай предупреждает Дмитрий.
Всех не уволишь
Комиссия сегодня добрая: увольнению подлежат не более половины пришедших. В прошлый раз признали негодными для службы около двух третей.
- Я читала, что в полиции должны оставить 120 тысяч сотрудников из 172 тысяч. Не много ли?
- Даже это недостижимо. Пока по состоянию на 20 января в Киеве уволили всего 11% милиционеров, не считая тех, кто подал на апелляцию. После рассмотрения апелляций результат изменится, но вряд ли достигнет 30%. Это в Киеве, где максимальное число сотрудников бывших спецподразделений. В регионах, предполагаю, процент уволенных будет еще меньше.
По тестам почти у всех аттестуемых – очень низкие результаты, в среднем – 25-30 баллов из 60. Единственным источником власти в Украине называют и президента, и премьера, и национальную полицию. Если бы такие люди приходили на собеседование по найму новых сотрудников полиции, конечно, их бы не взяли на работу. Спрашиваю Дмитрия, кто за время его работы лучше всех прошел тестирование.
У нас была девушка – 54 балла по общему развитию, и по законам почти столько же. Два высших образования, два иностранных языка, учит третий. Мы ее рекомендовали повысить, конечно.
В день завершения работы своей комиссии Потехин написал на фейсбуке, как хотел бы утверждать, что ментов больше нет - однако даже не уверен, что его комиссия не оставила на службе какую-нибудь сволочь. "Единственное, что меня радует - мои коллеги из 8-й киевской комиссии не аттестовали ни одного беркутовца. Спасибо вам, друзья! П.С. А МВД нужно упразднить. ППС. Знание 5-й статьи не освобождает от увольнения".
В ближайшие дни на переаттестацию должен прийти сам Илья Кива - его очень ждут в рекрутинговом центре. Жаль, уже без Потехина и его команды.
