...
Но все же мне было очень интересно поговорить с человеком, который уже сменил пол. Когда мне удалось найти героя для публикации, я поделилась этой хорошей новостью с друзьями и коллегами и очень удивилась тому, какой ажиотаж тема транссексуальности вызвала среди, в общем-то, не самых стереотипных и закомплексованных людей. Честно говоря, обычно меня не забрасывают вопросами о том, как прошло интервью, и каков был собеседник. Я очень хорошо поняла, почему Денис (имя изменено) просил меня о конфиденциальности и категорически отказался фотографироваться даже со спины — уж если журналист, видевший сменившего пол человека, вызывает столько интереса, то какой нездоровый интерес может вызывать сам транс?
- Наш разговор должен быть конфиденциальным, это очень важно, - начал Денис, когда я включила диктофон.
- Давай уточним: я не пишу твое настоящее имя..
- И мою настоящую фамилию!
- Я ее и не знаю.
- Отлично! Давай тогда я начну со своих вопросов.
- Ты с твоих вопросов?! - журналистам редко такое говорят.
- Да, я с вопросов.
- Ну хорошо...
- Почему ты вообще заинтересовалась темой?
Тут мне пришлось изложить весь ход своих мыслей: как я читала о родивших мужчинах, как говорила с врачами, как снова читала о транссексуалах и думала о том, что значит «чувствовать себя женщиной» или «чувствовать себя мужчиной». Пришлось даже ответить на экзистенциальный вопрос «Кто я?».
- Окей, - сказал Денис, наконец определившись с моей гендерной и прочими идентичностями. - Я склонен думать и считать, что мы живем в обществе конструктов, в том числе гендерных. Нас разделили на два лагеря — женщин и мужчин. Культурно все это подчеркивается: мужчина должен быть маскулинный, иметь определенный статус, женщина должна быть мягкой и пассивной и т.д. Эта бинарная система устарела, неадекватна и вообще не учитывает всего разнообразия, которое есть в нашем обществе. Людей намного больше, чем вариантов идентичности. Я считаю, что моя личность — это больше, чем мужчина или женщина, шире, чем плохо-хорошо и все эти бинарные штуки. В нашем бинарном обществе я себя позиционирую , как мужчина: выгляжу, как мужчина, веду себя соответственно. Но при этом для меня важнее другое — личностные качества, пристрастия, социальный вектор. Хотя мужиков, которые сменили пол и чувствуют себя именно мужиками такими стереотипными, очень много.
- А ты с этими мужиками стереотипными общаешься, или они стараются обрубить свою транссексуальную историю?
- Общаюсь, конечно. В моем кругу общения есть очень разные люди — транссексуалы, сис-гендерные люди (которые комфортно живут с тем полом, с которым родились — прим.Ред), есть очень маскулинные транссексуальные парни. Понимаешь, для трансексуального мужчины очень важно быть вписанным в социальную систему. Чтобы вписаться - необходимо соответствовать образу гегемонной маскулинности — доминировать, быть сильным, агрессивным, накачанным, пробивным. Вне зависимости от того, какая личность у этого человека, он пытается применить это к себе. Потом либо сживается с образом, привыкает к нему, либо начинает ценить свою индивидуальность и развивать ее.
- Так ведь и не транссексуальные люди делают этот выбор: кто-то подстраивается под моду и общественные требования, кто-то не подстраивается...
- Да, трансгендерные люди переживают все то же самое, что и сис-гендерные, мы живем ведь в одном обществе.
- Как мне объясняли врачи, человек обязательно должен пройти резекцию матки с придатками, чтобы претендовать на получение мужских документов.
- Совершенно верно. Это стерилизация. У человека нет выбора, к нему подходят не как к разумному существу, а как к ущербному. И эту ущербность нужно убрать: путем хирургической коррекции и так далее. Это ущемление прав.
- Подожди, ты считаешь,что вот эта прописанная в законодательстве бинарность — либо мужчина, либо женщина, и никаких мужчин с маткой - не следствие бинарного общественного восприятия, а целенаправленная политика стерилизации транссексуалов? Мне кажется, чиновники просто все вписали так, как им проще, чтобы у них мозг не взорвался.
- Безусловно, это целенаправленная политика. Когда человек приходит к врачу, ему не предлагают посмотреть фертильность или подвижность сперматозоидов, не предлагают заморозить генетический материал, как это делается в Европе. Даже не сообщают о такой возможности — многие о ней просто не знают. Наоборот, ему вдалбливают: «Ты никогда не будешь иметь детей, если сделаешь операцию, никогда!»
"ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ БЫТЬ МУЖЧИНОЙ, НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ИМЕТЬ ЧЛЕН"
Денис разъясняет мне, каким образом мужчины рожают — говорит, что эти люди прошли смену пола до определенного момента, принимали гормоны, возможно, делали пластикугруди (мастектомию), но операцию по удалению матки с придатками и формированию взамен неофаллоса — нет. Решившись на роды, такой человек прекращает прием гормонов и, если состояние здоровья позволяет, традиционным способом беременеет и рожает/идет на кесарево сечение. Я уточняю, есть ли вариант оставить матку и придатки, но при этом пройти операцию по формированию неофаллоса — и тут Денис начинает подозревать меня в самом худшем, то есть в том, что я идентифицирую мужчин и женщин согласно их первичным половым признакам.
- Что, - спрашивает он меня саркастически, - по-твоему быть мужчиной — это иметь член?
- Я не знаю, - я и женской-то идентификацией не вполне разобралась, откуда ж мне знать, что мужчины себе думают.
- Мужчину делает мужчиной совокупность его идентификаций, для того, чтобы быть мужчиной, не обязательно иметь член... Ты со мной не согласна? - уточняет Денис, заметив, что я хихикаю.
- О нет, я просто радуюсь, что у меня есть фраза для заголовка.
- Окей. Так вот, с моей точки зрения, мужчина — это человек, который обладает достаточной мудростью, чтобы не запихивать свою маскулиность только в яйца и член. Если мужчина идет на роды, у него, скорее всего, не будет фаллопластики, а даже если будет — то ему можно сделать кесарево сечение. Мой хороший друг родил недавно в Израиле, у него прекрасная дочка, он прекрасно себя чувствует. Ему лет 25, он транс-активист, остановил свою трансформацию на этапе мастэктомии. Принимал гормоны, потом, когда принял решение о ребенке, перестал их принимать, у него восстановился цикл, врачи измерили его фертильность и сказали, что он может иметь детей. После чего, он воспользовался методом искусственного оплодотворения — и самостоятельно родил. Девочке уже месяцев 7.
- Он постоянно в Израиле живет?
- Да, он израильтянин, гражданин Израиля.
- А у него есть семья, партнер, он живет с женщиной?
- Он живет с человеком. И я бы характеризовал этого человека, как женщину, скорее всего, сис-гендерную. Хотя никогда нельзя знать наверняка.
ВЫХОД ЗА РАМКИ
- Хорошо, расскажи, пожалуйста, и свою историю.
- Моя история очень проста. Я по всем этим кодировкам — транссексуал, я сменил пол, и моя гражданская жизнь стала гораздо проще. Пока человек не сделал операцию, возможности изменить документы у него нет. То есть устроиться на работу, открыть карточку в банке, переехать через границу или пойти на выборы — практически невозможно. Поменять или получить права — тоже невозможно, потому что ты выглядишь одним образом, а в документах у тебя написано совсем другое.
- И что говорят паспортистки и прочие в таком случае?
- «Это не ваши документы! Где вы их взяли?»
- То есть они не видят, что лицо одно и то же?
- Это просто выходит за рамки...
- … их представления о мире?
- Да. У нас люди, к сожалению, совершенно не воспитаны в этом смысле, в Европе такое невозможно. У меня, по крайней мере, в Европе не было никаких проблем, когда я ездил со своими старыми документами.
Вот ты спрашивала, что изменилось после операции. Ну вот это и изменилось — стало проще жить. И исчез страх. Когда ты идешь по улице, а у тебя с тобой паспорт на другой пол и другое имя, и к тебе подходит милиция.... вот этот страх, что тебя сейчас куда-то заберут и что-то с тобой сделают, этот страх ты постоянно чувствуешь - Денис показывает телом, где именно он ощущал страх и продолжает: - А это очень влияет на самооценку, на самоощущение.
- Так было такое, что тебя милиция задерживала?
- Ха, я просто не носил с собой документы. Было такое, что подходили, выясняли. Это было еще до операции и вообще страшно, потому что бинты прощупываются при любом осмотре, начинается разворачивание...
Что еще поменялось — теперь я могу быть гражданином своей страны. Раньше страна меня своим гражданином не считала, я даже во время Оранжевой революции не мог проголосовать.
- Но вы же мог, наверное, сбрить бороду и прийти на участок в женской одежде...
- А для чего мне выполнять свой гражданский долг, если моя страна меня не принимает?
46 ХХ
- Хорошо, а что еще изменилось?
- Раньше я очень драматично воспринимал свою трансгендерность и тот факт, что я навсегда останусь со своими 46 ХХ хромосомами. Теперь — у меня тот же генетический код, но я чувствую себя хорошо. Я счастлив. У меня есть любимый человек. Есть другие дорогие люди. Есть любимый кот. Есть вещи, за которые я борюсь.
В школе я уже понимал, что я не такой, чувствовал себя виноватым и даже пытался некоторый период времени вести себя, как девочка. Это было очень тяжело — вести себя неестественно, не так, как тебе хочется себя вести. Примерно то же ты бы чувствовала, если бы на тебя сейчас надели китайские башмачки.
- Но я так понимаю, что каминг-аут произошел позже, не в школе?
- Смотря перед кем. На каминг-аут перед широкой общественностью я до сих пор, собственно, не решился...
Действительно, никаких имен, фамилий, фотографий, Денис даже не сказал мне, откуда он родом и сколько ему лет.
С родителями переговоры шли больше пяти лет, - продолжает Денис. - Для них это очень травматичный опыт.
И снова мы переходим с личной на более широкую тему — видно, что Денису есть что сказать о гендерных проблемах.
- Невозможно пропагандировать гендерную идентичность или сексуальную ориентацию (к слову о гей-парадах — прим. Авт.) Если бы это было возможно, то в гетеросексуальных семьях вырастали бы только гетеросексуальные дети , а в гомосексуальных - только гомосексуальные . А все обстоит иначе: в гетеросексуальных семьях вырастают гомосексуальные дети, в гомо — гетеросексуальные, а трангендерные вообще в каких угодно семьях рождаются.
Мне импонируют семьи, в которых родители не навязывают своим детям стереотипы, вроде «девочки должны носить розовое» или «тебе не обязательно быть умной, вырастешь и выйдешь замуж за сильного мужика».
- Очень интересно. Сегодня очень много говорится о том, что в обществе стираются гендерные роли, о бесполых членах общества, а ты мне противоположные вещи рассказываешь — что вокруг полно людей, которые изо всех сил стараются соответствовать стереотипам. Хорошо, продолжим. Скажи,пожалуйста, в каком возрасте ты начал серию операций?
- Мне было около 20. ...
- А как вообще сформировалось решение об операции?
- Очень быстро. Транссексуальные мужчины бинтуются, чтобы не была видна грудь, и ходят с бинтами, как правило, круглый год, Летом это вообще ад , Очень тяжело дышать. Я помню ощущение после операции — когда я одел футболку и почувствовал между лопатками легкую ткань футболки, а не бинт. Удивительное ощущение. На шаг ближе к ощущению свободы. Ничего не болтается, ничего не мешает, никто не обращает на тебя внимания, и ты находишься в гармонии со своим телом.
- У тебя была большая грудь?
- Да, достаточно большой объем.
- И долго ты с бинтами проходил?
- Ну вот как только начала появляться молочная железа, так и начал бинтоваться. Свое я отходил. Это было очень неудобно, больно и дискомфортно.
- Ничем не лучше китайского башмачка.
- Да.
- А нельзя ходить просто с женской грудью?
- В Европе, наверное, кто-то мог бы. У нас мужчине ходить с грудью — опасно. Могут избить даже за необычную одежду — вообще гендерная презентация у нас сильно ограничена понятием «настоящий мужик». Я не хожу с транспорантом «Я транссексуал», я хочу жить! Если говорить о лично моих ощущениях, то я бы не смог ходить без бинтов, мне было очень дискомфортно от наличия груди.
- Были ли у тебя какие-то аргументы против операции?
- Не было вообще. Как только я узнал, что есть такие люди, как транссексуалы, и что им делают операции, я четко понял - это то, что мне надо. Но если бы в нашей стране хоть один человек сказал мне, что я имею хоть малейший шанс иметь своих биологических детей, я бы сделал все для реализации этого шанса. Если бы кто-то сказал мне, что я могу сохранить свои репродуктивные органы для заморозки яйцеклетки чтобы отдать ее своей девушке, для вынашивания совместного ребёнка, я бы обязательно воспользовался этим!
- Неужели никто не сказал?
- Нет, никто, ни один врач. Мне бы очень хотелось иметь своих детей, продлить свою генетическую жизнь, сейчас мы с девушкой думаем, как мы можем завести детей.... Но это просто социальное преступление — не сказать трансгендерному человеку о возможности сохранения репродуктивной функции.