Гроза не пришла. Тучи повисели над Одессой, то и дело поднимался ветер, а температура воды в море упала до уровня, когда решение киноманской дилеммы “пойти на море” или “пойти в кино” заметно кренилось в сторону последнего.
На украинских фильмах залы были забиты битком – если не считать третьего блока короткометражек, который совпал с питчингами на кинорынке. О национальной программе и решениях жюри мы напишем чуть позже, а пока отметим лишь, что попытка национального жюри сохранить хорошую мину при сомнительном решении отдать актерскую награду исполнителю мужской роли второго плана в "Фанни Каплан" Мирославу Слабошпицкому провалилась. Охотно верится в том, что член жюри Михаил Сегал был искренен, когда вручал утешительный букет цветов Катерине Молчановой (исполнительнице главной роли в "Фанни Каплан" и короткометражке "Дом"), но в целом эта выходка была довольно странной. Ничего не попишешь: редкий фестиваль обходится без сомнительных решений членов жюри, и последнее должно с этим смириться. Вон гляньте на Канны.
Главным победителем ОМКФ-2016 стал британский фильм Чаньи Баттон “Кто горит, горит, горит” – победу этой картины с разной долей энтузиазма предсказывали критики, отсмотревшие международный конкурс полностью.
Картина Баттон – роуд-муви о двух фрустрированных девицах, отправляющихся по местам боевой славы своего хорошего друга, скончавшегося от рака, чтобы развеять там его прах. В ходе путешествия Алекс и Сеф, конечно же, неоднократно выяснят отношения между собой, примут несколько важных жизненных решений – и все это под аккомпанемент записанных заранее видеообращений мертвого друга. Приветы с того света в этом фильме отвечают за трехкопеечную философию и драматургию – таким образом Баттон сшивает набор событий, которые происходят с девушками на пути к финальной точке путешествия и гармонии с самими собой (уфф).
Местами смешной, местами бесстыдно слезоточивый фильм “Кто горит, горит, горит” не мог не взять гран-при ОМКФ – на протяжении пяти лет его дают по результатам зрительского голосования. Зрители хлопали сквозь слезы в финале этой незамысловатой и банальной картины – так что предречь ее успех на церемонии закрытия было несложно.
Если основной конкурс в Одессе традиционно собирают, чтобы понравиться зрителю и показать кино, находящееся на грани мэйнстрима и артхауса, то внеконкурсную программу сформировали на радость киноманам. Тут вам и любимчик каннской публики (но, к великому ее возмущению, не жюри) “Тони Эрдманн” немки Марен Аде, и “Франкофония” Сокурова, и победитель Берлинале “Море в огне”, и возмутитель спокойствия Николас Виндинг Рефн (о нем – в отдельной статье), и многое другое.
“Тони Эрдманн” Марен Аде (выйдет в украинский прокат в ноябре) длится два с половиной часа, но это не самое важное, что следует знать об этом фильме. Опустим цитаты о новом немецком кино: “Тони Эрдманн” – блестящее исследование отношений между отцом и дочерью. Он – задорный учитель фортепиано, чье чувство юмора не всегда совпадает с чувством юмора окружающего мира. Она – вылетевшая из гнезда самостоятельная женщина-трудоголик на грани нервного срыва. Он отправляется к дочери в Бухарест, чтобы поздравить ее с днем рождения.
Дальнейшее, как принято писать в желтой прессе, “поразило всех”, и хваленая сцена, собственно, дня рождения главной героини (снятая волшебно, ее надо бы в учебники внести) – вишенка на торте абсурдизма, которым отличается "Тони Эрдманн". То, как Марен Аде нежно проращивает с своей героине ее задвинутого на второй план отца, заслуживает отдельного психоаналитического разбора.
Пока таковой не произошел, добавим только, что действие “Тони Эрдманна” вполне могло бы происходить не в Бухаресте, а в Киеве, а лучше даже в Одессе – абсурдности происходящего на улицах нам точно не занимать.
“Море в огне” Джанфранко Рози, получивший в этом году “Золотого медведя” на Берлинском кинофестивале, может вполне претендовать на звание самого возмутительного фильма ОМКФ. Холодное кино белого человека, рассказывающее о Лампедузе – острове, находящемся между Италией и Тунисом. Географическое расположение диктует свой уклад: через Лампедузу проходят тысячи беженцев из неблагополучных стран, многие не добираются до Европы живыми.
Рози показывает остров отстраненно настолько, насколько это вообще возможно. На ум сразу приходит сравнение с математическим расчетом Сергея Лозницы, но если у Лозницы в кадре существует жизнь (за которой он наблюдает), то у Рози этой жизни нет ни в ком – ни в обезвоженном беженце, ни в румяном итальянском мальчике.
Мальчик, между тем, стал воплощением объектива, которым режиссер предлагает посмотреть на Лампедузу. Главная его функция – воплотить удачный, как кажется режиссеру, образ европейской оптики на сложившую проблему притока мигрантов. По сюжету, парень отправляется к окулисту, чтобы проверить зрение: доктор констатирует, что у него хорошо видит только один глаз, второй – “ленивый”, который нужно тренировать.
В остальном “Море в огне” объективирует не только обитателей Лампедузы (даже бабушка, три минуты заправляющая в кадре постель, – не более чем предмет интерьера), но и прибывающих на остров беженцев. Камера Рози забирается даже в трюм одной из лодок, забитый мертвыми людьми и мусором. Но если кто и рифмует скомканные одеяла и обесцвеченные из-за недостатка воды спины людей, то это не жестокая реальность, а сам режиссер.
“Франкофония” Александра Сокурова, между тем, задается вопросом об отношениях культуры и власти во время войны. Режиссер рассказывает историю сотрудничества директора Лувра Жака Жожара и немецкого генерала графа Меттерниха во время оккупации Франции в ходе Второй мировой.
Переплетая свой рассказ намеками на современные войны (ИГИЛ с его разрушениями культурных памятников и, очевидно, войной в Украине - Сокуров не раз вспоминает о напавшей на мирную страну “соседке”) и появлением Наполеона и девы Марианны, символа Французской республики, режиссер обсуждает с зрителями интересную тему: компромисса во имя искусства.
Не предлагая зрителю никаких явных выводов, он рассказывает, что если бы не сотрудничество Жожара и оккупационных властей, то коллекцию Лувра вывезли бы из Парижа в Германию. При этом отмечает, что Парижу повезло – не будь Меттерних франкофоном и образованным человеком, Лувр постигла бы та же участь, что и питерский Эрмитаж.
Аргентинская криминальная драма “Клан” режиссера Пабло Траперо, показанная в секции “Фестиваль фестивалей”, получила приз за лучшую режиссуру на Венецианском кинофестивале в 2015 году. Это основанная на реальных событиях картина о семействе Пуччио, мужская часть которого занималась похищением людей на стыке двух эпох в Аргентине 80-х.
Для сомневающихся молодых режиссеров жесткий и местами по-скорсезевски задорный “Клан” транслирует банальную истину: не теряя достоинства можно и жанровое кино снимать, и на фестивалях его показывать. Для остальных Траперо не только снимает достоверную драму, но и поднимает кучу интересных вопросов - о кризисе на сломе политических эпох, о крахе мачизма и о бессмысленности зла.
Действие фильма происходит накануне перехода Аргентины от диктатуры к демократии; главный зачинщик преступлений - постаревший альфа-самец, мини-диктатор, ведущий на поводу своих сыновей и, кажется, не имеющий никаких оснований для того, чтобы похищать и убивать людей. В его мотивации присутствуют намеки на классовую ненависть, но в итоге всем становится понятно, что пытать людей - это просто его хобби.
У “Клана”, к сожалению, нет украинского дистрибьютора и на большие экраны его вряд ли выпустят, хотя стоило бы: фильм Траперо стал большим хитом у себя на родине и вполне мог бы составить конкуренцию голливудским фильмам за ее пределами.
***
В завершающих текстах с ОМКФ мы напишем о фильме Николаса Виндинга Рефна “Неоновый демон” и об участниках национальных конкурсных программ.