Округ
В нынешний созыв вы избрались с 1452 голосами «за», что составило на вашем округе – где было всего четыре участка – свыше 70 процентов.
Я просил не проводить выборы в Донецке. В округах с 41-го по 45-й. Это была моя принципиальная позиция.
И встречались ради этого с президентом, насколько я знаю.
Да встречался, и по этому вопросу тоже. Я говорил: не надо сейчас выборы проводить в зоне активных боевых действий. Вот мир наступит, тогда спокойно довыберем депутатов по этим округам в спокойной нормальной обстановке.
Но законодательство не предусматривает автоматических довыборов. Такое решение может принять только ВР – в качестве исключения.
Вот и приняла бы, ничего сверх сложного в этом не вижу! Но меня не услышали, аргументируя особенностями действующего законодательства. Еще раз повторяю, я был против проведения избирательной кампании в донецких округах, в том числе и в 45-м. Но когда я понял что в моем округе (в его части) они тоже пройдут – выдвинулся. Кстати, документы сдал в ЦВК в последний день регистрации, я все надеялся, что решение об отмене примут.
Я на своем округе от души пахал, асфальтировал его, газопроводы строил, канализацию, водопроводы, школы, ДК, жилые дома ремонтирую... Все вопросы решаю, людям помогаю. Поймите, я туда не деньги, не стройматериалы вкладываю, я туда всего себя отдаю: силы, опыт и душу.
Это люди, за которых я взял ответственность на себя, это мой округ. Я был с ними в мирное время, я буду на них пахать и в военное. Покажите мне того, кому я могу передать проблемы, колоссальные проблемы этих людей???
Вот поэтому и выдвинулся.
И когда говорят сегодня, что Звягильский такой-сякой, то мне это действительно очень неприятно. Ведь есть такие округа, мы анализировали, где по две-пять тысяч голосов и все, человек – депутат, а он для этого округа и "пальцем о палец не ударил".
Откуда же такие разговоры обо мне? Ответ простой: зависть. Есть такое "гнилое" чувство у некоторых людей, к сожалению. Я на него обычно снисходительностью отвечаю: собаки лают, а ...
Как вы встречались с президентом?
Я не могу сказать, что я к нему близок, вхож. Но все годы, что в Верховной Раде работали, очень уважительно друг к другу относились. Я должен сказать, это очень талантливый, мудрый не по годам человек.
…В этот раз у Президента я был не один. Мы как депутаты ходили: я, Бахтеева Татьяна, Ландик Валентин и мэр Донецка, Лукьянченко Александр. У нас было много вопросов к гаранту. Первый и главный – двести семьдесят тысяч пенсионеров Донецка сегодня не получают деньги. На сегодняшний день долг за четыре месяца по выплате пенсий по городу Донецку составляет 1 млрд. 274 млн. грн. Предприятиями города перечислено за десять месяцев текущего года на счета пенсионного фонда порядка 5 млрд. 171 млн. грн., а возможности вернуть законные социальные выплаты пенсионерам нету. В то же время, нынешнее правительство и премьер используют деньги, заработанные городом Донецком. Где же тут справедливость?! Мы и у Арсения Яценюка были с этим вопросом, и у министра финансов, и в Госказначействе с Нацбанком, но пока безрезультатно.
ДОНЕЦК
Последние дни в Донецке.
Долгое время я находился в Донецке. Несмотря ни на что. Единственное: машину взял старую – их же там у нас просто отбирали.
Семья вся давно выехала, я один остался. Почти все время на шахте, в кабинете у себя проводил. Попросил ребят-помощников поехать домой, собрать вещи – дал им ключи. План был такой: они берут, прежде всего, документы – все эти дипломы, свидетельства, награды, потом одежду какую-то, грузят все в две машины и двигаются в Киев, а я уже отдельно еду в Днепр, оттуда на Киев самолетом.
Их трое было, они собрали вещи, сложились и поехали. На блокпосту на окраине города их и задержали, накинули наручники, забрали ключи, мобильные, документы, всё. Машины конфисковали. Их самих – повезли в подвал здания СБУ.
Один из моих ребят, каким-то чудом, успел передать информацию. Так я узнал, что их везут в подвал.
Стресс был сильнейший у меня в тот день. Три года не курил – опять за сигарету взялся.
В общем к семи часам вечера их выпустили. Наручники сняли – выпустили. Мы встретились все вместе. Ясно, что оставаться в Донецке больше нельзя. Переночевали в одном месте и на рассвете выехали на Киев. Одна из машин еще с киевскими номерами была, та еще проблема. Окольными дорогами двигались, но добрались.
А сейчас, когда на округ надо было ездить, я на поезде. Хороший поезд, новый такой. Я давно поездами не ездил, а тут мне понравилось.
В Константиновке меня встретили, мы абсолютно спокойно прошли все блокпосты – только паспорт свой украинский я показывал и все, больше никаких удостоверений.
Вы верите, что скоро мир наступит?
Не жить с надеждами на лучшее, тогда и жить-то какая цель.
На что же вы, с точки зрения урегулирования конфликта, возлагаете надежду?
На здравый ум Путина. И на международную поддержку. Санкции хорошо работают и если он двинется дальше…
А он, полагаете, двинется?
Думаю, да.
На Киев?
Ну, зачем сразу Киев. Мариуполь, Херсон, Харьков, Запорожье. Возможно – Одесса. Вот так.
ЭПОХА ВИКТОРА ЯНУКОВИЧА
Я - из тех, кто мог себе позволить говорить вслух что угодно. Было заседание фракции в Администрации Президента, как сейчас помню, да, я вышел и говорю: а что это за «смотрящие» у нас появились, как вообще это может быть? Какие смотрящие в металлургии, угольной промышленности, откуда это вообще? Где, кстати, Кабинет министров, где министр промышленной политики, кто за это отвечает? «Вот», - говорит Янукович, - и указывает на первый ряд. Какой-то паренек поднимается. Министр, оказывается. Но какой же он министр. Если я его не знаю?
Да, было такое. То есть, я имел наглость говорить. Имел наглость на дне рождении Януковича, сидя за столом, говоря тост, обратиться потом: сколько можно грабить угольную промышленность.
Вы за столом такое Януковичу сказали?
Да, сказал. Еще Азаров присутствовал. Говорю: так нельзя, вы ввозите 12-13 млн. тонн угля при том, что свой уголь на земле лежит, не правильнее ли на его добыче сосредоточиться? Мы же так угробим своего товаропроизводителя.
И что Янукович?
Коля, ты разберись, Коля (адресовано Азарову, - С.К.)
ШАХТА ИМЕНИ ЗАСЯДЬКО
1955-й год. Я пришел на шахту "Куйбышевская" устраиваться на работу. А директор шахты, Николаев такая была его фамилия, не принимает меня без объяснения причин. Я ему говорю: «один еврей к вам в шахту пришел работать, а вы и того не берете!». (смеется)
Никак не хотел брать. В конечном итоге, он меня все-таки на работу принял, но когда мое заявление подписывал – с такой силой на бумагу надавил, что даже надорвал ее от злости.
Так я начал свой трудовой путь.
***
…У меня есть общественная приемная, несколько приемных. Они работают на постоянной основе, мои помощники ежедневно принимают людей, отвечают на телефонные звонки и т.д. Каждая проблема фиксируется в специальном журнале – всему должен быть учет. Когда я провожу личный прием жителей, то обязательно присутствуют руководители местной власти, милиции, прокуратуры, здравоохранения, коммунальных служб. Я привык оперативно решать вопросы, на месте. Ненавижу фразы типа: я возьму на контроль, я потом обязательно разберусь, я постараюсь помочь... Мои личные приемы могут продолжаться по 8-10 часов, знаете, как их "любит" мое окружение (смеется).
И если обращается 100 человек, то 90 % из них уходят удовлетворенными. Все то, что реально возможно, обязательно будет сделано. Такой у меня жизненный принцип.
Я вам больше скажу: это большое счастье – получать в жизни удовольствие от того, что ты сделал что-то полезное. Поверьте, я действительно получаю от этого моральное удовлетворение - это мой "наркотик".
***
Это было восьмого ноября 1979 года, на следующий день после праздничной демонстрации.
А предистория проста. У нас на шахте "Куйбышевская" традиция была - мы, мало того, что досрочно план выполняли, так еще и елку на ноябрьскую демонстрацию выносили. Дед Мороз, Снегурочка – все, как полагается. Тоже досрочно.
И вот идем мы колонной по центральной улице Донецка с новогодними атрибутами. А на трибуне один из вышестоящих руководителей спрашивает у городского "верхушки", а, что Звягильский еще до сих пор на Куйбышевской?
На следующий день вызывает меня к себе первый секретарь горкома партии Василий Миронов и говорит: «Ефим, надо на Засядько идти».
А что тогда из себя шахта Засядько представляла? Четыре года план не выполняла, аварийная, наукой не занимались абсолютно, перспектив - ноль. Я еще, полушутя, спросил у него, а уголь там вообще-то есть?
В общем, долго мы с ним беседовали. На два часа он меня пригласил, а к восьми вечера я уже был назначен. Назначала коллегия. В то время это очень серьезная процедура была: из обкома партии на коллегию представление нужно внести, коллегию собрать надо, потом она обсуждает и т.д. Минимум несколько недель это занимало, а меня вот так - за 6 часов.
Возвращаюсь на свою шахту, а там человек 150 народу меня ждет. Естественно, уже все знают. Мы, - говорят, - с тобой пойдем на "Засядько". Как так: просто взять и перейти, а штатное расписание, согласования, процедура? Но они так решили и ушли вместе со мной. Мне по этому поводу позже вышестоящие органы "вменение" («внушение») сделали. Но это ерунда по сравнению с тем, что я высококлассных специалистов сохранил. Такие люди и есть мое богатство, а не те миллионы, которые мне разные журналы приписывают.
***
В один из воскресных дней мы с моим заместителем пошли посмотреть на шахтерские поселки. Один из них сейчас в народе Ефимовка называется. Там и улица Звягильского есть.
Сегодня это современный микрорайон со своей самодостаточной социально-бытовой инфраструктурой, а тогда...
Так вот, приходим, осмотрелись - вокруг пустота, темень, чистым полем даже не назовешь. Говорю заму - знаешь, глаза боятся, а руки делают, надо браться за работу. Кто все это сможет "потянуть", если не мы с тобой. Я же еще когда шахтой "Куйбышевская" руководил, то жилье шахтерам начал строить. Сперва попробовал двухэтажные дома, потом – пятиэтажные, потом уже девяти. И все получилось!
Очереди квартирные большие были, людей надо было как-то расселять и решено было, что шахтеры сами себе должны жилье строить. Так и повелось.
Проблему с жильем более ли менее решили, построили около 3 тыс. благоустроенных квартир, обеспечили телефонизацию и газификацию поселков в Донецке, Ясиноватой и Ясиноватском районе, бытовой газ получили более 100 тыс. жителей. Ты постоянно что-то делаешь, а работы – как снежный ком – все больше и больше прибавляется. И так оно уже получается, что это становится твоей обязанностью, что не можешь уже это бросить. Вот поэтому меня люди восьмой созыв подряд и избирают. Мне не нужно перед ними речи произносить, бигборды развешивать, разные листовки раздавать – люди все по делам знают.
Мы две школы построили, три детсада, больницу №1 реконструировали, 210 км дорог тоже в городе реконструировали, больше трех сотен квартир в Киевском районе отремонтировали; для шахтеров и пенсионеров бытовой уголь уже 20 лет бесплатно поставляем.
***
Ситуация какая: когда я стал мэром Донецка, в городе была проблема с хлебом, люди с ночи занимали очередь за хлебом, стояли в длиннющих очередях. Почему очереди, почему хлеба нет, начинаю разбираться. В общем получается, что главная причина – пустая городская казна. Где денег взять? Вариант один: заработать. Приезжаю в «Проминвестбанк» - а я с ним в очень хороших отношениях был, очень (в то время руководителем банка был его основатель Владимир Матвиенко, - С.К.). Говорю: дай городу взаймы 10 миллиардов по ставке десять, помоги. Он соглашается, дает. Я тут же, у него в банке их оставляю по ставке 20. Разница – в городскую казну. Деньги нереальные получаются. Но это еще не все. Думаю: где бы еще поднажать, денег для города раздобыть. У меня же полмира в друзьях. Полмира. И вот мы вместе с американцами создаем Первый украинский международный банк (ПУМБ, - С.К.).
Три друга нас было: Булянда, Толик Бандура и я, Ефим. Я один остался.
(Александр Булянда, «Азовсталь», красный директор, был депутатом Верховного Совета УССР, скончался в 2006-м. Анатолий Бандура, Азовское морское пароходство, также был депутатом первого созыва, убит в Киеве в 2005-м году, преступление до сих пор не раскрыто, - С.К.).
Как депутатами избрались – жили мы с ними в гостинице Киев. Приходим после сессии, а помощник мой, Гришка, еще глуховат был немного, уже и стол приготовит. Сковородка такая огромная была, вот он картошки нам нажарит, колбаски нарежет, по чарке поставит. Мы, сядем, все вместе, посидим. Гришке-то сейчас, оказывается, уже тоже за восемьдесят.
Так-то. Да, я про банк. Так вот мы втроем придумали создать банк. Где? В Донецке. А где, спрашивается еще, в Донецке. Я, говорю, дам помещение. Нашли Юшко (Игорь Юшко, - С.К.), он был мастером доменного цеха, забрали его к себе. В общем, сделали мы банк.
Ну, мне же для города нужно зарабатывать. И вот я звоню одному своему другу-еврею в Лондон. Говорю, Саша, где бы заработать, подскажи, мне не для себя – для города надо, с хлебом у нас проблемы.
Саша говорит: Ефим, если есть деньги – никаких проблем. Есть ходовой товар – листовой алюминий. В лет идет. И не с рук брать, а в России, на заводе. Ну, давай, говорю, договаривайся. Шахта хорошо работает, я беру деньги под залог, отдаю за этот алюминий, привожу его, продаю и получаю колоссальную прибыль. Шахте сразу все вернули и в казну огромные деньжищи пошли. На 140 миллионов в тот раз, кажется, наполнили городскую казну.
История эта в городе известная была.