Вплоть до первого десятилетия ХХ века единственной альтернативой ассимиляции для евреев Восточной Европы была культура иврита и связанная с ней идеология сионизма (в основе которое – объединение еврейского народа в Израиле). На идиш еврейская интеллигенция того времени смотрела с пренебрежением, расценивая его как своеобразный «суржик». Но после революции 1905 года, в связи с резким увеличением политической активности евреев, идиш получает новый статус языка политического – и одновременно происходит взрыв развития еврейской культуры на идиш. В 1908 году в Черновцах (тогда – Румыния) собирается первая конференция по идиш, которая признает этот язык национальным.
Культур-Лига стала выражением новой идеологии идишизма, подразумевавшей возможность сохранения еврейской национальной автономии в условиях диаспоры. Это объединение не случайно возникает именно в Киеве: в начале ХХ века город был одним из важнейших центров еврейской культуры. В 1915 году власти разрешают селиться в Киеве евреям-беженцам, и туда перебирается часть еврейской интеллигенции из оккупированных немцами Варшавы и Вильно (Вильнюса). К 1917 году евреи составляли около 20% населения города; они активно интегрируются в его политическую и культурную жизнь – особенно после Февральской революции, уничтожившей черту оседлости, квоты в университетах, запреты на создание общественных организаций и на работу в государственных структурах.
В то же время, Киев начала ХХ века не был свободен от антисемитизма: в городе с печальной периодичностью проходили еврейские погромы. После погрома 1905 года, в ходе которого полиция активно поддерживала погромщиков, из Киева в Европу бежал Шолом-Алейхем; там в 1912 году он пишет роман «Кровавая шутка», в котором описывает еще один позорный эпизод из истории киевского антисемитизма – дело Бейлиса, подстегнувшее юдофобские настроения в городе. В 1918-1920 годах Киев становится ареной войны и постоянной смены правительств, практически каждая из которых сопровождалась погромами – в них участвовали и белогвардейцы, и большевики, и войска УНР. Однако именно провозглашение Украинской Народной Республики, которая ввела в правительство специальное еврейское министерство, сделало возможным возникновение Культур-Лиги.
Культур-Лига была создана зимой 1918 года – под обстрелом арсенальских повстанцев, полков киевского гарнизона, отрядов Петлюры и войск Муравьева, - и просуществовала до начала 1920-х, когда в Киеве окончательно утвердилась советская власть. Но пока в городе говорили пушки, музы там тоже не молчали: Киев 1917-1920-х годов представлял собой активно развивающийся культурный центр. С перебоями, но продолжают работу Киевское художественное училище и Украинская академия искусств, существует много частных художественных школ, среди которых – студии Александра Мурашко и Александры Экстер; в последней с лекциями выступают Илья Эренбург, Александр Таиров, Николай Евреинов, Виктор Шкловский. В Киеве живут и пишут Осип Мандельштам и Михаил Булгаков; Михаил Бойчук реставрирует фрески Софийского собора, Георгий Нарбут создает дизайн новой украинской геральдики и банкнот (где одним из четырех использованных языков был идиш), а Александр Богомазов разрабатывает реформу художественного образования в составе Всеукраинского комитета художественного искусства.
Культур-Лига активно влилась в атмосферу всеобщего преобразования: ее амбициозной задачей было создание новой еврейской культуры, которая объединила бы национальные традиции с новейшими общечеловеческими достижениями. Основой проекта построения «идишланда», духовной территории новой культуры, культур-лиговцы считали народное образование, литературу и искусство – и им удалось добиться значительных успехов во всех трех направлениях. Уже к лету 1918 года на территории Украины было около ста отделений Культур-Лиги с детскими садами, школами, библиотеками; в Киеве открывается Еврейский народный университет (первый еврейский вуз на землях бывшей Российской империи), издательство «Култур-Лиге» и Еврейский музей, экспонировавший работы Брейгеля, Пикассо, Миро, Шагала, Лентулова, Экстер из частных коллекций киевлян. Культур-Лига стала первой организацией с последовательным структурным подходом к распространению культуры. Ее секции (образовательная, издательская, литературная, библиотечная, музыкальная, театральная, художественная) тесно сотрудничали между собой, что хорошо видно на примере печатной книги того периода: писатели создавали или адаптировали текст, к которому художники готовили иллюстрации, а после издания книга попадала в библиотеки и к педагогам секций дошкольного и школьного образования.
Именно иллюстрация новой еврейской книги стала первоочередной практической задачей для самой сильной – художественной – секции Культур-Лиги. Ее ядро составили художники Александр Тышлер, Борис Аронсон, Марк Эпштейн, Иссахар-Бер Рыбак, Ниссон Шифрин, Иосиф Эльман, Исаак Рабинович. Все они были выходцами из студии Экстер, которая доносила до учеников открытия парижского авангарда, привлекая одновременно их внимание и к украинскому народному искусству (принципы преподавания, наработанные в киевской студии, Экстер будет позже использовать в московском ВХУТЕМАСе и парижской Академии современного искусства Фернана Леже). Кроме того, Шифрин, Аронсон и Рабинович прошли школу Александра Мурашко, познакомившего их с наработками мюнхенского сецессиона.
С той или иной степенью активности с худсекцией Культур-Лиги сотрудничали Соломон Никритин, Абрам Маневич, Сара Шор, Полина Хентова, Эль Лисицкий, и Иосиф Чайков; последний принес с собой непосредственный парижский опыт, поскольку успел побывать в знаменитом монпарнасском фаланстере «Улей». Еще до революции Шифрин и Рабинович участвовали в радикальных авангардистских акциях – в 1914 году они занимались оформлением выступления футуристов Маяковского, Каменского и Бурлюка в теперешнем Мариинском парке. Тогда же, вместе с Сарой Шор, они принимали участие в выставке кубофутуристической группы «Кольцо», организованной Экстер и Богомазовым, которая проходила в Киевском Политехническом институте. На момент создания Культур-Лиги, все они были очень молодые (самому старшему, Чайкову, было 30, а самому младшему, Аронсону, – 18 лет), но, тем не менее, уже довольно опытные художники.
Художественная секция занимала помещение в доме на Владимирской улице, а позже получила место под мастерскую на даче в Пуще-Водице. Ее участники оформляли спектакли театральной студии Культур-Лиги и других киевских театров, вели занятия в художественной студии и еврейской гимназии, организовывали выставки, заведовали музеем. И, конечно же, занимались подготовкой к изданию новых книг на идиш. Они иллюстрировали библейские легенды (Книгу Иова, Книгу Руфь, Песнь Песней), произведения классических идишистских авторов (Переца, Мойхер-Сфорима) и множество детских книг. При этом, в ходе создания иллюстраций художникам Культур-Лиги пришлось фактически изобрести новый изобразительный язык, который соответствовал бы поставленной перед ними задаче.
Парадоксальность задачи заключалась в том, что, ориентируясь на вторую заповедь («не сотвори себе кумира»), еврейская культура долгое время развивалась вне орбиты визуального – и теперь культур-лиговцам предстояло сформировать собственную художественную традицию. Летом 1919 года юные теоретики худсекции Рыбак и Аронсон публикуют программную статью «Пути еврейской живописи. Размышления художника», которую можно считать манифестом еврейского авангарда. В ней художники говорят о необходимости отбросить повествовательность и литературность, унаследованную еврейским искусством XIX века от передвижников, отойти от бесконечного живописания быта штетлов – и призывают, отталкиваясь от открытий Сезанна и последовавших за ним Брака, Метценже, Леже и Пикассо, идти дальше к полной абстрактности и беспредметности, отдаваясь «азиатскому опьянению формой».
Ощущение родства еврейского искусства с условной Азией – антиподом уставшей Европы, – частично было инспирировано «азийством» футуристов. Однако в целом ориентализм культур-лиговцев, хоть и связанный с русскими и интернациональными тенденциями, опирался скорее на популярную тогда теорию о генезисе еврейского народа, объявлявшую его наследником великих цивилизаций Ближнего Востока (Египта, Ассирии). Ей противостояла другая теория, объявлявшая местом формирования евреев как нации Восточную Европу. Любопытно, что практика художников Культур-Лиги стала синтезом обеих теорий. Они использовали стилистику древних культур, что роднило их с общеевропейскими поисками (для сравнения можно взять интерес французских кубистов к африканскому искусству, или бойчукистов – к византийской культуре), но одновременно обращались и к еврейской народной декоративной традиции.
К исследованию этой традиции художники подходили серьезно: они ездили в этнографические экспедиции, копируя росписи синагог и резьбу надгробий, изучали оформление священных книг и графику еврейского письма (Аронсон любил говорить, что любую букву иврита можно развить в орнамент). В своих иллюстрациях художники активно использовали популярные фольклорные мотивы: дерево познания, дерево жизни, венец Торы – причем все эти элементы трактовались в подчеркнуто авангардистской манере, которая включала в себя отказ от перспективы, программный примитивизм и вдохновленную кубофотуристами динамизацию формы.
Опыт работы в худсекции киевской Культур-Лиги, с ее специфическими задачами и уникальными возможностями, стал важнейшим этапом формирования для художников, участвовавших в ней. К примеру, по иллюстрациям Лисицкого можно отследить его путь продвижения к чистой абстракции: от издания к изданию видно, как еврей Элиезер Лисицкий, увлеченный народным рисунком, трансформируется в интернационалиста Эль Лисицкого, погрузившегося в беспредметность супрематизма и конструктивизма. В его серии литографий 1918-1919 гг. для издания пасхальной песенки «Хад Гадья» («Козочка») еще сосуществуют элементы фигуративного и абстрактного: в иллюстрации фрагмента «Пришел огонь и сжег палку» мы видим, как петух, воплощающий огонь, превращается в красную окружность, в которую входит черный клин крыши. В иллюстрации сказки Бен-Циона Раскина «Курица, которая хотела иметь гребешок» 1919 года цвета инверсируются и клин с окружностью уже становятся самостоятельными формами – правда, они все еще служат фоном для тигра. Но стоит его убрать – и получится знаменитый супрематический плакат Лисицкого 1920 года «Клином красным бей белых».
После окончательного установления в Киеве советской власти в декабре 1920 года, деятельность Культур-Лиги постепенно начали сворачивать – хотя ее участники поддерживали новую власть и охотно сотрудничали с ней (например, после прихода большевиков в феврале 1919 года культур-лиговцы участвовали в создании агитпроповских декораций). В ходе искоренения идей национального самоутверждения, мешавших выплавлению «единого советского народа», советское правительство передает образовательные проекты киевской Культур-Лиги в ведение Наркомата просвещения, а остальные – постепенно закрывает. На тот момент Культур-Лига уже имела свои филиалы во всех крупных и мелких центрах идиш-культуры - в Беларуси, Литве, Польше, России, Франции, Германии, США, Мексике, Аргентине. Участники киевской худсекции почти в полном составе уезжают в Москву и, частично, в Варшаву, где пытаются продолжить свою деятельность (Америка для евреев из Восточной Европы на то время была уже малодоступна, поскольку в 1921 году Конгресс ввел первые иммиграционные квоты). Однако такого успеха, как в Киеве, Культур-Лиге не удастся достичь уже нигде.
Тем не менее, выходцы из Культур-Лиги нашли свое место в культуре других стран и продолжали творить в авангарде авангарда. Работая в Витебском УНОВИСе, Эль Лисицкий изобрел возможность перевода супрематизма из плоскости в пространство, создал своего рода «супрематический ордер» – и его первые Проуны (проекты утверждения нового) были подписаны на идиш. В Германии он влился в работу Баухауса и внес огромный вклад в развитие архитектуры и дизайна 20 века. Александр Тышлер стал ведущим театральным художником Москвы – он оформил более 100 спектаклей для театров Харькова, Минска, Москвы и сотрудничал с легендарными режиссерами ХХ века (Мейерхольдом, Михоэлсом, Курбасом, Таировым). Борис Аронсон стал бродвейским сценографом и одним из лучших театральных художников США – самой известной его работой считается постановка мюзикла «Кабаре», за которую он получил одну из своих шести премий «Тони» (театральный эквивалент «Оскара»).
При этом в Киеве о художественной деятельности Культур-Лиги известно до обидного мало – пожалуй, единственным крупным событием, посвященным этому явлению, была выставка в НХМУ «Культур-Лига. Художественный авангард 1910-1920-х гг.», состоявшаяся 10 лет назад, и сопутствующая ей научная конференция в Киево-Могилянской академии. Так что тем, кто захочет узнать о деятельности Культур-Лиги больше, мы можем посоветовать ознакомиться с каталогом этой выставки, который тянет на полноценное исследование, а так же самостоятельно поискать работы художников Культур-Лиги в украинских музеях – они сохранились в фондах НХМУ, Киевской картинной галереи, Николаевского и Черновицкого областных художественных музеев.